Марианна Казарян

Марианна Казарян

Все стихи Марианны Казарян

А в прогнозе дожди

 

а в прогнозе – дожди.

не додали, –

капли две – на ладонь – все дела.

от сгустившихся туч – ни следа, и

заскользили лучи по стволам,

синева разлилась, словно речка,

выходящая из берегов.

на каком из небесных наречий

засвистел расторопный щегол?

на каком мы с тобой говорили? –

нам бы вспомнить...

 

как прежде, апрель

пахнет вспененным кофе с корицей –

с каждым жгучим глотком всё острей.

 

а до весны

 

у краешка зимы

а до весны – ля си

и запоёт камыш

и разольётся синь

стекая по стволам

срывая все замки

и каблучки – ла-ла

асфальтом городским

 

от краешка зимы

попутный ветер в март

запрыгнуть бы и взмыть

и облако поймать

с мечтами до... 

 

лови

в последний может раз

напишем о любви

ещё один вираж

и разольётся синь

и запоёт камыш

 

…от краешка зимы 

до «о любви» – ля си

 

 

а кругом одна вода

 

а кругом – одна вода,

чайки надо мной.

ни дороги, ни следа,

горизонт – стеной.

 

крылья отнял – не взлететь.

сон ли, явь – одно.

не бывает без потерь

под седой луной.

 

что осталось – собрала, –

выпущу из рук.

унесёт на дно волна,

чайки разберут.

 

и останусь на ветру –

странная, застыв.

и вода... вода вокруг

рук моих пустых.

 

а музыка?..

 

а музыка?..

она звучит всё реже, –

когда-нибудь рассыплется аккорд –

последний тихий.

я не буду прежней,

и дни однообразные – ползком –

потянутся в молчании...

напой мне

ещё раз тему – словом отзовусь,

строкой – но только музыку напомни...

 

как волны белопенные ревут,

мой голос заглушая, –

осень рвётся

на жалкие сухие лоскутки

и стелет, не задумываясь, жёстко,

и ожиданий, в общем, никаких.

 


Поэтическая викторина

август

 

август...

жёлтые прожилки –

значит, осень на пути.

соберёт свои пожитки

лето /долго ли идти?/..

 

осень сядет у порога,

станем время коротать.

мне б дожди её потрогать,

задышaть с любимой в такт,

закружиться с ветром /чем не

с ветки сорванный листок?/..

 

...где-то будет продолженье –

в самом будничном... простом.

 

Безглагольный этюд

 

мелкими каплями – дождь

листьев осиновых – дрожь

мне – колыбельная песнь

прямо с небес

 

струны... и клавиши в ряд

свет одиноких лампад

брызги беспечно вразлёт

шаг... но не тот

 

холод – мне б руки твои

жажда – мне б губы твои

стук – тук- тук- тук – по стеклу

ночь во хмелю

 

мелкими каплями – дождь

струны... и клавиши – врозь

горсть занавешенных снов

в память – на дно

 

бездымное

 

вживаюсь в осень капелькой, листком,

прерывистым дыханьем ветра,

а за спиною берег летний...

и, кажется, что пара пустяков,

в туманах растворясь, найти покой,

сбежав от суеты липучей,

и слушать редкое созвучье

несхожих по звучанью языков.

 

...вживаюсь, забывая до поры –

тик-так – легко стекает время,

срываясь с непокорных стрелок

в осенние бездымные костры.

 

белопенное

 

и гвалт, и гам, и птичьи перепевы,

и небо в перьях – вдоль и поперёк,

и яблочных рассветов белопенность...

но всё ж не надышаться этим впрок.

и вновь гореть от жажды летом знойным,

когда и тень – не тень, а просто так.

и кажется, что беспробудно тонешь,

считая дни... с надеждой досчитать

до берега осеннего, до капли,

упавшей, как небесный дар, в ладонь.

 

...а за окном весна не умолкает

пока ещё... и два, и раз, и вдох!

 

Бессонное

 

капли бессонниц туманных

глухо стучат по стеклу.

будят настойчиво... манят...

в ночь беспардонно стекут,

тёмную мякоть безлунья

пульсом своим раскрошив.

 

чашечки синих петуний

кухонный стол

ни души...

 

 

Будто и не был

 

вот и забилось тише

так что и не услышать

что-то сломалось может

больше не гложет

 

имя осталось в прошлом

имя твоё – где рощи    

где свиристели птицы

не повторится

 

вот и не слышно больше

вот мне совсем не больно 

память под снегом белым

будто и не был

 

будут сумерки

 

на ладонях зимы так покойно... 

так просто

никуда не спешить, никого не искать,

не смотреть на часы /непривычная роскошь/,

только небо в окне и по стёклам – кап-кап –

всё быстрей и сильней, – вот уже заливает

и деревья склоняются ниже к земле,

и плывут по теченью мосты и бульвары,

постепенно сливаясь и путая след.

 

будут сумерки...

будет кофейно и чайно,

и айвовым вареньем запахнет зима.

от чего оттолкнусь, и куда я причалю?..

если вдруг уплыву – не найти, не поймать.

 

Была такая...

 

из дома – в дом,

из двери – в дверь,

по мере

рассыпая время.

находок меньше, чем потерь,

но чисел никому не сверить.

 

себя теряю

по слогам

по миллиметру

по мгновеньям...

(как в даль стремящийся фрегат,

что исчезает постепенно).

 

теряю,

но пока дышу,

от слез земных не отрекаясь

когда-нибудь я завершусь,

услышав вслед: «была такая…»

 

а время – дальше,

время – вдоль, –

его во мне...

но кто же знает?..

 

из двери – в дверь.

из дома – в дом,

по миллиметру исчезая.

 

Было

 

стыло... пустынно

ночь – скорлупа

было... не ты ли

в ноги упал

 

руки целуя

где же теперь

спрятались луны

заперта дверь

 

холод камина

дождь...

снова дождь

красной рябины

полная горсть –

 

капельки крови

ночь – скорлупа

ниткой махровой

сшита судьба

 

у изголовья –

осень...

скупа

 

было нежно было мало

 

слышу скрипку помню время

о любви молчало слово

но ласкали руки грели

было вольно

 

прилетала улетала

до поры ну чем не птица

было нежно было мало

не простится

 

я вернулась в тихий город

сонно пахнущий дождями

только терпко только горько

не дождался

 

В осени

 

в осени моей дожди – слова,

в осени твоей дожди пусты.

ты им никогда не подпевал

/или просто к музыке остыл/.

 

может, не понятен их язык–

я бы на родной перевела, –

только, как всегда, спешат часы

по давно заброшенным делам.

 

а зимою будет падать снег

там, где ты – останутся следы.

мне не прочитать их тихий бег, –

до тебя – ах, сколько же беды!..

 

в этом городе далёком

 

в этом городе далёком

не осталось нас.

в доме царство мутных стёкол, –

пыль и тишина.

разлетелись – юг и север,

где твои следы?

и часы уже не сверить –

время немоты.

ты молчишь,

я молча в строки

складываю жизнь.

за окном кричат сороки,

и зима кружит.

 

 

вот и всё

 

вот и всё, – отмелькали вагоны,

отстучали колеса.

стоишь

в пустоте охватившей и тонешь, -

слыша сердца расшатанный ритм.    

но вороны, слетевшие с веток,

расторопно склюют тишину,

и поднимется ветер, и вечер

подкрадётся, в глаза заглянув.

встрепенёшься – не сон ли приснился?

но вернёшься домой и вдохнёшь

задержавшийся запах корицы,

а исчезнет... поймёшь – вот и всё.

 

вполнакала

 

скатился день с ладони мокрой, –

следы сотрёт, как сможет, ночь.

остатки листьев цвета охры

почти исчезли...

одинок

фонарь заблудший – вполнакала

о чём-то силится сказать,

но постепенно иссякает –

миг – темнота.

дождь нанизал

на ветки бусинками капли, –

то там, то тут блеснут в ночи.

 

что мы с тобой всю жизнь искали –

и, отвыкая, привыкали,

а дождь строчил... строчил...

 

время диких астр

 

повернула ключ – за дверью пусто.

знала, ведь который – сотый – раз.

одиночество ни с чем не спутать.

время диких астр...

выживать в лоскутьях снов и – дальше,

в строчки ненаписанных стихов.

выживать – на свет простых ромашек –

вдохом на восход. 

 

Выпало счастье из рук

 

Выпало счастье из рук...

Как ты меня называл?..

Холодно мне на ветру –

вдоль бесконечности шпал.

 

Разъединились пути –

стук не стихает колёс.

Я зажимаю в горсти

всё, что с собой не унёс, –

 

шёпот продрогших стихов,

капли холодных дождей.

...сдует пылинки легко

ветер с пустых стеллажей.

 

Город в сумерках прячет потухшие окна

 

город в сумерках прячет потухшие окна

нескончаемый перечень острых углов

ты спешишь и сама в них укрыться... до срока

выключая табло

 

на котором светилось «не хлопай дверьми»

а потом влиться в ночь... ни прикрас, ни изъянов

ты крупица одна всеобъемлющей тьмы

и пока безымянна

 

сколько раз ты рождалась с рассветом... и снова

мимо жизни на цыпочках в ночь по мосту

свет и хрупкие тени... ни взгляда, ни слова

шаг один – в пустоту

 

город в сумерках спрячет потухшие окна...

 

До будущих дождей

 

До будущих дождей – тоскливо... неуютно.

Но подгоняет жизнь, секундами стуча

безжалостно в виски...

а мост в рассветы – утлый,

туманы впереди... печалью – в три ручья.

 

До будущих дождей... молчание – спасеньем, –

кому нужны слова... и музыка – зачем?

Нетвёрдые шаги – по той же старой сцене

и запертая дверь... без нужных мне ключей.

 

И все же я люблю задумчивую осень,

и тихий разговор – шуршанье тет-а-тет,

и ветра баловство, и медные заносы.

 

...до будущих дождей.

 

До зимы – без пяти...

 

мы были... разбились

на буквы, на капли, –

осталось всего ничего.

бездомные листья

в окне замелькали,

и ветер запел – вихревой.

 

давно ли, недавно?..

все было иначе,

все было на раз-два-три-раз.

из ритма – в разлад аритмий, – незадача.

у осени рыжий окрас,

карманы пусты –

потрепались от ветра, –

сегодня мне с ней по пути.

на право вернуться

наложено вето.

ноябрь...

до зимы – без пяти...

 

 

до осенней саги

 

и снова дождь, и снова о дожде...

прощальные гастроли, дальше – лето.

но тянется пока что мокрый день,

вливаясь в ночь...

как песня – громкий шелест

разросшейся листвы, – апрель не спит –

допишет, дорисует, доиграет.

мне с ним последний дождь до дна испить,

а утром звук пронзительного грая

ворвётся в сон, и синий лоскуток

в окне повиснет до осенней саги,

когда жары трёхмесячную накипь

отмоет, наслаждаясь, дождь густой...

 

дождевое

 

дожди летят с небес... дожди...

о землю шумно разбиваясь.

и, кажется, что ночь галдит,

тугую тишину взрывая.

 

но ты уже не разомкнёшь

домов, сцепленных темнотою,

и город – влагой наводнён

густой тяжёлой – тонет... тонет...

 

ещё один

 

ещё один февральский день

утонет в лужах 

зимы расплывшаяся тень

и дождь на ужин

пружинят ветки за окном

и ветер бродит

в ночной сети полутонов

 

ты переводишь

приметы на язык весны

прогноз на завтра

цветные мартовские сны

и росы в травах

 

заоконное

 

золотится ветвь рябины

день другой и вспыхнет алым

запах осени лениво

в тёплом воздухе витает

привыкаешь к этой лени

и неспешности чванливой

в ожиданье долгих ливней

откровеньем кантиленным

а потом уже неважно

лишь бы лилось 

лишь бы длились

заоконные пейзажи

утопающие в ливнях

 

здесь я и птицы

 

кафе пустое… 

в рыже-золотистом –

осеннее смятение вокруг.

на столики роняют клёны листья,

и стынет чай мгновенно на ветру.

 

здесь я и птицы… да сквозняк невнятно

посвистывает сипло ни о чём.

прохладный чай приятно пахнет мятой.

а время так раслабленно течёт –

 

как тихая река – в закат багровый.

уносит и меня, – куда, зачем?

вернуться бы к знакомому порогу 

и с первых строк тебя опять прочесть.

 

и было времени так мало

 

она раскрашивала листья

и отпускала их в полёт.

они надеялись продлиться,

легко порхая над землёй.

 

как много бабочек бескрылых –

то на плечо, то на ладонь, –

и говорили... говорили

на языке мне не родном. 

 

я слушала, я понимала,

а слёзы капали с небес.

и было времени так мало,

и бабочек не перечесть.

 

И говорить на языке одном

 

цветочный привкус – в этом весь апрель.

и город – бесконечный пёстрый сад.

природе неизменно воскресать,

чтоб осенью гореть. 

 

я привыкаю к птичьим голосам,

раздолью в небе, к солнечной себе,

и хочется замедлить вечный бег,

пчелою зависать

над каждым распустившимся цветком,

встречать закат и в сумерках тонуть,

забыв о мимолётности минут,

и думать о простом,

и говорить на языке одном...

 

и ночь нежна, и пальцы сплетены, –

ты засыпаешь, обнимая сны,

придуманные мной.

 

 

И повториться снова

 

как бабочка лететь на яркий свет,

на тихий зов – на жест, на взгляд, на слово –

и день прожить, и повториться снова

когда-нибудь.

 

...в окне качнётся ветвь

мимозы хрупкой, дождь пойдёт с утра,

и будут горячи твои ладони –

лицо моё покорно в них утонет,

но время истечёт – и не украсть.

 

проходит всё – и дождь, и день – что жизнь.

а после только верить – повторится,

как в небе – быстрокрылые стрижи,

как аромат мимозы серебристой.

 

И ты, и джаз

 

на сквозняке порхала занавеска,

и разливался за окном закат.

я в этом сне осталась бы навечно:

и ты, и джаз, и голос Фицджеральд,

как было наяву – когда же было? –

ни потолка нависшего, ни стен, –

лишь сумерек трепещущая жилка

и горьковатый запах хризантем.

но тают сны...

на полке старый свитер –

напоминаньем о тебе.

поёт

про чёрный кофе* Элла,

стрелки виснут,

и ночь скользит по памяти ладьёй.

__________

* «Black coffee» – одна из песен Эллы Фицджеральд

 

избитый сюжет

 

вот-вот воробышек чирикнет

о том, что утро наступило.

ворона истеричным криком

ворвётся в тихий сон, – избитый

сюжет, давно тебе знакомый.

заваришь кофе прямо в чашке,

неспешно выходя из комы

и провожая в путь барашков,

скользящих по небу.

начнётся

обычный путь, совсем негромкий,

и ты сыграешь всё по нотам –

заученным, чтоб снова скомкать

прожитый день и раствориться

в ночи – такой неторопливой –

до первой возмущенной птицы,

летящей в сон речитативом.

 

исчезающее

 

исчезают следы

обернусь не найду

но строка обживает бумагу

после долгой жары свежий ветер подул

осыпаются жёлтые маки

маскируясь под листья осенней поры

цвет печали ложится на землю

далеко высоко в небе птица парит

я не смею

тучи брызнут что лейки прохладным дождём

удержу ли в солёных ладонях

исчезают следы

и придёт и пройдёт

только память в секундах не тонет

 

к лепестку – лепесток

 

к лепестку – лепесток и дрожащие росы, –

вот скатилась одна в шелест мягкой травы,

а за ней и другая.

рассвет – купоросный,

от которого глаз твой отвык.

 

ты отвык от меня, от возможности – рядом.

кем-то, чем-то заполнил пустые углы.

наливается солнцем лоза винограда, 

до которой уже не доплыть.

 

но... плыву –

через лето в неспешную осень.

только берег всё тот же, вода холодна.        

слой за слоем забвение время наносит, –

к лепестку – лепесток... 

по волнам.

 

Кажется

 

кажется, апрель смеётся,

тучи разгоняя,

расчищая путь для солнца.

 

яблоня роняет

лепестки с ветвей упругих,

дрозд в саду распелся.

кажется, протянешь руки –

и утонешь в белом.

 

нежно ветерок лепечет,

приобняв ромашку.

вот уже и дышишь легче –

окна нараспашку.

 

бабочкой цветной порхает

плавно занавеска.

ты стоишь, весну вдыхая,

на краю рассвета.

 

ласкающее

 

ветер разгоняет облака –

тают словно сны.

августу ещё меня ласкать, –

закрома полны

летним нерастраченным теплом

с ароматом трав.

солнце нянчит не последний плод –

зреет виноград,

наливаясь будущим вином.

 

...падая в закат,

осень, притаившись за спиной,

тянет за рукав.

 

 

ленное

 

натянув до подбородка плед,

день застыл, потягиваясь ленно.

манит осень, завлекает в плен...

 

затрещат смолистые поленья,

тёплый запах город наводнит.

вспомнится,

задышится, –

проснётся...

не беда, что небо сильно мнётся, –

плащ запахнут, поднят воротник,

под ногами лужи вперебой.

мне бы эту осень – в бесконечность...

будет петь простуженный гобой

о вечном.

 

Летучая

 

Раскрылатились

астры жгучие,

осень ластится –

ах, летучая.

 

Тучки – стаями

по лазурности,

лист упрямится –

в свиток скрученный.

 

Ждать недолго им

ветра дерзкого,

дунет холодом, –

не задержится.

 

И закружатся,

с веток сорваны,

над излучиной –

непокорные

листья медные –

мысли горькие, –

недопетые,

подневольные...

 

Листопадное

 

январь так странно листопаден...

под ноги стелются ковры, –

не сбить безудержную прыть

ветров – зимою беспощадных.

 

и, будто стайки мотыльков,

парят в густом тумане листья, –

земля – последняя их пристань

среди развенчанных стволов.

 

замкнулся круг... еще один...

жизнь возродится – нет сомнений, –

сквозь череду преодолений

и мартовских тахикардий...

 

Мартовское

 

какая тихая вода,

какие громкие дрозды...

я не могу к тебе остыть,

ты не умеешь совпадать,

а, может, я...

и вот молчим

под трепетание весны.

и стены эти так тесны!

а март распущенно-лучист...

ах, эта тихая вода,

ах, эти громкие дрозды,

не зачитать весну до дыр...

но только ты не опоздай.

 

межсезонное

 

и лето выпорхнуло из окна,

и осень робко топчется без дела –

притихла...

межсезонье мягко стелет,

и тают облака, что рафинад

в остывшем чае – медленно, но верно.

так исчезали мы – штрих за штрихом.

навязчиво, с упрямым откровеньем,

кричит сегодня чаек шумный хор

об этом и о том... 

а дни летят, –

осенний дух ещё о нас напомнит,

бросая лист за листиком в бездомье,

старьём неутомимо шелестя.

без малого октябрь.

 

мимо окон

 

мимо окон, где были мы раньше,

прохожу, не задев тишины.

помнишь, пели про суп черепаший,

наглотавшись дождей проливных?..

 

и сложили кораблик бумажный,

и пустили его по реке.

а куда – было вовсе не важно, –

как давно тот сюжет устарел.

 

мимо – снова и снова… ни звука.

окна тёмные, что эта ночь,

смотрят в осень мою близоруко,

словно спрашивая: чем помочь?..         

 

Мои слова

 

Мои слова, что были ветром,

ласкающим твой слух,

рассыпались вдоль километров

безверья и разлук.

И стало тихо.

Давит...

дразнит

бессонниц немота, –

ты слышишь, замолчали травы?..

 

И только иногда,

с порывом ветра, шепот нежный

вливается в покой, –

то стайка слов моих мятежных

взмывает над строкой.

 

 

Молчать вдвоём

 

молчать вдвоём о недалёком прошлом,

чтоб никаких изношенных клише.

и только строчки смаковать по крошкам –

о вымышленном рае в шалаше.

 

молчать вдвоём о глупом настоящем,

о не-пересечении путей...

(зимой с дождём делю свой день все чаще,

а ты на снег отбрасываешь тень).

 

о будущем не надо разговоров –

меня в твоём пространстве не найти, –

хожу... брожу кругами на задворках,

где на любовь – бессрочный карантин.

 

Монолог

 

Поговорить с собой, доверив

листу бумаги мыслей рой, –

так одиночество порой

в строку стучится, будто в двери,

давно сменившие замок...

иль просто с вывеской – «нет входа».

 

...роняет осень в сердце ноты, –

бумага... слово... монолог.

 

на грани

 

меняются сезоны, города...

а где-то наше время ходит-бродит.

остались там запнувшееся да

и осень, обернувшаяся поздней.

 

ты редкий гость в краях тех... я одна –

опять кругами долгими по краю.

отрывки недосмотренного сна...

и вновь апрель, и снова замираю

 

на грани – между здравствуй и... молчу,

и только буквы падают на строки, –

ты не читаешь, я пока учусь

не подбирать оставшиеся крохи.

 

на другом берегу

 

я пока не ушла навсегда за черту,

где тебя не найти, где сама пропаду.

я, случайная капля слепого дождя,

на ладони твоей...

a лучи не шадят, –

море света вокруг, лето жарко поёт,

снова память – кругами, как птицы в грозу,

вновь и вновь повторяет недолгий полёт...

не суди, я когда-то проснусь

на другом берегу – незнакомом пустом,

где тебя не найти, где сама пропаду,

где за мною мосты, не спросясь, разведут...

и слова зазвучат не о том.

 

На мостике

 

на мостике стоишь, глядишься в реку, –

зовёт, слегка волнуется, бежит

по камешкам.

ты прикрываешь веки

и слушаешь, как протекает жизнь.

глаза откроешь – вдаль плывут деревья

и облака седые.

ты летишь –

и, боже, как же хочется поверить,

что этот миг полёта обратим...

 

найти себя

 

сад пустой остыл промок

на скамейке жмутся листья

одинокий островок

тут никто не суетится

 

молчаливая пора

ветер бродит по дорожкам

время память собирать

вместо ягоды в лукошко

 

как легко себя найти

в этой тишине щемящей

и за все тебя простить

шаг за шагом уходящий

 

накатанное

 

укрыло инеем траву –

случайно обожгло.

ветра на части небо рвут,

и дребезжит стекло

в окне, распахнутом в рассвет,

но только свет скупой.

напротив сквер до дна раздет, –

декабрь... накатанный сюжет –

летят, бегут гурьбой

обрывки осени... 

куда,

откуда держат путь?..

 

ты в эту осень опоздал.

в другую... 

как-нибудь...

 

 

Не вместе

 

к осени созреет тишина,

станет продолжением молчания.

серые бесстрастные тона

плавно лягут на берег песчаный.

 

снова незаметно привыкать

к музыке дождей – её рефренам,

к мыслям – словно тихая река –

не спешащим убежать из плена.

 

к осени, которой не до нас,

да и нам до осени – не вместе.

ветер унесёт обрывки сна,

за чужими окнами развесит...

 

не о тебе

 

не о тебе бессонница сегодня,

не обо мне твой безмятежный сон.

а ночь глядит в распахнутые окна,

звучит шансон,

и кофе горький обжигает губы, –

обычное – как день и эта ночь,

луна, опять идущая на убыль...

 

не растолочь,

развеяв по ветру, что собирали

по вдоху, букве... по слезинке... что ж,

уже поблёкли на газонах травы,

и колкий дождь

о чём-то пишет почерком раскосым

на задремавшей до поры земле.

не о тебе горит сегодня осень,

не обо мне...

 

не опрокинь

 

вспыхнул и потух огонь

оголённый сад

ветка хрустнет под ногой

листья прошуршат

 

жил да был сорвался вздох

яблоко в траве

время бремя холодов

дождевая взвесь

 

от разбуженной тоски

фуга в сто альтов

ты меня не опрокинь

в сад пустой

 

не пиши

 

не пиши на весеннем снегу,

не пиши... обернется ручьём,

прожурчит, утечёт балагур –

не узнаю о чём.

 

не пиши на прибрежном песке,

не пиши... смоет первой волной,

и останется пена в руке

обо мне, о земной.

 

не пиши... тишина громче слов.

не пиши, нам молчать не впервой.

наше время давно истекло     

непрожитой главой. 

 

не присягай

 

не разжигай костер – и он погаснет, 

и будет тлеть, и будет прожигать

упрямо, долго – до осенних красок,

пока дожди зальют... 

 

не присягай...

весне не присягай – она не вечна.

по встречной осень медная спешит,

а ты рисуешь сквер, скамейку, вечер 

и думаешь – успею.

 

не шурши 

страницами напрасно, не допишешь,

бросая их в костёр – лист за листом.

весна уже почти... 

почти не дышит.

давай сегодня только о простом.

 

небрежное

 

всё реже и реже, всё дальше...

мы так же небрежны, –

вдвоём

смололи короткое счастьe

и по ветру... и ни-че-го

не ждём.

кап-кап – небо в ладони,

и тонем – соломинок нет.

мой голос волна донесёт ли?

твой голос... приходит во сне

всё реже и реже.

небрежны,

как ветра порывы.

 

всю жизнь

в одном миллиметре от бездны,

в секунде одной до чужих.

 

Нелётное

 

октябрь...

нелётная погода –

не день, не два... который год.

взлететь – разбиться (и всего-то)

на тысячи слогов.

 

и кое-как, слова сплетая,

строку растягивать навзрыд

и в ней отчаянно растаять,

сухой листвой укрыв.

 

 

Ни горько, ни сладко, а так

 

ни горько, ни сладко, а так...

и дышишь, а кажется странным.

шагаешь – раз-два – не отстать,

куда-то пристанешь.

 

а там – всё о ней, о весне,

а там – мотыльковое счастье, –

твое /даже если отчасти/,

вдохнуть – опьянеть.

 

а, может, поранишься – что ж,

без боли его не бывает,

но вновь обретёшь-сбережёшь –

и снова живая.

 

и горько, и сладко, и так

порой нелегко удержаться

за солнечный взгляд и шептать   

слова, чтобы жарко.

 

и чайник на старой плите

устанет свистеть и умолкнет.

ах время, – забыть и взлететь –

ни двери, ни окон.

 

ни за кофе ни за чаем

 

вечер неуютен пуст

ни дыханья ни движенья

еле уловимый пульс

в этих бесконечных стенах

беспросветный лабиринт

напряжённого молчанья

разучились говорить

ни за кофе ни за чаем

где-то утро на часах

на моих темно

 

как долго

мне писать не дописать

одинокость

 

Ночь опустилась на плечи

 

Ночь опустилась на плечи,

будто прозрачная шаль, –

так прикасается вечность

дальним сияньем ковша.

 

Так откликаются души –

нет расстояний для них.

Стрелы случайно метнувший,

нежно к ладони прильни, –

шёпотом,

шорохом,

дрожью

ночи, берущей в полон...

 

нет для души бездорожья,

если с другой – в унисон.

 

о чём теперь

 

о чём теперь?.. 

ни снега, ни узоров,

начертанных морозною рукой,

и только затуманенные зори

и тучи хмуробровые ползком –

то свет затмят, а то и прямо в лужи,

ныряя в зазеркалье зимних дней...

a ворон мимо – шагом неуклюжим,

и голубь с каждой крошкою наглей,

и дождь /порой такой неутомимый/

стаккатит по асфальту /пианист/...

а мне всё снятся бело-снежно-зимы, –

не объяснить...

 

обмелевшее

 

пережила, как будто... 

но весна,

опять весна – другая –

только помню

далёкую...  

тебе ль о том не знать?

сегодня всё обычно и... 

не больно, –                  

вся боль по каплям – в невозвратность лет.

и пустоты прозрачное дыханье

не для меня.

как воздух обмелел

на этом побережье океана!

а паруса плывут... спешат... 

куда?

кричат им вслед разнузданные чайки.

не сказанное нет,

но пройденное да

и эхо над разваленным причалом...

 

Одиночество под дождём

 

одиночество

под дождём...

может, сон это –

но о чем?..

 

капли крупные –

сердцу в такт,

счастье скуплено –

как же так?

 

в сером – улицы...

пустыри,

и сутулятся

фонари.

 

там распутица

и туман.

то ли сбудется,

то ль обман.

 

может, сон этот

ни о чем?

одиночество

под дождём...

 

осень... всё тот же октябрь

 

волны полощут прохладный песок,

берег распахнутый пуст.

за ночь безлунную воздух продрог, –

осень – замедленный пульс.

ты посиди рядом – на посошок –

выпьем хрустальную грусть.

дождь небольшой на рассвете прошёл...

/нет, не слеза – я держусь./

на горизонте – смотри – паруса, –

кажется, миг и взлетят.

 

...сколько пробило на наших часах? –

осень...

всё тот же октябрь.

 

 

острый запах зимы

 

острый запах зимы прибыл с ветром

и с дороги уже не свернуть. 

но цепляются листья за ветви,

разгоняя невольную грусть.

улыбнёшься, прощаясь, и – дальше,

оставляя опять за спиной

осень в рыжем... 

а листья всё машут,

и на сиплой гармошке губной

ветер песню негромко играет 

о пришедшей зиме… 

посмотри –

горизонт словно в мареве тает,

и неловко молчат сизари.

 

От А до Я…

 

к рукам твоим /давно/ не привыкать бы,

в глаза бы не смотреть.

от а до я /и вновь.../ – по перекатам

разлук, недолгих встреч.

 

смотри, как высоко сегодня чайки

парят... нам – не судьба.

ещё один отсчитан год – отчалит

и в новом не совпасть.

 

но все же есть надежда повториться

губам, глазам, рукам...

и запаху рассыпанной корицы

(по кромке ветерка).

 

загадывать... искать по миллиметрам,

секундам, – привыкать

к себе – наземной (в толпах – неприметной)

и к чайкам в облаках.

 

от меня до тебя

 

от меня до тебя – не судьба, –

только хрупкое эхо осталось –

рассыпается, медленно тает...

барабань, тёплый дождь, барабань, –

всё похоже на сон – эти тучи,

этот запах магнолий летучий...

от меня до тебя – ерунда, –

города города города...

океана кричащие волны,

где теряются в шуме слова.

от меня до тебя не умолкнет

бесконечных секунд караван.

 

от осени до...

 

от осени до... 

острота звучанья

разлуки в семь октав.

сегодня чайки громкие кричали,

и воздух был шершав

от холода... 

неровное дыханье

седого февраля, –

рисует вертикальными штрихами

на вымерших полях.

а ветер бродит берегом песчаным,

глотая брызги волн...

я по тебе по-прежнему скучаю...

я по тебе...

 

открываю окно

 

из распушенных крон разлетается шёпот

лепестковых бесед – лёгкий, как ветерок.

не поймать невесомость скользящего шёлка... 

не вернуть вечеров,

по которым бежала, легко отрываясь

от земли и летела, не зная куда.

впрочем, было ли это так важно?.. 

живая –

и меня не догнать...

не вернуть... 

 

жалит грусть, возвращаясь упрямо

в эту пору рождения яблочных снов.

но я снова и снова, колючую пряча,

открываю окно.

 

перекричи

 

перекричи молчанье, осень,

стальное небо опрокинь.

дождей твоих многоголосье 

и буйство ветра – вдоль строки, –

одной, другой...

не остановишь,

не разобьёшь на буквы жизнь.

спадают с лиственниц покровы,  

по лужам время вдаль бежит

и я – шаг в шаг... и ты со мною,

а, может, всё наоборот.

перекричи молчанье, осень,

на весь оставшийся мне срок.

 

повисла осень на паутинке

 

повисла осень на паутинке

нить истончилась и порвалась

летают листья опять

рутинно

разносит ветер их по углам

сама над бездной стоишь – не дышишь

и тянет сделать /не-верный?/ шаг

взлетишь ли 

канешь в неё

но слышно

как продолжает вертеться шар

 

 

привыкать

 

шаги за дверью затихают,

а ты листаешь этажи 

в глухую ночь... а ты – по краю,

до первого луча дожить,

впустить в остывшую квартиру,

пропитанную тишиной,

и отвлекать себя рутинным,

и не выглядывать в окно,

где тонет ночь в пространстве света,

невольно унося с собой

непрозвучавшие ответы,

и пряжу сматывать в клубок,

стянув со спицы шарф ненужный –

не довязав, не подарив... 

и привыкать готовить ужин

не на двоих.

 

Призрачное

 

день, начавшийся тобой,

призрачен... прозрачен.

утро... пятый час... прибой...

не хочу иначе.

 

не хочу вороньих «каррр»,

визга шин – по трассе.

раздели со мной нектар

осени атласной.

 

пусть под небом я другим –

ничего не значит.

дотянусь... тебя укрыть

тихо-тихим счастьем.

 

простуженное

 

словно стрелы – заточены сосны

протыкают косматые тучи.

день сегодня дождями простужен –

сквозь туман пробираясь спросонья,

всё надеется как-то прогреться

/как похож на меня... /

как наивны

эти мокрые грустные ивы

над рекой городской – ни просвета –

льёт и льёт...

небеса не заштопать,

не зашторить ни сердце, ни душу

от нелётной погоды и слушать

торопливо-настойчивый шёпот –

в пропасть...

 

проходящее

 

зима уйдёт, заштопав раны

/наследство осени.../ 

так дни

ползут извечным караваном,

и ничего не изменить

в движенье этом – непрерывном,

как неба мутная река.

неспешно тлеющий обрывок

поблекшей осени в руках –

так страшно выпустить на ветер

и потерять... 

придёт, пройдёт –

и нагота остывших веток,

и долгий дождь на сто ладов... 

 

раз, и два, и три

 

осенний лист – с ладони на ладонь...

слетевший беззаботным мотыльком

с кленовой ветки, он покинул дом,

поддавшись ветру.

сколько их кругом,

парящих в танце!..

раз, и два, и три...

и будет дождь тянуться до земли,

и будут плавать в лужах пузыри,

и в сером – первый журавлиный клин

потянется на юг... за ним – другой,

курлыча и об этом, и о том,

как снова разгорается огонь,

и осень утопает в золотом...

 

расскажи

 

расскажи мне, как падает снег,

выбеляя деревья и крыши,

как бредёт караван зимних дней

в меховом одеянии пышном.

расскажи, как звучит по утрам

тишина средь заснеженных елей,

и играют на флейте ветра

вдоль бегущей лыжни… 

о метелях,

заметающих всё на пути –

расскажи мне, в дождях утонувшей,

как тебя оторвать-отпустить 

и строптивое сердце не слушать.

 

растраченное

 

август прорастает ежевикой

и тяжёлой солнечной лозой. 

сонный дождь нечаянно прохныкал,

окропив скупой слезой газон.

 

не успеешь выдохнуть, и осень

раскидает яблоки в садах

и наряды яркие износит,

и загонит ветер в провода.

 

с твоего же берега – ни слова.

жди – не жди, – всё гаснет – звук и свет.

долго будет осень бестолково

шелестеть в растраченной листве.

 

 

рябиновое

 

в пропитанный туманом день

скатились ягоды рябины.

иду, стараясь не задеть,

чтоб не разбились,

как мы, когда – «ну вот и всё»,

и по домам – восток и запад.

и ветер слов не донесёт,

и будут падать

дожди в мой опустевший сад,

а твой замрёт в пушисто-белом.

тревожно воробьи галдят,

и листья зябкие глядят

осиротело.

 

серебристое

 

а весной – на круги своя.

каждый год начинать с нуля –

высекать и лепить – ваять,

делать вид – не болят

раны старые... день за днём.

вот и сад – он опять расцвёл,

только тихо ветла всплакнёт

серебристой листвой.

 

Сколько миль...

 

сколько миль до сердца твоего?..

далее – от сердца до разлуки.

осень отжонглирует листвой, –

тишина и опустевший угол.

 

в воздухе рябиновая грусть,

ягоды не тронуты дроздами, –

мне знаком с кислинкой терпкий вкус,

запах роз колючих – запоздалых...

 

сохранила тонкий лепесток–

время сдуть с потерянной ладони

эту память в несколько пластов

и смотреть, как мили в лужах тонут...

 

Слышишь, мама?

 

мама, помнишь, как я пела?..

замолчала.

голос тихий, волос белый, –

отмечтала.

 

я приду, когда проснётся

куст сирени

и лучом согреет солнце

камень серый.

 

в синеве, такой бездонной,

кружат стаи.

мне тепла твоих ладоней

не хватает.

 

взглядом черных, словно омут,

глаз лукавых

смотрят старые альбомы.

 

...будто лавой

память сердце обжигает, –

слышишь, мама?..

но молчит, тоске внимая,

серый камень...

 

снова и снова

 

вот и мимозой запахло, – сладка и нежна.

день, не начавшись, надышится и опьянеет.

снова и снова на свет выползать после сна,

видеть, как быстро в лазурь одевается небо,

как наполняются улицы музыкой дня,

и разлетаются с лёгкостью первые ноты.

 

...мне бы прижаться к тебе, мне бы просто обнять –

время забыть, окончательно сбившись со счёта.

 

солнечное

 

вот и вызрело солнце к весне,

разрумянились щёки рассвета.

кем-то свыше наложено вето

на дожди – не сезон... 

 

опьянеть,

онеметь от разлившейся ласки,

ветерку подставляя лицо,

слушать песни пернатых певцов,

позабыв, что вчера город плакал,

что давно телефоны молчат –

ни словечка, ни взгляда, ни... 

 

впрочем,

это просто весны мягкий почерк

мне напомнил начало начал...

 

Тихий

 

на берегу – как на краю земли,

стою, заворожённая стихией.

здесь океан на волю рвётся – тихий,

с рождения строптив, неумолим.

 

мои следы – под темно-голубой

водой остались, – берег весь причёсан.

там, на скале, под ветром, гнутся сосны

и слушают, как мечется прибой.

 

уходит из-под ног живой песок,

затягивая в тёмную пучину, –

о, сколько тайн запрятано в глубинах,

сокрытых толщей пройденных эпох!..

 

и бьются волны о скалу, дробясь, –

я цепенею каждый раз, как в первый,

прислушиваясь к вечным перепевам,

и ухожу – в себя...

и от себя...

 

 

только

 

только парус на краю земли,

только шум вздымающихся волн...

где-то под ребром не спит – болит

бестолково.

поиграть с листвой

вышел ветер, крылья распластав.

не таится осень, не молчит.

если б перелётной птицей стать,

улететь, придумав сто причин...

что там за синеющей кривой,

где ныряют в воду облака?..

 

стали мы попыткой черновой

на осенних свёрнутых листках.

 

уже молчание привычно

 

уже молчание привычно,

как зарождение весны,

как речь исписанных страничек

неброских книжек записных.

 

сложили, вычли и вернулись

туда, где было просто жить –

в знакомый шум дворов и улиц,

где всё вокруг – лети, кружись.

 

но сколько лет меж тем и этим,

и мы с тобой – ни там, ни тут,

и день прошедший неприметен,

и так легко его стряхнуть...

 

шорох шёпот и тепло ладоней

 

дни листать

читая их с листа    

в городе обёрнутом в туманы

листья беспризорные летят

но к земле когда-нибудь пристанут

время окунуться в тишину

и найти уют в себе тебе ли

в этой безмятежной колыбели

медленно тонуть

выплывая на игру дождя

шорох

шёпот

и тепло ладоней

и в твоём пространстве заблудясь

знать – пока ты рядом – не догонит

осень

 

Шёлковое

 

шёлковый на ощупь, на дыханье –

вечер... не проснулись фонари.

день пришёл к финалу, затихая,

затушив контраст асимметрий.

 

небо опускается на землю

(или к небу тянется земля?..)

все сольётся... темнота застелет

хрупкий мир, запутанный в ролях.

 

тишина вне времени, пространства.

только чьё-то сердце не смолчит.

 

...слышишь? не твоё ли – в ритме рваном?

не моё ли, чтоб тебя постичь?..

 

Элегичное

 

закрываю глаза – силуэт на пустом берегу, –

никого, только ты, протянувший мне руку в тумане.

и молчанье, как слов недозревшую гроздь, сберегу,

и бездонную грусть этих глаз, что отчаянно манят.

 

звал паромщик с собой на последний задержанный рейс –

опоздала... на глади бескрайней не видно парома.

и с утра капли падают... падают с темных небес,

и тревожат раскаты, в июле прошедшего, грома.

 

а глаза открываю... ни берега нет, ни руки,

на которую я опиралась когда-то... когда-то.

и расходятся в лужах дрожащих от капель круги:

песнь дождя... жаркий август... звучанье осенней сонаты.

 

Я рисовала

 

я рисовала на стекле

писала нежные мотивы

пух серебристых тополей

летал за окнами лениво

 

я рисовала нашу жизнь

которой не было в помине

а за окном поля томились

орёл кружил

 

но бьются стёкла... по осколкам

до поля бы пройти дойти

и там за солнечным пригорком

себя как птицу отпустить

 

я там была

 

по улицам, знакомым до слезинки,

аллеям убегающим – куда?

я там была... под этой долгой синью...

пройти по исчезающим следам –

 

ничто меня не ждёт, ничто не помнит:

ни тополя, ни узкая скамья.

слепые окна в потускневшем доме...

не узнают – уже давно – меня.

 

но возращаюсь вновь и вновь... как птицы, –

в притихший двор... к шумящим тополям.

чтоб тенью в прошлом снова повториться,

за всё живое тихо помолясь.