Гизелле
1
Сквозь твои черты
прорастут цветы –
розы в сто шипов, раскалённый мак.
Дно стеклянных дней
(говори о ней),
об одной о ней, да не просто так:
Золотая пчёлка отыщет щель,
проползёт бедром (а ужалить жаль),
а потоп – потом, а тепло – теперь,
остальное – шёлк, лепестки и май...
2
Гизелла танцует. Шаги будто дразнят споткнуться.
Шипы золотые на злых каблуках этой птицы.
Рисованой бабочки певчей, цветка перелётного.
Гизелла нежна обожжённо, а сальса опасная длится.
И тянутся ветви лесные к рукам её с гжельского блюдца.
Гизелла поёт. Шёлк и перец, торнадо и краеш-
ком – сл(ад)кая соль-не-просыпь из ресниц ошалелых.
У клетки витой, золо(той) есть открытая дверца – Гизелла,
Гизелла, Гизелла!.. – терзать твоё имя, пока обнимаешь…
Глаза: оп(рок)инутый обморок, лава и лёд их…
3
Руки Гизеллы прозрачные в лунных узорах.
Розовый снег в голубых кружевах (почему эти тени тревожны) –
Грусти летучая рыбка порхает, всегда беспечальна.
Зеркальце сердца звенит, никогда не разбито.
Лёгкая пташечка! Ловчие сети рисуют по коже
синею вышивкой строк – без узла, без зазора;
Беглая бабочка белая, парус отважный… а лодку качает –
в море ли, в небе – не знаю уже, моя vita…
4
Нечаянный этот коктейль не похож на твои,
но он для тебя, о тебе лишь. Вот так с утра
покажется: рядом, руку лишь протяни,
и тянешь руку, и вздрагиваешь – вчера!..
То памятной мяты уменье всплывать, тонуть,
кру(жить)ся чаинками, ткаться в узор ковра –
В глазах у идущих мимо теперь не хватает чуть-чуть:
гречишного мёда Ташкента, нью-йоркского серебра...
...И снится: гитара – пламя, а голос – волна (вольна!),
прозрачная рыбка – сердце, и пальцы – живой коралл,
а моря опять не выпить, а надо до дна, до дна,
и слух уже не отнять, и век не сомкнуть, и стран-
но вдруг смешаю в ладонях – тебе, тебе:
три лёгких слова, слезинку хмеля, смешинку дня...
Дотронься кубиком льда до трещинки в нижней губе
и ты почувствуешь, как я целую тебя.
иероглиф
Ты (ведь ма)ска, прихоть: иероглиф,
говорящий каждому иное.
Голос – снови(день)е и сви(дань)е,
а слова – обещанное многим.
Для немого буква – взмах и пром(ах),
для слепого – след короткой вст(речи).
Огненною клинописью маний
Глина строчки оживает. Нечем –
только тюль лукавой пантомимы –
скрыть себя, вглядевшись против света:
на губах – дыхание лавины,
а глаза – две бабочки и лето…
…Делать солнце ж(ад)ным и беск(рай)ним
могут те лианы колдовские,
что впадают в море, синей сканью
продолжая руку эльфа: иней
или почерк?.. нотный хмель и ст(руны)?..
Обнажённый с(нежный) лес и тени?
Жду, ког(да) тебя мне расшифрует
тайнопись тво(их) прико(снов)ений…
Мотылёк
Свет – метелью, белой плетью.
Свет – пустыня, свет – горячий.
Закрывать тебя – от света!
(Закрывать глаза от счастья.)
Заслонить от новой смерти,
выпить дрожь вчерашней. Где там! –
Всё, что могут руки эти –
закрывать тебя от света...
Пусть. Хоть так. Вдохвыдох чаще.
Безымянно. Безбилетно.
Закрывать глаза от счастья:
закрывать тебя от света!
Свет, сжигая шёлк. Кромешный.
Рук единственное платье.
Он – как я. Пойми. Я нежно.
Закрывать глаза от счастья.
* * *
Марта розовая льдинка,
синь и даль.
Это солнце – погляди-ка
в календарь! –
Разбудило сто капелей
ото сна.
Оглянуться не успели –
и весна!
Вот и туфелька-обновка
в самый раз.
Золочёная подковка,
Смех и пляс.
Сомневаться
Что там будет впереди?
Приходи поцеловаться,
Приходи!
© Марина Чиркова, 2012 – 2014.
© 45-я параллель, 2014.