Мария Протасова

Мария Протасова

Четвёртое измерение № 25 (301) от 1 сентября 2014 года

Больше, чем рассвет

 

* * *

 

Когда уходят поезда из Ниоткуда в Никуда,

То им с перрона машут вслед

Никто, Ничто, Никак и Нет.

В их чёрных окнах, как в воде,

Плывёт бескрайнее Нигде

И исчезает без следа

В необозримом Никуда.

 

Их гонит грусть во весь опор

Их Ниверленда в Невермор.

Но, некрасива и груба,

Их ждёт в засаде Несудьба.

Она меняет свет на тьму,

И Нипочём на Никчему.

И гибнут, гибнут поезда

Из Ниоткуда в Никогда.

 

Но есть Любовь, а значит, чудо

Пока сильнее, чем беда.

Она приходит Ниоткуда

И не уходит в Никуда.

Ей машут вслед густые кроны;

И в стёкла ей дожди стучат,

Летят, летят её вагоны,

Огни её летят, летят...

 

И мчатся, мчатся поезда

Из Ниоткуда в Навсегда...

 

* * *

 

Слабость, желание быть любимыми,

Грусть, когда что-то проходит мимо,

Сердце под кожей и прочей одеждой,

Глупые страхи, пустые надежды,

Тяжесть непрожитых лет за плечами,

Боль и мечта, чтобы нас замечали,

Страсти простые, как «до-ре-ми»,–

Всё это делает нас Людьми.

 

Твёрдость железа, торжественность меди,

Взлёты, падения, воля к победе,

Львиные гривы, орлиные гнёзда,

Льды и тяжёлые южные звёзды,

Горная высь, океанские бездны,

Тяга к тому, что пока не известно,

Споры с природой, судьбой или горем

Могут достойного сделать Героем.

 

Тесные кельи, старинные книги,

Сила молитвы, посты и вериги,

Битва с грехом, удалённость от мира,

Запахи ладана, воска и мирра,

Вести благие, древний закон,

Сорокоусты, малиновый звон,

Веры огонь и отечества дым

Делают сильного новым Святым.

 

Детским мечтам не бывает предела.

Всем бы я стала, всего бы хотела,

Но об одном я прошу тебя вновь,

Боже Пресвятый, пошли мне Любовь!

Чтобы, как колокол, сердце звенело.

Чистую душу и лёгкое тело,

Право влюбляться, право страдать,

Сердце, которое можно раздать

Всем одиноким, больным и несчастным,

Диким, озлобленным и безучастным,

Счастье пошли мне не завтра, а днесь.

Что? У меня уже всё это есть?

 

Вызов бросают грехам и стихиям

Люди-герои и люди-святые.

Но только Любовь без границ и оков

Смертных легко превращает в богов.

 

* * *

 

Летел гонец из дальних стран

Гнал, не щадя, коней

И не считал ни вёрст, ни ран,

Ни встреч, ни слов, ни дней.

 

Ему стрела, и яд, и лесть

Пророчили конец

Напрасно – потому что Весть

Важнее, чем гонец.

 

Он положил судьбу в суму

И скачет, скачет всласть!

То, что поручено ему,

Не даст ему пропасть.

 

Он шляпу выносил до дыр.

Лицо – как стёртый грош.

И что на парне за мундир –

Уже не разберёшь.

 

Но он летит, летит вперёд,

Ведь не его вина,

Что и вестей никто не ждёт,

И кончилась война.

 

Так с чем же он спешит во тьме

По кручам и лесам?

Не важно, что в его письме

Послание – он сам.

 

* * *

 

В каретах раззолоченных, в шелках,

Под лепет труб и плутовство столетий,

У времени в растерянных руках,

У виселицы строгой на примете,

 

В отрепьях, струпьях, власяницах, вшах,

В пророчествах, проказах, переделках,

Впотьмах судьбы и в перекрестьях шпаг,

Захлёбываясь только там, где мелко,

 

Полузадушен струнами страстей,

Крича во тьму, что нужен свет на свете,

Он крошками из собственных костей

Тропинку метит Гензелю и Гретель.

 

И потому на свет его лица

Летит любовь и, следуя приметам,

Его – лжеца, преступника, слепца –

Мы не зовём иначе, как Поэтом.

 

* * *

 

Ты и солнце, и звёзды переживёшь

И состаришься вместе с богами,

Даже если наткнёшься на каждый нож

И споткнёшься о каждый камень.

 

Будет некому плакать  и ждать вестей,

Верить в выдумки или были,

После – боги умрут, и от их костей

Не останется даже пыли.

 

Сам себе станешь царством  и королём

Сам себе – и землёй, и небом…

Но когда забудешь имя моё,

Ты исчезнешь. Будто и не был.

 

Рыцарь Печальный

 

Скрип сёдел. Глухие удары копыт

О землю, в которую ты не зарыт.

Леса, и озера и горы –

Послушны тебе, словно пальцы руки...

Ни стрелки тебя не уймут, ни стрелки,

Ни окрики, ни уговоры.

Бесстрашны с тобой разделившие путь

Солдаты Надежды – То, Либо, Нибудь.

Смотри, как сияют их лица!

Ты снишься принцессам далёких земель

И тысячи три благородных семей

Мечтают с тобой породниться.

Но что тебе титулов хрупкая твердь,

Когда приторочена к стремени смерть,

И вечность ненужная – в ножнах?

Когда ты торопишься в царство теней,

Чтоб только забыть на минуту о ней.

О той, что забыть – невозможно…

 

* * *

 

А мы сидим себе в кино,

Как будто бы на свете вечность,

И смотрим чёрт-те что, конечно,

И вместе падаем на дно.

 

А мы едим себе, едим

Невкусное и надувное

Кино дешёвое, дневное

О том, что мир непобедим.

 

Как будто кто-то нас скосил,

Сидим, не проронив и слова.

А в будке сумрачный кассир

Читает стансы Гумилёва.

 

* * *

 

Давай молчать. Всей мощью наших лёгких.

Смотреть в глаза, не опуская глаз.

В конце концов – всё сказано до нас

В классических романах или в лёгких.

 

Давай решим, что незачем взрослеть,

Для вечности нет смысла в этой смете,

Ведь всё на свете – о любви и смерти.

Нет, о любви! Об остальном – не сметь!

 

Давай мы будем вместе – Божий храм,

Воздвигнутый и освящённый нами,

Чтоб небу на стене в оконной раме

Совместно поклоняться по утрам.

 

* * *

 

Что есть Россия? Птичья трель,

Пересекающая море,

В зимы насыщенном растворе

Хрустальных хлопьев карусель.

 

Что есть Россия? Дрожь дорог

На грифе чёрного безбрежья,

И в сердце – там, где глушь медвежья,

Растерянным подростком – Бог.

 

Что есть Россия? Ветра вой,

Простор меж топором и плахой,

И нож холодный под рубахой,

Как полумесяц над Москвой.

 

Что есть Россия? Купина,

Неопалимая опалой,

И под звездою пятипалой

Кирпичной бездны глубина.

 

Что есть Россия? Гул лесной,

Когда на выстрел гонят зверя,

И в душу выбитые двери

Нежданной – как всегда – весной.

 

* * *

 

K.

 

ты думаешь, что над тобою – флаг?

да брось, это просто метель!

а то, что кажется битвой, так –

крестовый поход детей

 

в тебе и добра, и зла – на пятак

ты знаешь – молчать верней

а то, что кажется жизнью, так –

театр чужих теней

 

и Он – пред которым ты робок и наг

не верит в твой пьяный хрип

а то, что любовью кажется, так –

случайной кровати скрип.

 

* * *

 

Дал человеку Бог талант,

А лесу дал зверей,

Судьбе – чтобы судьба была –

Дал миллион дверей,

Дал небу право вниз смотреть,

А всем, кто дышит–  ввысь,

В одном углу поставил смерть,

В другом припрятал мысль,

Позволил волку волком выть,

К рукам приладил труд,

И вольным птицам дал забыть,

Что все они умрут,

Дал море мачтам корабля,

А путнику – дорог.

Досталась космосу Земля,

Чтоб космос не продрог.

Надежду растворил в вине,

Любя нас и губя.

Всех одарил, и только мне

Не разрешил – тебя.

 

* * *

 

Мой человек – он больше, чем рассвет.

Когда он входит, исчезают стены.

Он носит жизнь не как щепотку лет,

А как корону океанской пены.

 

Он скалится на окрики: «Не сметь!»

Он любит кровь за звонкий вкус железа

И драку – за «Грядущие на смерть

Приветствуют тебя, великий Цезарь!»

 

Он и в раю идёт против рожна,

Любя, слывёт счастливым идиотом,

И, в принципе, земля ему нужна

Всего лишь для разбега перед взлётом.

 

В нём все как бы умножено на сто

В сравненье с нашим лилипутским веком.

Он не годится в ангелы. Зато

Живёт и умирает – Человеком.

 

* * *

 

Человек не становится лучше,

Человечней, добрее и чище.

Человек отучается слушать

И в себе Человека не ищет.

 

Он становится чисто одетым,

О добре говорящим за ланчем,

И, пока поедает котлеты,

Представляет себя настоящим.

 

Человек не становится мудрым,

Только лёгкую ищет дорогу,

И однажды октябрьским утром

Безразличным становится Богу.

 

Он живёт по привычке, в комфорте,

Мир ему не широк и не тесен,

А упав, вспоминает о чёрте.

Но и чёрту он неинтересен.

 

* * *

 

всё движется, всё кружится, бежит,

шатается под нашими ногами,

пестрит хвостами, крыльями, рогами,

свистит, поёт, безмолвствует, дрожит,

 

всё умирает, оживает вновь,

всё падает, меж звездами мерцает,

гремит костями, латами бряцает,

кровь бередит и проливает кровь,

 

всё повторяется, всё блещет новизной,

всё обещает, нарушает клятвы,

то напролом идёт, то на попятный,

то вьюгой обернётся, то весной,

 

то пепелит себя в сердечном жаре,

то мерзнёт посреди словесных льдин...

...жизнь для того, кто любит и любим

беспечна,

будто девочка на шаре,

нелепа,

будто девочка на шаре,

прекрасна,

будто девочка на шаре –

на том же, на котором мы – летим...

           

* * *

 

Я верю в человека без затей–

Семейного, растящего детей,

Гораздого на честные уловки.

 

На нём одном и держится земля,

Ведь там, где мне мерещится петля,

Он видит пользу бельевой верёвки.

 

Свободный, как правительство Виши,

От вздорного диктаторства души,

Он на бумаге выглядит избито.

 

Но в деле он умней таких, как я,

И, презирая тайны бытия,

Он постигает парадоксы быта.

 

Ах, как же я завидую ему –

Влачащему набитую суму

За наглухо застегнутые двери!

 

И вечности, играющей с листа

О том, что жизнь безвидна и пуста,

Из-за него – безумная – не верю.