Михаил
Фисенко

* * *

Искали нам гармонию в бараках,

В дурмане снов, в нашествии вина.

В долбящих душу неподдельных страхах,

Где тишина была истреблена.

В осьмушках хлеба и под

                           строгим взглядом,

Сличавшим всё на стареньких весах,

Она жила неподалёку, рядом,

Забытая когда-то в небесах.

Каким-то позабытым древним греком,

Оставившим расколотый горшок.

Он был другим, небесным человеком

И для него нам не хватило строк…

Мы суетились, торопясь писали,

Что было плохо – торопливо жгли,

Лишь только греки с тех небес взирали,

Как наши венценосные божки.

Нас обжигали кирпичами в печке

И за собой настойчиво вели,

Мы шли вперёд, горели словно свечки

И в сторону шаг сделать не могли.

И вот теперь титаны новояза

Приставят к нам игольное ушко,

Коль не пройдёшь, твой рот прикроют сразу

Или посадят думать на горшок.

Как всё знакомо, тот же самый ветер,

И будет горца палец нам грозить,

Но под рукой живой горячий пепел

И думать нам о нём не запретить…

* * *

Август в открытые двери вошёл,

Легкая грусть расставания с летом…

Крутится неба тяжелый котёл,

Росные входят утрами рассветы.

Лунной тропой за звездою пойду,

В августе месяце точные сроки,

И, ощутив, я, наверно, приму

Осени токи, щемящие токи…

Мне светлячок путь укажет в ночи,

Словно бы друг на моём бездорожье,

Светится искра горячей свечи

Между мечтой и мятущейся ложью…

Подражание Андрею Платонову

Вставайте, товарищ Умрищев,

Служили вы в разных местах,

Поповские трудные тыщи,

Держали в продрогших руках.

И стали вы, будто не чётки,

И персонально чужды,

И даже уездные тётки,

И местных разливов вожди

Планировать вас перестали

На тридцать безвестных годов.

Вы есть, но навечно остались

Неясными сонму богов.

Вы жили, и будто не жили,

И шли, и как будто не шли.

И справку для вас, что вы жили

Ещё до сих пор не нашли…

Шумит ювенильное море,

Настойчиво гонит волну,

Набат его с будущим спорит,

И тянет упорно ко дну…

* * *

Пальцы твои почернели в земле,

Пальцы твои прикоснулись ко мне.

Пальцев твоих незабвенная власть

Раньше меня на земле родилась.

Но почему твои пальцы остры,

Может быть, в них затаились костры?

И обжигают, касаясь меня,

Пальцы твои языками огня…

Но почему твои пальцы черны?

Может за то, что мне были верны,

Может за то, что весенней порой

Пальцы твои породнились с землёй,

И до песчинки поля перебрав,

Стали праматерью всходов и трав.

Сага о челноках

I

Челноки

Друг, это наша пора подошла,

Может, и мы перелетные птицы,

Через кордоны и через границы,

Как-то неслышно, душа перешла…

Дождь нам навстречу, и капелек рой

Вьётся. Осенние мглистые дали,

Птица в испуге крылами. Живой,

Может, и это всё нам нагадали…

Что же завещано нам впереди?

Осень, дороги, дела и печали,

Песню её нам прошепчут дожди,

Ветры споют на седом перевале…

II

Приграничье

Поля пусты, заросшие полынью.

О русский крест, Россия,

За тобой дожди косые набегают синью,

Где дальний луг с нетронутой травой.

Дома пустые, взгляд разбитых окон,

Опоенных неведомой травой.

Орда прошла, и только женский локон,

И птичий клин вверху над головой,

Как два моих нетронутых начала,

Которых невозможно отобрать,

Нельзя разбить, иначе б закричала

Душа моя, которой вековать…

III

Мадонна челноков

Любимая,

И ты серьезней стала…

Разбили стан и вывезли весло…,

И женщину столкнули с пьедестала…

Любимая, тебе не повезло…

Но ты жива, в эпоху дальних странствий

Сквозь пыль дорог мелькнёт твоё лицо.

Ты молода, проста в своём убранстве

И на руке забытое кольцо…

Так новой Евы вижу я черты,

Прокуренной, ветрами всеми битой,

Но всё равно, ещё совсем открытой,

Как хорошо, что это нам дано…

И вслушиваясь в голос новой саги,

Где караванов пролегает путь,

Спешу я в белизну клочка бумаги

Вписать твою непознанную суть.

* * *

Прощай, расстаёмся, уходит

Двадцатый, проверенный век,

А новый ещё только бродит,

Готовый пуститься в забег…

Ещё только первые почки

В его подоспевшей весне,

Ещё только пишутся строчки,

Стучат наяву и во сне…

Куда он торопится с места?

Куда он направит коня?

Частичка останется сердца

В двадцатом, как капля огня…

Твои обгоревшие хаты

И аист весной над трубой,
Твои уходили солдаты,
Забывшие сон и покой.

И их безымянные строки

Не знали ни ночи, ни дня,

Накала высокие токи

Сквозь них пролегли до меня.

Степная гроза

Русская степь над тобою

Бьётся в июле гроза,

Капля сорвётся слезою

Первая – прямо в глаза.

Слушаю голос дороги –

Песню моторов и шин,

Что-то от древнего бога

Есть в этом гуле машин.

Вижу бурлящее небо,

Там, где степная гроза

Небо разрежет на части,

Каплей скользнёт в волоса.

Ливня летящие струи

Встанут фонтанами брызг.

Пылью взлетят над асфальтом,

Ветром разбитые вдрызг.

Песня степного простора,

Взором и вздохом ловлю

Дальние синие горы,

Свежего ветра струю.

Так бы вот, с ветром в обнимку

Мчать по дорогам в грозу,

Быть твоей малой дождинкой,

Чувствовать душу твою…

* * *

Упруга ты и как вода, ранима.
Твоё дыханье в мир обращено.
И мы куда-то уплываем, мимо,
Но только ночью слышно на весь дом,
Как время бьёт по наковальне, тонко...
Но мы с тобой забыли и о нём.
И слышим летней птицы голос звонкий,
И, согревая душу над огнём,
Уходим в день. Шумит трава густая,
И ветра гул я слышу за окном.
Страницу лета новую читаем –
Зелёную, об этом и о том...

* * *

В глубинах седых мироздания

Уголья потухших костров…

И мчимся мы к ним на свидание

Сквозь годы и плен облаков.

Мы мчимся и вот уже ближе

И чётче планетная быль.

На тропах таинственно рыжих

Легенды рассеется пыль,

Осядет, и встанут чертоги

Чужой, неизвестной земли,

Которые древние боги

Когда-то на ней возвели…

И к нам приходили легендой,

Прозреньем далёких веков,

Какой-то оборванной лентой

Безгласных, не понятых снов…

И слово и зрячая память

Для нас эту боль сберегли,

И тайной непонятой ранят

Живые побеги земли,

И тянут – кругами, кругами

За пену седых облаков,

И мир выпрямляется в небо

Оттуда – из прошлых веков…

* * *

Друзья уходят и не расстаются,

В осенний день, когда ещё тепло…

Как будто листья в небеса сорвутся

И догорят, и просто, и светло…

В осенний день, когда старуха осень

Листком прощальным стынет на стекле,

Когда в высоком мире светлых сосен

Я начинаю думать о тепле…

Друзья уходят, просто так уходят,

И на прощание рук не подают…

И только в память, в эту книгу, входят,

Как путники, обретшие приют…