Михаил Щербина

Михаил Щербина

Четвёртое измерение № 16 (544) от 1 июня 2021 года

Снова я стою у старой карусели

* * *

 

Лифт, скучающий в тепле,

львы из хладных пятен…

Может быть, в грядущей мгле

буду я понятен.

 

Стану милым дураком,

получу конфеты.

В нужный срок на снежный ком

положу газеты.

 

Никого не перегнав,

окажусь на складе,

и шекспировский Фальстаф

вспомнит о награде.

 

Что же рельсы не видны?

Падают записки.

В ад ограбленной страны

поступают иски.

 

Что там иски? Пустота

поступает тоже.

Из красивого куста

можно сделать ложе.

 

Обособленного сна

тут же вспыхнут знаки.

Я увижу из окна

армию в атаке.

 

Обоснованный закат

утвердится робко.

Кто ты мне, далёкий брат,

брат в долине хлопка?

 

Ничего не надо знать

в этой жизни глупой.

Странно выглядит кровать

под огромной лупой.

 

* * *

 

В радости и в печали,

в нежной тоске по гриму

вижу клочок вуали.

Помню любую зиму,

помню любое лето

в жизни моей проклятой.

В зыбких лучах рассвета

стыну над мокрой ватой.

 

* * *

 

Сегодня день весенний, пьяный…

Конечно, он не нужен мне.

Я обижаюсь на изъяны

в едва звенящей тишине.

 

Хоронят дальнего соседа.

К окну я скромно подхожу.

Из-под продуманного пледа

полезно выползти ужу.

 

Ну, что с того, что все предметы

сегодня прокляты чуть-чуть?

Смотрю на старые билеты,

чтоб больше не собраться в путь.

 

Смотрю на белые салфетки

и раздвижные костыли,

а в вазе высохшие ветки

меня стращать легко могли.

 

Улыбкой, взявшейся из ада,

я никого не покорю.

Смотрю из выпуклого сада

на повреждённую зарю.

 

Под вечер шум от электрички

я слышу явственно подчас.

Меня пугает с непривычки

какой-то движущийся газ.

 

Я на скамье сижу уныло.

Дерутся дети, как в кино.

Из досок прежнего настила

все гвозди вырваны давно.

 

Вся жизнь, как в странном сериале,

мне вспоминается теперь.

Не смог шагнуть я на вокзале

за плотно запертую дверь.

 

* * *

 

Каски, пробитые пулями.

Затхлость дорог в никуда.

Мальчик с чужими ходулями.

Плоскость из тонкого льда.

 

Солнце лесные проталины

скоро просушит совсем.

Лодки дырявые свалены

в снег, превратившийся в крем.

 

* * *

 

ЛСД ты моё, ЛСД…

Оттого что в России я, что ли,

я уже предугадывал в школе

злую правду о русской беде,

ЛСД ты моё, ЛСД…

 

Оттого что в России я, что ли,

я обязан любить и проклясть

всю её и любую в ней власть,

а потом помечтать о неволе,

оттого что в России я, что ли.

 

Я уже предугадывал в школе,

что мне нечего вовсе сказать.

Можно выставить в цирке кровать,

но пустые для сказки пароли

я уже предугадывал в школе.

 

Злую правду о русской беде

не исправишь благими словами,

не исправишь словами о раме,

но запомнит погост в лебеде

злую правду о русской беде.

 

ЛСД ты моё, ЛСД,

не найти мне тебя в этом мире.

Я лежу в запылённой квартире.

Я один. Меня нету нигде,

ЛСД ты моё, ЛСД.

 

Холодное утро

 

В зажжённых залах кровельной скульптуры

не плещет пленный ветер от реки,

и солнце без спасительной фактуры,

как прорубь, стынет, скрывшись за клинки.

 

Сквозь скорый поезд виден город хмурый.

На ранний снег положены венки.

По лестнице проходят штукатуры,

и свечи в звонкой церкви далеки.

 

Жизнь не прибегнет к быстрой перемене.

Я вижу, как расположились тени.

Я должен свою глупость превозмочь.

 

Сверкают камни. Леденеют лужи.

Вдруг рухнет луч, искрящийся от стужи,

а вслед за ним себя проявит ночь.

 

* * *

 

Ребёнок маленький смеющийся и выполненный в нежной форме эллипсоида

стоял на половицах, словно в белой дымке.

Он был заполнен с ног до головы дождливым шумом от промчавшегося поезда

и в каждый миг был новым, как на фотоснимке.

 

1985, 6 февраля 2017

 

* * *

 

Устояли стены.

Появились нары.

Из весёлой пены

вышли санитары.

Промелькнули сферы.

Заржавели фляги.

Псы и кавалеры

спали на бумаге.

Проскакали мышки

по дороге пьяной.

Хлюпали задвижки

в доме за поляной.

Крохотные кружки,

кнопки и синицы

оседали в стружки

и терзали спицы.

Спицы выцветали,

знали о поблажке.

Снова на причале

высохли рубашки.

Я иду в тоннеле

возле перекрёстка.

Крутятся шинели.

Плавится извёстка.

 

3-5 апреля 2017, 14 мая 2017

 

* * *

 

Летят эшелоны.

Грохочут на рынках повозки.

Из лучшей промзоны

в фургоне повисли обноски.

 

В одеждах зелёных

вступают в туман акробаты.

На дальних заслонах

легко забываются даты.

 

И луч, и пылинки

находятся в близком соседстве,

и даже корзинки

я нежно растягивал в детстве.

 

Осталось убранство

какой-нибудь бедненькой ёлки

и древнее хамство

и даже дверные защёлки.

 

В словах небывалых

таятся шумы и звоночки.

На вечных привалах

встречаются вечные бочки.

 

Остались клеёнки

на вечере в актовом зале

и что-то на плёнке,

возможно, великие дали.

 

5 июля – 7 августа 2017

 

В поздней юности

 

Он имел возможность моделировать детали.

Он имел возможность моделировать объём.

Дальние соломинки из окон выпирали

И перемещались, находились под дождём.

 

Странный комбинат остался на краю посёлка.

Нет, не комбинат, а фабрика в плену дверей,

фабрика огромного стеклянного осколка,

бочек цемента и комнаты для снегирей.

 

Дождь и солнце… Перезвон апрельский. Полустанки.

Память, я прошу тебя, умри на краткий миг,

и я вспомню, как к балконам прикреплялись санки

и шагал в халате плохо выбритый старик.

 

Не отец ли он кому-то? Не посланник мрака?

Я соизмеряю праздный опыт свой с чужим

праздным опытом. Замкну тревожный запах лака

в белый обруч, превращаемый в зачётный дым.

 

Фабрика начнёт сигналить красными огнями.

Станет холодно в цехах. Появятся шмели.

Скоро кончится октябрь. Я снова выйду к раме,

чтоб на улице увидеть пар из-под земли.

 

А зачем мне пар? Я скоро сознавать устану

жизнь существенной, привычной. Подойду к столу.

Замечаю я себя. Привыкну к барабану,

ну а флейты я расслышу через щель в полу.

 

Там, где пластилиновые падали игрушки,

я сидел на стуле, плотно пригнанном к стене.

Я сидел на кухне. Металлические стружки

сами падали мне в руки. Полз паук ко мне.

 

Скоро полетят снежинки. Встанут карусели.

Перед праздниками фабрика начнёт сиять.

Не придумаю я для себя достойной цели.

Навсегда другие времена должны настать.

 

4 – 24 сентября 2017

 

* * *

 

1

 

Мне кажется иногда, что где-то на кладбище осталась незапертая дверца в ограде, непрочно врытой в землю. Незапертая металлическая дверца, ведущая к заброшенной могиле, а вокруг – холодный ветер, и сквозь позднюю осень летят жалкие листья. Капли дождя бьют об уродливые памятники. Кажется, что достаточно ткнуть ногой в эту дверцу, как она со скрипом откроется.

 

25 января 1991

 

2

 

Самое необычное на кладбище – это, конечно, незакрытые дверцы могильных оград. Веточка или специальный шуруп, служившие когда-то для этих входов на территории обсыпавшихся холмиков, со временем потерялись, и их заменил бушующий осенний ветер. Только он один теперь способен следить за порядком. Только он один дует и дует сквозь ужасно нагромождённые памятники, и шум его – не менее, чем свидетельство свершившегося подлога, именуемого смертью.

 

31 мая 1995

 

* * *

 

Я вышел в сад. Там ползали медузы.

Досрочный ветер стлался по земле.

Уже под новоявленные грузы

взметнулась пыль на хилом корабле.

 

Неубедительно, поддельно, вяло

огни сгущались в полной темноте.

Облезлый чёрт из школьного спортзала

давно сидел на газовой плите.

 

Давно вонзились иглы в апельсины.

Лимоны обозначились в шкафу.

Сегодня я под взглядом Селестины

Лотреамону жертвую строфу.

 

Давай-ка, океан, его помянем

и пожалеем о грядущем дне.

Другой поэт по самым лучшим тканям

пройдёт в самоуверенной стране.

 

27 сентября – 21 ноября 2017

 

* * *

 

Несколько квадратов, три-четыре ложки

и увековеченный запас дождей

мне напоминают о простой обложке

и белье, излившемся в простой ручей.

 

А ведь сам я изувечен, упомянут

в призрачной мечте о свойствах струнных зим.

Кто обрёл её? Уж больше не настанут

Ночи, воспевавшие зависший дым.

 

Дым, бельё… А может быть, одни уловки

собирает жизнь в своих промозглых днях,

и прелестные, капризные золовки

навевают мне неразрешённый страх.

 

Снова я стою у старой карусели,

слёзы, слёзы подступившие кляну.

За бессмысленность любой особой цели

я предвижу неизбежную вину.

 

2 октября – 24 ноября 2017

 

* * *

 

Попадали черти.

Исчезли ослы.

В своей круговерти

предстали столы.

 

Я вышел из дома

и сразу устал.

Слепая солома

разбилась о вал.

 

Под вывеской горной

заметный посол

нашёл под валторной

обструганный кол.

 

Сверкали капканы,

а в глупой дали

настигли туманы

свои корабли.

 

Орлы пролетели,

а замер мотор.

Из длинной шинели

подпрыгнул боксёр.

 

Я сдвинулся влево,

но вправо шагнул.

Вошла королева

в рассеянный гул.

 

25 ноября – 11 декабря 2017

 

* * *

 

Справа – колосья, а слева – детали машин.

В комнате вырос однажды расшатанный тын,

а возле стен появились дорожные знаки.

Утро настало. Наемники гибли в атаке.

Снова я должен почувствовать участь свою

и осознать, как живётся на самом краю.

Скоро умру я? Мне пальцы опутали нити.

Тихо мелькают песочные камешки в сите.

 

Утро

 

Осколки цветного стакана

опрятные яркие клещи

и мыльные складные вещи

сегодня разрушились рано

 

сегодня разрушились стрелы

а завтра придут командиры

мои показания целы

проходят счастливые Иры

 

листы своевременных пятен

тасует угрюмый колодник

а вечер суров и невнятен

хмелеет как подлый угодник

 

болезненно движутся двери

я знаю: от слов при кошмаре

всегда просыпаются звери

и развоплощённые твари.

 

22 мая – 9 июля 2018 - 28 января – 10 февраля 2018