Надежда Бесфамильная

Надежда Бесфамильная

Все стихи Надежды Бесфамильной

А до Яузы не донырнуть

 

Ну давай, славословь, словоблудь,

Вдохновенье расплёскивай втуне...

А до Яузы не донырнуть –

В неуёмных дождях утонула.

 

Захлебнулась, не чуя беды:

Всё, что небо копило до часа,

С раскалившейся сковороды

Разболтало да скинуло разом.

 

В полноводье зелёной тоски

Под разводы бесформенной ряски

С головою уходят мостки,

Как лосиное стадо на связке...

 

Лоси выплыли б, им же – стоять,

Неизбежность воды принимая,

И ловить через водную гладь

Приглушённые лязги трамвая,

 

Ожидать терпеливо, когда

Отдождит, отшумит, перельётся

И отступит большая вода,

Затаясь в озерках да болотцах.

 

Им не знать ли, что этот потоп

Превратится в обычные лужи...

...Только я не о том, не о том,

Ты же знаешь, о чём, словоблужу.

 

А мне дышать бы в этом августе

 

И красоты без слёз не выдержать,

И не cыскать ответных слов:

Как будто бы спешила выдышать

Все ароматы из цветов –

В сосредоточенье загадочном,

Что только сердцем и понять,

Взбивала крылышками бабочка

В дрожащий свет остаток дня.

 

С непостижимой, дикой храбростью

Летела на цветочный зов,

Ей оставалось жизни в августе

Всего лишь несколько часов.

Спешила, будто сроки ведала

Иль просчитала наперёд,

Когда и где прервётся временный

Её восторженный полёт.

 

Мелькал – сиреневым по жёлтому –

Узора красочный сумбур:

По голограмме крыльев шёлковых

Давала выпытать судьбу.

Не ограничивалась малостью,

Всё предрешая и губя…

………………………………………

А мне дышать бы в этом августе,

Не надышаться на тебя.

 

 

Багульник

 

Где вечер морозной конфеткой

Остудит гортань и нутро,

Багульника мёрзлые ветки

Увидишь на входе в метро.

 

Пусть рядом в нагретом киоске

Цветов, что вина во пиру,

Поймёшь ты: вот эти, неброские,

Тебя заждались на ветру.

 

Как будто застывшую птаху

Ухватишь, и к дому бежать!

Поставишь их в воду с размаху 

И будешь на почки дышать.

 

И тут же, оставив зарубку

На память для будущих строк,

Морозами свёрнутый в трубку,

Расправится первый листок.

 

Ах, сколько нападает снега

На путаных рифм суровьё,

Но вешней беспомощной негой

Наполнится время твоё!

 

Ты будешь сиреневым светом

Гореть средь зелёных ветвей

И ждать невозможного в этом

Теченье заснеженных дней.

 

2017

 

Горячо, горячо... холодней...

 

Горячо, горячо... холодней...

И уже леденит неизбежность,

Истончается кружево дней,

Превращаясь в осеннюю ветошь.

 

И почувствуешь с горечью, как

На глазах сиротеет округа,

Только летом отъевшийся грак

Ходит в поле вразвалку за плугом.

 

Ты ладони приложишь к губам,

А в душе шевельнёт незнакомо

От шуршанья мышей по углам

Опустевшего старого дома.

 

От земли до резного венца

Одиночеству дом не по росту,

Три высоких ступеньки крыльца

Ледяной зарастают коростой.

 

Неуверен и слышен едва

Погрустневший суфлёр в закулисье,

И ветшают, ветшают слова,

Будто с веток упавшие листья.

 

Как ладонями губ ни латай,

Да наружу всё выхлипы рвутся...

Уходи, уезжай, улетай,

Чтоб сюда до весны не вернуться.

 


Поэтическая викторина

Когда засохнут добрые деревья

 

Но если эту улицу покинут

Все те, что помнят юною меня,

И окна темнотою душу вынут,

Прося подбросить в лампочки огня,

Когда другие окна – в новых шторах –

Уже не вспомнят и не позовут,

И не найду знакомых черт повторы

На лицах тех, что гнёзда здесь совьют,

Отгородясь от яблонек соседних,

Не помня и не зная прошлых лет,

Где общим был на улице штакетник,

Через который жизнь как на просвет,

Где любопытно и неворовито

Через калитку в сад войти могли,

Где жизнь не омрачала скудность быта

И вкусны были с «таком» пироги,

Которыми соседей обносили

Не ради и не в честь, а просто так,

А просто потому, что в магазине

Вдруг появились дрожжи и мука,

Уйдут слова на дальнее кочевье,

Уснут слова средь незнакомых дол,

Когда засохнут добрые деревья,

Что мне ссыпали яблоки в подол.

……

Нет, не о том.  Теперь – о скором лете. 

В разливе день, но тропка на мели,

Несёт сосед подснежников букетик,

Тех, что сегодня утром расцвели.

 

2018

 

Корзинка ёлочных игрушек

 

Упрятать в самой долгой ночи

Тринадцать самых-самых лих.

Стары диваны в доме отчем,

Но как вольготно спать на них!

 

В изножье стихнут дня обрезки,

А заоконья белизна

И страсть к прозрачным занавескам

Добавят лиха в сети сна.

 

…Дорожный наст раскатан ветром,

На нём, как ты ни изловчись,

След Volvo, валенок и вепря

Сумеешь вряд ли различить.

 

Увидишь тот, что каплей бурой

Кропит порог и поставец –

Лернейской гидрой ли, Амуром

В кого прицелился Стрелец?

 

Всю ночь иди на след тревожный,

Ищи, спасай и падай ниц,

Корми овсянкой тёплой с ложки

Проголодавшихся синиц,

 

Небытие аршином меряй

От сна до звёздного ковша,

Дели паршивицу-химеру

На льва, козлёнка и ужа…

 

Воскресной ночи тунеядство –

Источник вымышленных бед

Тебе, которой сны не снятся

Последних двести с лишним лет.

 

Где их былое простодушье,

В каком истаяло огне…

…Корзинка ёлочных игрушек

С луной играет на окне.

 

Крепко тебе на горошинах слов спалось

 

Сна, говоришь,  на перинах своих лишён?

Незасыпайка мешает,  поэтский голос?

Знаешь, где можно бы выспаться хорошо?

Эта постель называется «Дальний поезд».

 

Способ, проверенный  жизнью – забить на всё.

Вытянись в струнку, а хочешь – свернись в калачик…

Мчится из N-ска, на полке тебя везёт,

И чемоданы твои с бытиём впридачу.

 

Ляжешь  и тут же провалишься в ямку сна –

Бух и отплыли,   и сразу – стена глухая,

Вот он – твой лакомый небытия кусман,

И наплевать на соседей,  пускай бухают.

 

Там у них свой, невозможно какой, приват,

Ночь напролёт разговоры-объятья-склочки…

Спи, не горюй, без тебя колеса квадрат

Ровно к рассвету в стихи укатает строчки.

 

Через породу и примеси  бьёт родник,

С крепкого слова смывая налёты пыли…

Тронет рукой надоедливый проводник:

Всё, просыпайся, прынцесса. Вокзал. Приплыли.

 

Ровно причалили, даром что вкривь и вкось

Сны выгребали из мути ночной – с устатку!

Крепко тебе на горошинах слов спалось,

Будет ли ночь на перинах домашних  сладка...

 

2015

 

Малахитовоцветная ящерица

 

То исчезнет, то снова обрящется

Меж круглёных ветрами камней...

Малахитовоцветная ящерица

По ночам прибегает ко мне.

 

И такая, скажи ты, негодница,

Изовьётся в заре золотой,

То Сысертью-рекой оборотится,

То уральскою горной грядой.

 

Не ухватишь рукою – измучает,

Уводя в каменистую падь

По расщелинам да по излучинам

Драгоценную речь собирать

 

Подо мхом и брусничными ветками

В проблесковом сиянье луча –

Эта звучная кладь самоцветная

Никогда не оттянет плеча.

 

А задашься мыслишкой оплошною

Про наживу да яркую брошь –

Тальков камень, в кусочки раскрошенный,

На тропе под ногой подберёшь.

 

Так сквозь сон пробираешься дебрями

На её колдовской приворот –

Эта ящерка знает, что делает,

Век не первый на свете живёт.

 

Михаил ли Архангел, Угодник ли Николай

 

Псалом 6. «Господи, не обличи меня в ярости Твоей

и не накажи меня гневом Твоим».

 

Куртка серая, джинсы, кроссовки с эмблемой Nike,

За спиною не крылья, но веры защитный панцирь…

Михаил ли Архангел, Угодник ли Николай

Следом входят в метро, чтоб проехать с ним пару станций.

 

Не расплещутся втуне глаза голубой воды,

Точно видят и знают, проведена где черта им.

Он из сумки нагрудной, садясь, достаёт Псалтырь

И, открыв на закладке, за песнею песнь читает. 

 

Электронная версия в целом не твой фетиш –

У печатного слова надёжней формат познанья,

Но планшет открываешь и, будто за ним следишь, –

Извлекаешь страницы Псалтыри в одно касанье.

 

И пока пассажиры вагона с соседних мест

Истязают мобильники в раже игорной битвы,

Он, нащупав сквозь свитер, целует нательный крест

И с прикрытыми веками дальше творит молитву.

 

А потом он выходит, похоже, что прямо в рай,

Продолжает вагон предаваться своим химерам

………………………………………

Михаил ли Архангел, Угодник ли Николай,

Хоть один да останьтесь  – меня довести до веры.

 

2017

 

 

Муха пристала к варенью, да быстро слетела

 

«Муха села на варенье» – Наталья Кончаловская. 

 

«Вот и всё стихотворенье» – Сергей Михалков.

 

Муха пристала к варенью, да быстро слетела,

В чашке пригубленный чай, остывая, скучает,

Корка пустая, о как ты призывно хрустела,

Свой неподдельно живой аромат источая!

 

Память с прорехами: сущее и наносное

Невозвратимо сметает в провалы забвенья,

Будто вчерашний пирог разбирает по слою:

Корка, с орехами мякиш, а сверху – варенье.

 

Сахар положен, но чай откровенно солёный,

Аленький цветик на чашке любимой не меркнет.

Что бы там ни было в памяти дней наслоёно –

Только бы не угасали её фейерверки. 

………

Время в отметинах. Ползает муха по краю,

Я с ней ругаюсь о том и о сём понарошку

И, как голодная, пальцами в рот собираю

Все с пирога отлетевшие мелкие крошки.

 

2018

 

Мы оба вышли здесь из кадра

 

Не про поваренные книги,

Не про полезную еду:

Черствеют летние ковриги,

Что выпекались на меду.

 

Но это фото на припёке,

Где кадр фиксирован без нас,

Где воды мощны и высоки

И над шатровым храмом Спас,

 

Где голос гулкий баржи дальней

Не знает ставен и замков,

Где наша плоть материальна

Не больше этих облаков,

 

И где единственной преградой

Захлопнет створки объектив…

Где оба вышли мы из кадра,

Но не успели в храм войти.

 

На Масленицу в Питере

 

Поездом в ночь возвращаться в Москву двадцать пятого.

Кажется, лучше февраль не придумает вечера…

Снег на мою непокрытую голову падает,

В речке Фонтанке гуляют по льду человечики.

 

Ладно б на лыжах, коньках или цугом на саночках –

Ходят, гуляют в снегу в одиночку и парами,

Странные всё же, ну чем не устроил их Аничков –

Непокорёнными, в бронзе, конями и фарами?

 

Тёщин четверг до последнего блинчика выеден,

Стынут чаи заварные имбирно-медовые…

К Летнему саду прямёхонько с Невского выведет

Улица ли, голова ли моя ли Садовая.

 

Город  заснежен, в душе до несносного пятнично,

Скверы в щетине сиреней, как будто небритые…

Первые скрипки вступают за Островом Заячьим,

Воля и нежность в морских интерлюдиях Бриттена.

 

(Фабио Мастранжело

и его симфоническому оркестру «Северная симфония»)

 

2017

 

Ночная совка

 

Ещё одна луна, и день пойдёт на убыль. 

(Любитель мрачных дум, держи фонарь в уме.)

В син-оптике окна дождя десятый дубль,

Одиннадцатый дубль дождём идёт по мне.

 

Открытое окно. В нём – ночи полукровка,

Хранилище теней для будущего дня.

Трепещет на стекле, дрожит ночная совка,

И дождь идёт по ней, а падает в меня.

 

Она влетит на свет фигурного торшера,

(Любитель светлых дум, окно за ней закрой!)

И насовсем к утру, неслышно и блаженно,

Затихнет под его тяжёлой бахромой.

 

Спасение во смерть...

Созреет ночь большая –

К пристанищам чудным небесная река,

Но знать о красоте той ночи помешает

Прилипшая к зрачку пыльца от мотылька.

 

2018

 

По старой банке гуталиновой

 

А помнишь, мой североглазенький,

Сидевший на соседней парте,

Как рисовали мелом классики

На чуть просохнувшем асфальте?

 

Под тополями и под липами –

Где раньше снег сойти успеет –

Как прыгали по клеткам лихо мы

Весь март до самого апреля.

…………………………………….

 

По старой банке гуталиновой

Домашним тапочком нацелясь,

Смотрю в окно, где свет малиновый

Весны предвосхищает прелесть.

 

И, хоть последним словом выругай,

Североглазенький мой мальчик,

Не прыгать хочется, а выпрыгнуть

Куда-нибудь к чертям собачьим.

 

Помнимшь, как гуляли по Суздалю?

 

Того же лета, на зиму,

взяша Татарове Мордьевскую землю,

и Муром пожгоша, и по Клязьме воеваша,

и град... Гороховец пожгоша.

Из Лаврентьевской летописи за год 1239

о монголо-татарских набегах

на земли Северо-Восточной Руси.

 

Осень будто семечки лузгает,

Листьев шелуху рассыпая...

Помнишь, как гуляли по Суздалю

В прошлом раскалившемся мае?

 

Спелых одуванчиков капельки

Солнечно в глазах моросили,

И текла неспешная Каменка

Из Руси сквозь время в Россию.

 

День воскресный сдобренным колобом

Ластился в ногах у седмицы,

Помнишь, как ударилась в колокол

Пепельным бочком голубица?

 

И не сильно стукнулась, вроде бы,

Только он ответною болью

Загудел из Суздаля в родину

С верхотуры той колокольни.

 

Не позвоном громким восторженным –

Шёпотом прошёлся по пашням,

Плыло эхом что-то похожее

На «п-о-ж-г-о-ш-а» и «в-о-е-в-а-ш-а».

......................

 

Калькой по эпохам пропишется

Прошлое от строчки до строчки...

Осень голубицею-ижицей

Под руку гулит и бормочет.

 

Пригорок

 

А с линзой небесной земные подвижки видней,

Пусть даже сквозь тучи, с излишком дождём налитые:

Смотри, по дороге ползёт-мельтешит муравей,

А если получше вглядеться – людишка. Не ты ли?

 

Просёлком, что вербным подгоном по плечи зарос,

Кисель бездорожия в сторону кладбища топчешь,

Туда, где барвинок зелёный в жару и мороз,

Кресты персональны, а плиты надгробные общи.

 

Пока ещё рак на горе по тебе не свистел,

Но с детства ты знаешь дорогу от корки до корки –

Всего-то ходьбы от извечных житейских страстей

До вечных покоев на тишью обжитом пригорке...

 

Зелёных да глупых сюда любопытство влечёт

И детская вера, что смерть поправима, а позже…

А позже повинную голову меч не сечёт,

Но только виновная память под ложечкой гложет.

...................

 

С пригорка на лыжах в овраг – замирали сердца,

Колючими вихрями снега зима закипала,

А в детстве здесь не было бабушек двух и отца

И «наших» оградок с земельным запасом немалым.

 

К соседям посмотришь – такая же там широта,

Хоть танцы танцуй... Пробубнишь: ну куда размахали?!

Как будто не знаешь, кому и зачем, и куда...

И, вырвавшись всуе, поспешное слово стихает.

 

На вечный покой отчуждённая, спит полоса,

Здесь всё, кроме мыслей живучих твоих, благочинно,

Ну разве что бабушек двух со смешинкой глаза

И очень некстати промокшая неба овчинка.

 

Обратно до дома грязища – хоть лётом лети,

....Зима на пороге и время наващивать лыжи

....И хочется новые склоны в округе найти,

Но нету пригорка, чем этот кладбищенский, ближе.

 

 

Прижаться к брусу старого крыльца

 

…Прижаться к брусу старого крыльца,

Не думать ни о чём, не ждать, не чаять,

Лишь всматриваться зрением слепца,

Все мелочи на память различая …

…………………………………………………..

 

Ещё недавно осами гудел,

Манил плодами поздней земляники,

Но вот уходит сад в ночную тень,

Где песнею – сычей глухие вскрики.

 

Где, будто на полуночный эфир,

Луна заходит, как обычно, слева –

Так смотрит победительницей в мир

Ехидна, прогрызающая чрево.

 

И знает всё оттуда, с высока,

Про местную амброзию и скуку,

Где только лес с грибами и река

С рыбалкой на разъевшуюся щуку.

 

Где старый дом пока ещё нас ждёт

И осени приметы в полном сборе,

И рубль в худом кармане бережёт

Копейка, не заброшенная в море.

 

Где вязнет в жиже обод колеса,

И, что ни день, то снова моросеи,

Где вид с крыльца в осенний тихий сад

Ничем не хуже вида Колизея.

......................................

 

В пучки тугие связанный чеснок,

Рассольный дух из огуречных кадок…

Давай поедем в дальний уголок

Переживать роскошества упадок

 

Прощаться с февралём

 

Мучителен соблазн воскресной синекуры –

Дождаться от зимы обещанных снегов

И как в последний раз писать февраль с натуры,

Смывая пелену с замыленных зрачков.

 

Удариться в метель и вязнуть в ней, и падать,

Отряхивать февраль с ладоней и колен,

Так ударяет хмель и отступает память

В преддверии лишь ей известных перемен.

 

Не различить ни крест, ни гордую осанку,

Как истину в вине не выловить, пока

Кружащаяся взвесь трёхмерною обманкой

Не скроется на дне отмытого зрачка.

 

На том же дне – душа, она давно не в моде,

Ищи стихам обнов, будь перед ней в долгу…

Английской вязки шарф, забытый на комоде,

Согреть не сможет слов и бабочек в снегу.

 

Да только проку в нём, в словесном этом вздоре,

Что, из дому взашей прогнав, растормошит …

Прощаться с февралём – занятие пустое,

Он накрепко к душе изнанкою пришит

 

Сейчас вареников бы с вишней

 

Седьмой по счёту месяц пришлый,

В саду цветёт снотворно мак,

Сейчас вареников бы с вишней,

Потом – верёвочный гамак.

 

Провиснуть в нём обмякшим телом,

Вжимая в сеточку бока,

Смотреть как строем поределым

Плывут по небу облака,

 

Вдыхать мелиссы запах острый –

Июльский день наполнен им –

И принимать его потворство

Всем летним прихотям твоим.

 

...Преобразится всё мгновенно

Часам к шести или семи

И будет шквалом проливенным

Гнуть ветви вишен до земли,

 

И выворачивать коренья,

И прогонять из сада в дом,

Распил поваленных деревьев

Нам оставляя на потом.

 

А ты нарочно будешь мешкать

С восторгом глупого щенка –

Пусть хлещет ливень вперемешку

С вишнёвым соком по щекам.

 

Чашка с незабудками

 

Ах, лучше бы мягкие куклы

Иль пишущий редкий прибор…

В поездке на память был куплен

Тончайший английский фарфор.

 

Из бережных рук антиквара,

Не веря везенью, за грош,

Старинную чайную пару

Не в руки, а в душу возьмёшь.

 

Казалось бы, что в ней – посуда,

Ходить и ходить по рукам,

Но сколько сокрыто под спудом

Её кружевных монограмм!

 

Торговцу сдана в обнищанье,

В забвенье корней, в нелюбви?

Вовек не забыть обещали

Кого незабудки твои?

 

Какие семейные бури

Намерен был в тайне держать

Цветочный узор под глазурью,

Подробный, как сердца скрижаль?

 

Он клятвы своей не нарушит…

О тайнах подумаешь вдруг,

И, будто боясь их подслушать,

Ты выронишь блюдце из рук.

 

Расколется вязь монограммы

Цветочных узоров первей,

Чужие останутся драмы

За линией жизни твоей.

 

И как же досадна промашка…

Но ты облегчённо вздохнёшь,

Что лишь c незабудками чашку

На память домой привезёшь.

 

Шевельнёт неуютной тоской под ключицей

 

А гроза прогремит и уходит на запад,

Соблюдая не писанный в книгах закон...

Отчего так удушлив черёмухи запах

В полону затворённых дверей и окон?

 

Отчего не приемлет весна постоянства,

Из озноба впадая в горячечный бред,

Отчего невзначай под рукой оказался

Этот старый, изношенный, в клеточку, плед...

 

Шевельнёт неуютной тоской под ключицей:

Со стены отлетевшего в прошлое дня

Смотрят с карточки давней счастливые лица

Нам уже незнакомых – тебя и меня.

 

На кусок рафинада лекарства накапать,

Положить под язык и о том горевать,

Что уходит пора фотографий «на память»,

Оттого что потребности нет вспоминать.