Девушка без весла
Им не будет теперь числа,
К постаменту дары несущим
Этой девушки без весла,
Зазывающей в райские кущи.
Я вчера ещё говорил,
А сегодня молчу, как рыба:
Тот, кто яму другому рыл,
Не упал в неё нынче, ибо
Мир за гранью добра и зла.
И стекаются, словно реки,
К этой девушке без весла
Несмышлёные человеки.
Жить друг другом
За окном раздолье вьюгам.
Что им, белым, не кружить?
Счастье – это жить друг с другом,
А не просто рядом жить.
Кот учёный ходит кругом,
Лист гераневый дрожит.
Это счастье жить друг с другом
И друг другом дорожить.
Скоро зацветёт округа,
Грач на дереве блажит.
Счастье – это жить друг другом,
А не общим домом жить.
В доме том не будет света
И не будет в нём тепла,
Если нас друг в друге нету,
А не рядом у стола.
Безумством замыкая круг
Привычно наступает осень,
Закутав город в жёлтый плед,
И скосит обостренья бред,
И страхов обостренье скосит.
Полны желтушные глаза
Поэта всевозможных фобий.
Они меня любили обе,
Зерном на нити нанизав.
И я обеих их любил,
Жалел обеих, ту и эту,
Мне, полигамному поэту,
Лонгин в ладони гвозди вбил.
И обе выли, падши ниц,
Как две бездомные собаки,
Я оставлял их в полном мраке,
Скрываясь в камерах больниц.
Там, где Стравинский, посмотрев
На мелкий, словно бисер, почерк,
Поставит крест в календаре,
Приговорив: «До первых почек!»
Поэт, философ ли, да мы
Для них душевные уроды.
Недели, месяцы ли, годы
На нет сошедшие умы.
Две пары глаз, две пары рук
На близость наложили вето,
А я любил и ту, и эту,
Безумством замыкая круг.
Расставание
Не будет прощальных объятий,
Не будет тревоги в глазах,
Не будет надежды... и, кстати,
Не будет ни «против», ни «за».
Когда безразличие метит,
В остывшей квартире углы,
Где общего – кошка и дети,
Не вяжут, а рубят узлы.
Повиснет молчание в зале,
Года превращая в золу,
А те, кто навеки связали,
Прижмутся носами к стеклу.
Завтра
А завтра, увы, не наступит рассвет,
Для тысячи тысяч глаз.
И это древнее, чем Ветхий завет,
Но очень печалит нас.
Не бойся, не нервничай и не ной,
И не напрягай родню!
Ведь ты же не праведник Лот или Ной?
За сим будь готов ко дню,
Который изменит тебя всего,
От пяток до головы.
Ты видел, как в цирке, мёртвых богов
Терзают земные львы?
И не увидишь, ведь ты ослеп,
И тысячи тысяч глаз...
Закутают в саван, положат в склеп
И будут плакать о нас.
До последней ноты
И в этот раз всё будет как всегда,
Падёт на землю первая звезда,
За нею падает ещё одна, и снова.
Загадывать не стану, ни к чему,
Ты промолчишь, и я тебя пойму.
Молчание и есть всему основа.
Тем золотом одарен я с лихвой.
Мальчишкой, с непокрытой головой,
Я устремлялся вдаль, за горизонты
Иных миров, в надежде обрести
То, что, увы, не смог бы унести,
Без варианта lento или pronto.
Промчится жизнь, с тобой ли, без тебя,
Я в Лету кану, искренне любя
Весь этот мир: изъяны и красоты.
А ты молчи, баюкай тишину,
Я доиграю пьесу и усну,
Но доиграю до последней ноты!
Казалось бы, нет причины...
Казалось бы, нет причины
И повода тоже нет,
Но в печку летят картины,
Итог пережитых лет.
Их жадно оближет пламя,
Холсты превращая в прах,
И выдавив тихо: «Амен!»
Ты встанешь, сказав: «Пора!»
Задёрнешь на окнах шторы,
Со скрипом закроешь дверь,
И поезд, не очень скорый,
Под утро доставит в Тверь.
Где скроешься до кончины,
На сколько осталось лет...
Хоть к этому нет причины
И повода тоже нет.
Гедеон
Я вышел из дома, топча за пролётом пролёт,
Ступени бетонные глухо стонали мне в спину.
Небесный колодезь сквозь сито на улицы льёт,
Смывая траву, обнажая невзрачный суглинок.
Пастельных оттенков в том городе не избежать,
Хоть яркие пятна от молнии или салюта
Заставят навеки остывшие души дрожать
И рваться из тел, оценив недостаток уюта.
По лужам свинцовым, ведущим меня в пантеон
Уставших богов, прозябающих в сердце Валгаллы,
Где судьи не спят, где меня уже ждёт Гедеон,
Невзрачен в великом, велик в нескончаемо малом,
Зачтёт приговор: «...да исчезнет румянец с ланит,
отсохнет рука, написавшая дерзкие строки!»
И в этот момент на скамье подсудимых пиит
Cмиренно воспримет от судий и меры, и сроки!
Ржавые поля
Белый снег на ржавые поля
Опускался, как десант небесный,
И сливалась белизной земля,
На которой людям было тесно.
Тесно было жить и умирать,
И, рождая сказки-небылицы,
Выходила в поле рать на рать,
Ржавым поле делая опять,
Чтобы позже саваном укрыться.
© Николай Рассадин, 2019.
© 45-я параллель, 2019.