За рекой за Яузой

Четвёртое измерение № 35 (491) от 11 декабря 2019 года

* * *

Несли сосуд зарёю ранней

с далёких гор,

голубизну воды стеклянной

с далёких гор.

Под ноги камешек попался

и, как назло,

сосуд тяжёлый расплескался –

не повезло…

Вот так и мы порой зависим

в судьбе своей

от перепадов горных высей

и от камней.

* * *

Мы уже давно живём в разлуке.

Перемены к лучшему заметны.

Незнакомые не манят звуки.

Милы только голоса домашних.

Домик – сторож ото всех несчастий.

Фотографии закрыли стены.

В сутолоке слов однообразных

Прилипает время к циферблату.

Удалось леченье малой кровью.

Суженное бедное сознанье

обрело пустынность кругозора.

Упаси нас, Господи, от мора,

урагана, плена, прозябанья

и чумы, что названа любовью.

* * *

Пустяки – не надо плакать,

у судьбы подачку клянчить.

После будет трудновато

даже вспомнить: «Этот мальчик?..

Верно, верно…», – пожимая

в отчуждении плечами.

Мы охотно забываем.

Разговор ведётся в мае,

мир сиреневый и ясный,

свет души переменился…

Можно, если постараться,

не узнать того, кто снился.

* * *

Тот, кто снится,

тот боится

попадаться на глаза.

А кого противней нету,

тот мотается по свету –

вот такие чудеса!

Тот, кто вежлив, тот не нужен,

и навязчив, и натужен.

Ты в погоне за другим –

кто не скажет «до свиданья»,

не кивнёт при расставанье,

только тот один и мил.

А кому он на дороге

попадается под ноги,

те, наверно, не глядят

на лучистый-серебристый,

озорно-зелёно-быстрый,

голубо-весёлый взгляд!

* * *

На поруганье, на беду мою

всё, что я о тебе подумаю.

То-то будет мне горе-казнь:

взгляду попросту не упасть,

не пожалиться, не обмолвиться,

на привет-ответ не шелохнуться…

Знай прилётывает к оконницам

разбитная девка – бессонница;

мышью ластится, где полы чисты,

где синим-синё, терема пусты.

Похваляется знаньем ведьминым,

рассыпается шипом змеевым:

«Глубока вода – будет донце-то,

широка земля – станет островом,

была долюшка – обездолится…»

* * *

Что там у тебя, мой родной,

за рекой за Яузой ледяной,

за Царицыными лугами,

за неласковыми снегами?

Что там у тебя в даль-дали

на краю московской земли,

за дворами-за переулками,

за подъездами-закоулками?

Что там у тебя за окном:

то ли улица, то ли дом,

то ли звонница, то ли склон,

то ль бессонница, то ли сон?

* * *

Говорить людям, которых любим,

что любим именно их,

а не мускулистую звезду экрана,

не живопись,

не книжки с героями;

говорить,

а не думать,

что, может быть, рано,

что ещё успеем потом,

при благоприятном случае;

не будет случая лучше,

чем сию минуту, сейчас;

говорить белым,

онемевающим ртом,

дрожа от стыда и счастья,

говорить:

«Я люблю вас,

Не уходите».

* * *

Запомни комнату, когда

в ней не дано свершиться чуду.

Так будет женщина горда,

что скажет: «Я тебя забуду».

Её рука по голове

тебя погладит осторожно…

В такой глубокой тишине

ничто иное невозможно.

* * *

Где угодно. Как угодно.

Что угодно.

Белой скатертью дорога –

вы свободны

от придирок, подковырок

и причуд.

Напоследок перемирий

не хочу.

На пожарище

попряталась трава,

поснимала абажуры

синева.

Не воротится никто,

хоть убейся.

Носят воду решетом

погорельцы.