Олег Паршев

Олег Паршев

Четвёртое измерение № 4 (316) от 1 февраля 2015 года

Ром склоняет к романтизму

 

Облака

 

Мне – семь. Я наблюдаю облака.

Лежу на крыше на краю вселенной.

Ажурный дым не движется пока.

Небесный свод кипит – румянопенный.

Есть облака – похожи на медуз;

На кружевные юбки балерины.

Куда ж они сегодня держат курс?

К Замбези? На Курилы? В Аргентину?

 

Там – в облаках – каналы для воды; 

По берегам – инжир и шампиньоны.

А может, не каналы, а пруды!

И рыбы в них на триста три вагона.

А вдруг там не пруды, а океан?!

Бегут в волнах пиратские фрегаты?

А если к рифам выведет туман,

То вниз пиастры ссыплются куда-то.

 

Но капитаны твёрдою рукой

Ведут суда к затерянным атоллам – 

Туда, где только грезится покой

И никому ходить не надо в школу.

Вокруг меня бурлит волшебный мир.

(Внизу – дома, но я домов не вижу.)

Мне – семь. Сто книг зачитаны до дыр.

Одна –

Под головой.

Лежу на крыше…

 

В доме пусто

 

В доме пусто. Я один.

За окном – курносый месяц.

Чуть пыхтит в углу камин,

Чуть скрипят колени лестниц.

Я читаю за столом.

Чай позвякивает ложкой.

Ветры ходят ходуном,

Но пока что понарошку.

Одиночество молчит,

Тьму пропитывая ядом.

Но я помню: здесь – в ночи –

Ты всегда со мною рядом.

 

И уже совсем не так

Одиноко мне и пусто.

И не так уж сыр табак,

И не так темнеет люстра.

Ветер – чёрный, словно кот –

От меня к тебе помчится.

И мяукнет: боль пройдёт!

Ну а счастье будет длиться…

Ночь, испитая до дна,

Бродит в воздухе разъятом.

Ты сегодня не одна.

Я всегда с тобою рядом.

 

Когда нам будет лет по девяносто

 

Когда нам будет лет по девяносто,

Раскрасим хайры в жгучие цвета

И выйдем в ночь под парусом норд-оста,

Чтоб прогуляться чуточку – до ста.

Ничто на свете нас не остановит!

Призывы правнуков утихнут вдалеке.

Судьба, судьба, ну что ты хмуришь брови?

Мы выйдем в ночь – как прежде – налегке.

 

В рюкзак закинем пару давних песен

И термос с газированной мечтой.

Наш мир так долго был безлик и тесен,

Пора припомнить, что там – за чертой.

Натянем майки, шорты, сандалеты,

Забудем телефоны на столе.

На что они? Скорей бы в наше лето!

Отлив заждался. Будешь на руле…

 

За мраком – брод, и выберемся в утро.

Роса нежна. Родная, не грусти!

Гляди-ка, свет над нами златокудрый,

А впереди – замлечные пути!..

Когда-то стукнет нам по девяносто,

И мы всё снова – с чистого листа.

Из дома – прочь! Играючи и просто…

Чуть-чуть пройтись. Как минимум – до ста!

 

Затеплим лампу над столом

 

Май притворялся октябрём,

Теперь, скорей, с июнем схож он.

Идём-ка в погреб! Славный ром

Прислали мне сквозь тьму таможен.

Затеплим лампу над столом,

Плеснём в бокалы, сядем чинно…

Поговорим… От Тарантино

Перетечём в футбол-хоккей.

А там свернём к мульт… культ… тьфу!.. ризму…

Так вот… Да, видимо, налей…

А дале – к Лао. Пусть он присно

Хранит нас от чужих затей…

Закурим… Трубка у меня…

Ты – как обычно – пахитоску…

Добавим к сумраку огня,

И день, расчерченный в полоску,

Отступит прочь. Зашелестит,

Дождём прольётся, канет в дали…

Да, ром склоняет к романтизму…

Но тают, тают же в бокале! –

Миры, сходящие с орбит.

 

Рыбалка

 

Поскольку лунный свет утих,

И брезжит лишь едва,

Идём к реке, где ходит сиг

И плещется плотва.

Идём! Нас ждёт сырая гладь.

Не медли! Поскорей!

А коль плотва не будет брать,

Наловим пескарей.

 

Бежал наш день куда-то в бок,

А вывел вон – к реке.

Жаль, тут не водится миног.

Плесни-ка, брат, саке.

Прости, шучу… Да ну его!

Сейчас открою шпрот.

А к ним давай – налей-ка во…

Бросай! Клюёт! Уйдёт!..

 

Ах, чёрт!.. Не к ночи… Сорвалась…

Ты, братец, криворук.

Давай уж – лей!.. И жирный язь

Попрёт. И стая щук.

А там – в крючок вопьётся ёрш,

А следом – и налим…

Прошёл наш день. Он был хорош.

Господь пребудет с ним.

 

Звёзды сидят на крыше

 

Звёзды сидят на крыше,

шипят на кошек, коготками царапают жесть,

трутся о трубы, везде оставляя шерсть.

А ещё прыгают вниз и купаются в лужах. Вода,

между тем, холодна.

И, знаешь, эти звёзды уже перегрызли все провода,

что к солнцу идут от земли.

(Помнишь, ещё Алишер Навои

рассказывал нам об этом.)

 

Спи,

я укрою тебя связанным из шерсти звёзд пледом.

 

И

тут, словно на рикше,

на ветре выезжает луна.

Звёзды, выпрыгивая со дна,

разбегаются кто куда – 

окрест.

Начинается настоящий квест.

Или West 

Side 

Бернстайна.

 

А я перехожу на декабрьский сайт.

Но пока это – тайна.

 

Над перевалом

 

Сторож горного приюта

Дал нам валенки и пледы.

И вчерашние газеты –

Свежих нет из-за пурги.

И сказал, что очень круто,

Что мы влезли с перевала.

Тут давненько не ступало

Человеческой ноги.

 

А вот раньше было много

Всяких шерпов, разных «барсов».

Был однажды даже с Марса 

Двухголовый экстремал.

А ещё тут жили йоги…

Вы чайку-то подливайте.

Жаль – что буря, я б на сайте

Показал наш перевал.

 

Пили чай, не торопясь, мы,

Ели бублики с халвою.

За окошком с диким воем –

Так и чудилось – верхом

На пурге летал сам Князь Тьмы

И кричал: меня согрей-ка!..

Засыпала канарейка

В клетке – что над очагом…

 

Заночуем мы в приюте, 

А наутро будет видно:

Сколь же буря ненасытна?

Завершится ли разбой?

А пока во мрачной мути

Вьюга что-то грозно шепчет…

Обними меня покрепче.

Ты – со мною. Я – с тобой.

 

19. 10. 2014. Пятигорск

 

А вот и снег… Плывёт во тьме Машук

В недвижном зыбком облаке сердитом,

Пронзая телебашенным бушпритом

Миры вокруг. И видишь как-то вдруг,

Что жили мы от века не всерьёз

(А впрочем, и теперь не так, чтоб очень),

И снова день сутул и скособочен,

И даже сны не рассказать без проз.

 

А снег сильнее… Хладен перестук

Седых крупиц по крышам и скамейкам.

Трепещет солнце – бледною наклейкой.

Спешит к зиме линяющий Машук –

Торит сугробы в сумраке стальном,

Вершит кольцо, таящее от стужи…

Но ветры севера успели неуклюже

Свить гнёзда прямо за моим окном.

 

К Рождеству

 

Вот уж скоро месяц ангелы полощут,

Чистят, отмывают поднебесный свод.

Я гляжу с балкона на фонтан и площадь.

В городе уныло. Сверху так и льёт.

 

Ни весной, ни летом небо не стирали,

И оно тускнеет, словно серый кит.

К ноябрю – не знаю… Справятся едва ли.

Лишь к зиме, пожалуй, небо заблестит.

 

Ангелам привычно. Трут себе исправно.

Утром – по фрагменту, ночью целиком.

К вечеру посмотрят – вроде б вышло славно.

Ну, ещё немножко – звёздным порошком.

 

К Рождеству, конечно, будет всё в порядке:

Ветры – шелковисты, тучки – завиты.

Разольётся святость, а потом украдкой

Поплывут над нами синие киты.

 

Колыбельная

 

Средь лугов поёт рожок.

К лесу катится карета.

Месяц лампочку зажёг –

Освещать пути к рассвету.

На коне на вороном

Он вступает в прелость леса.

Там – в карете – нежным сном

Дремлет юная принцесса.

В смутных грёзах – карнавал;

А ещё немедля снится,

Что пойдёт она на бал

С чужеземным храбрым принцем.

А потом с небес слетят

Три сияющие феи,

Все в огне – с главы до пят, –

И печаль её развеют.

И всё будет хорошо.

И унынья больше нету…

Меж полян трубит рожок.

Тихо катится карета.

 

Начальник заставы

 

Начальник заставы пьёт сумрачный спирт, начиная с шести утра.

На его щеках вырастает в ночь берёзовая кора.

Сбив кору топором, он берёт автомат и, с мантрою на устах,

Идёт сквозь ветер и дождь посмотреть: как там – на дальних постах?

 

А на дальних постах, в запретной тиши – три боевых дрозда.

У них в арсенале – плазменный жезл и утренняя звезда.

И врагу не пробраться через заслон, пока дрозды начеку.

Я знаю, я сам когда-то служил с ними в одном полку.

 

На небе кто-то танцует вальс под скрипку и аккордеон.

Начальник заставы летит во мгле, как золотой грифон.

Солнце к овиди тянет луч – режет глухую тьму.

За тьмою – твой дом. Но дрозды не спят – охраняют мой путь к нему.

 

Лишь полоса

 

Когда зимой поутру

на улице мороз, а природа нехожена и свежа,

можно в оконном инее протереть дыру,

проложить от глаза в небо тоннель

и посмотреть на солнце, что похоже на морского ежа.

Улицы все в снегу.

Ты уже что-то лепишь: клёцки, кажется, или кнель.

Я гляну ещё разочек и тебе помогу.

Везде сугробы, дальше крыши и дым.

(Трубы похожи на морских актиний.)

За крышами – пруд,

за ним… ну, там много чего за ним.

Ладно… опять нарастает иней…

 

А к вечеру надо поставить ёлку. Пожалуй, вон в том углу.

Повесим шарики и гирлянды,

хлопушки и серпантин,

И когда начнут бить куранты,

присядем к столу.

 

И тогда старый год, сбрасывая свой

бытовой, роговой

хитин,

выпорхнет бабочкой, полетит сквозь тоннель –

в прозрачные небеса;

через метель,

через весну и лето…

 

А потом и от него останется лишь полоса.

Интересно, какого цвета?