Олег Селютов

Олег Селютов

Четвёртое измерение № 32 (560) от 11 ноября 2021 года

Подземный Иерусалим

Маленький ангел

 

Хоть и лето ушло преждевременно,

Было ясно и как-то безветренно,

И под лунным мерцающим факелом

Подружился я с маленьким ангелом.

 

Он – в прозрачном серебряном платьице,

Я – в плаще антрацитово-кожаном.

А луна всё никак не закатится,

Обещая нам столько хорошего.

 

Милый ангел, мой друг разговорчивый,

Окормляй мя духовною пищею!

Мы гуляем по паркам и рощицам –

Он летит, я стучу сапожищами.

 

Как обступит нас царство Кощеево,

Как сгустится тоска предрассветная,

Мы присядем на мёртвое дерево

Помолчать, подымить сигаретами.

 

Убоятся окрестные демоны

Огоньков наших ярких, как ладана,

И в дыму, голубом по-осеннему,

Я признаюсь во всём, что загадано,

 

Что шипит, как железо в окалине,

Что велит мне подземная Троица...

Не осудит меня ангел маленький,

И сердечко на том успокоится.

 

Березовый сок

 

Хотел я вкусить неземного огня,

Хотел пировать меж Рубцовым и Блоком,

Но Родина щедро поила меня

Берёзовым соком,

Берёзовым соком.

 

Хотел в небесах проломить полынью,

Мечтал, что по-своему всё перекрашу,

Но Родина бросила в миску мою

Овсяную кашу,

Овсяную кашу.

 

Навеки забытый создателем клон,

Лежу на постели, бездельник и лодырь –

Мне Родина выдала льготный талон

На сладкую одурь,

На сладкую одурь.

 

Здесь в поле как брат мне любой колосок,

Здесь всё мне родное, канавы и травки.

В распухшее горло не лезет кусок –

Не надо добавки!

Не надо добавки!

 

Застынет однажды разинутый рот,

К принятию пищи полезной не годен,

И Родина мне чуть заметно кивнёт –

Теперь ты свободен,

Теперь ты свободен.

 

Подземный Иерусалим

 

Посередине меж Белым и Чёрным морем,
На полпути из Когалыма в Крым,
Крысы сумели царство своё построить.
Столицу назвали Подземный Иерусалим.

Я там бывал проездом неоднократно –
Хорошие цены, сервис, умные лица.
Зимою тепло, летом довольно прохладно.
Темнота напрягает первые минут тридцать.

Потом привыкаешь, становишься на четвереньки,
Тебе улыбаются девочки в шубках серых,
Вскоре перестают саднить ладони, коленки,
Легко находишь дорогу в любых пещерах.

Роешься влажным носом в архейском грунте,
Длинные острые зубы точишь о камни.
Корни травы, нефтяной сладковатый студень
Кости кротов, остатки мышечной ткани...

 

Время от времени с угольно-чёрного свода,

Скрипнув, как лифт, деревянный спускается ящик.

Снаружи довольно и света, и кислорода,

Но лишь под землёй всё становится настоящим.

 

Я там до отвала иным наедался хлебом.

Кто там побывал, ни за что не вёрнется прежним.

Над градом подземным такое чудесное небо –

Тяжёлое, прочное, вселяющее надежду.

 

Коршун

 

Искупавшись, ляжем

У степной реки.

Над песчаным пляжем

Ровные круги

 

Чёрный коршун чертит

Сдвоенным серпом

В небе предвечернем,

Мутно-голубом –

 

Будто охраняет

До снотворной тьмы

Все подходы к раю

От таких, как мы.

 

* * *

 

Я спросил у свободного ветра...

К. Бальмонт

 

Я спросил у свободного ветра:

Для чего мне духовные недра,

Отчего так тоскует душа?

И ответил мне ветер электро-

Механическим звоном в ушах,

 

Что душа-де тоскует о горнем

Мире – там её тонкие корни,

Солнце вечное светит над ним.

Там играет на мятой валторне

Сизокрылый седой серафим.

 

Под деревьями райского сада

Тонким кружевом тени дрожат,

И ложится меж ними душа –

Ничего-то ей больше не надо.

 

Сад

 

На юг от ада, на восток от рая,

На север через мертвенные льды,

В глубоком сне лежит земля другая

Под одеялом глины и руды.

 

Ваш плуг на ней не чертит борозды,

Её не топчут ноги важной черни,

Её не населяют вши и черви,

Её не роют жадные кроты,

 

Её не покрывают пни и кочки,

На ней не разбивают огород,

В ней не хоронят, в ней не прячут ночью,

Что отняли у нищих и сирот –

 

Под мягким пледом ледяного сна,

В стерильном слое первобытной пыли

Она хранит живые семена,

Которые ни разу не всходили.

 

Не тронута копытом шумных стад

Лежит земля, и сон её спокоен –

О том, как всходит небывалый сад,

Для тех, кто сада этого достоин.

 

* * *

 

В день Усекновения главы
Центр белокаменной Москвы
Окружат бетонные надолбы,
По обоим берегам Невы
Соберутся радостные толпы,

Где-то за Уралом мужичок
В лучшую нарядится рубаху,
И мясник, что избран палачом,
Бесконечной властью облечён,
Дважды обойдёт по кругу плаху.

Заскорузлым ногтем ковырнёт
Кромку топора, расправит плечи,
Заворчит, расступится народ,
И, дрожа, взойдёт на эшафот
Человек по прозвищу Предтеча.

Всё готово, и палач готов.
Лик Предтечи вылеплен из воска.
Голова, разбрызгивая кровь,
Полетит на струганные доски.

Разойдутся люди по домам,
Обсуждать, что видели сегодня,
И облепит ветви бахрома,
И наступит долгая зима
С Рождеством и ёлкой новогодней.

 

* * *

 

Всё готово в Иерусалиме.

Звёзды гаснут. Скоро рассветёт.

Сложены охапками большими

Пальмовые ветви у ворот.

 

Всё случится, как должно случиться,

Наперёд расписана судьба –

Пальмы в пыль, под чёрные копытца

Бросит недалёкая толпа.

 

Римские усилены наряды,

Скрип сандалий и железный звон.

Я слыхал на рынке, что десятый

К городу подходит легион.

 

Выкатится солнечное блюдце,

Полыхнёт над стенами заря –

Скоро, скоро люди соберутся

Доброго приветствовать Царя,

 

И предстанет Он перед народом...

Но пока что улица пуста,

Лишь грохочет по камням подвода

С деревом для царского креста.

 

Хасавюрт

 

Без ошейника и без повода,

Пока в небе не рассвело,

Я гулял по большому городу,

Некрасивому, как село.

 

Усадила меня нечистая

На скамеечку в стороне,

И цыганка, звеня монистами,

Подошла и сказала мне,

 

Что с рождения все мы прокляты,

Кроме Питера и Москвы,

Где в палатах с большими окнами

Мироточит портрет главы,

 

Где лежат, воедино слеплены,

На заоблачном этаже,

Марципановый князь Серебряный

И опричник из бланманже.

 

Без зазрения и без совести,

Раскаталась во сне губа.

За стеной нефтяные новости

В три обхвата трубит труба.

 

Расползаются пятна трупные,

Дни и полночи сочтены.

Все мы проданы, все мы куплены –

Кроме тех, кому нет цены,

 

Кроме самой последней сволочи

Не допущенной в третий класс.

Им завещаны эти полночи,

Что останутся после нас.

 

Вспыхнет радуга ослепительно,

Рефлекторно сожмётся МКАД.

Прочь Москва уплывает с Питером,

Не оглядываясь назад,

 

В слабоумном великолепии,

С гордо поднятой головой,

Словно айсберги, словно лебеди,

В Хасавюрт бесконечный свой.

 

Партия

 

Закованы в латы,

В дыму и в пыли,

На ровных квадратах

Стоят короли.

 

Стоят, окопались.

Сады сожжены.

Осадные башни,

Пехота, слоны...

 

Расписаны роли,

Прозрачен расклад –

Тут белое поле,

Там чёрный квадрат.

 

В разваренной каше,

В окопной тени:

Хорошие – "наши",

Плохие – "они".

 

Горит как бумага,

Дымится земля –

Из клетки ни шагу,

Беречь короля!

 

С противником то же,

Но наоборот,

И мат не поможет,

И мать не спасет.

 

А можно поверить

В свой собственный путь,

Из общей траншеи

Однажды шагнуть

 

На чистую клетку:

Мол, это – моё!

И собственным цветом

Раскрасить её.