Роман Кручинин

Роман Кручинин

Четвёртое измерение № 23 (587) от 11 августа 2022 года

На перекрёстке имени Христа

* * *

 

Господи, рассветом путь разметь,

если можешь – рядышком держись,

я не видел, как приходит смерть,

но я вижу, как уходит жизнь.

 

* * *

 

Красные считаю – враз обчёлся,

чёрных дат все больше, больше, бо...

Не кормить же небо духом чёрствым,

испечём ли свежий – я и Бог?

К повесненью дело, между прочим,

прочь бы от осенне-зимних дней,

ночи всё короче и короче,

а молитвы все длинней, длинней...

 

* * *

 

Нехорошо... и так нехорошо,

как режут и не зашивают, –

ещё один... ещё один ушёл...

одна лишь смерть всегда живая.

И сколько боль платком ни вытирай,

в кошмаре как замуровали:

когда уйдёт последний ветеран,

начнётся третья мировая...

 

* * *

 

Милая, всё валится из рук,

милая, и просыпаться скучно,

из еды на завтрак – соль разлук,

ну да ладно – было бы что кушать.

Снился сон, что я – заправский шут

и взвиваюсь ввысь воздушным шаром,

наяву же – тяжело дышу,

ну да ладно – только бы дышалось.

Ангела последний след простыл,

видимо, хозяин неприятен,

обнимают лапы пустоты,

ну да ладно – лишь бы в чьих объятьях.

Милая, всё валится из рук,

милая, и ноги непослушны,

из еды на завтрак – соль разлук,

на обед и, стало быть, на ужин.

 

* * *

 

Есть существительное «жгут»,

но не об этом речь,

а о словах, что так и ждут

кого-нибудь поджечь.

Глаголом жгут и жгут глагол,

но мир лютей, лютей...

В нём спичку брось – и шапки с гор,

в нём люди жгут людей.

О, время опалённых век,

грядущего ладонь...

Молчи, пещерный человек,

и погаси огонь.

 

* * *

 

До петухов, – песок, шуга ль,

скопленье рытвин, –

Он в душу русскую шагал

и знал – открыта.

Деревне крыши целовал,

печь нимбом мазал...

но не пройти сквозь целлофан,

куски пластмассы.

Я убирался, мёл, как мог,

я ль виноватый?

Надежда, словно чугунок, –

на пол с ухвата.

И сколько взглядом ни мусоль:

пусть ночь чуть позже... –

заря похожа на мозоль

на пятке божьей.

 

* * *

 

Мне заснулось легко в стоге сена,

а проснулось – высоток парад...

зашукшинился и заесенил,

закручиниться тоже пора.

Где б колодцам – стоят светофоры,

родникам – там потоки машин...

Полицейский пытался оформить –

посмеялся, а я не смешил.

Это помню... как помню, что в слёзы,

всходы дрожи на нижней губе...

Заосинился и заберёзил,

как на холоде я задубел.

Отдобрился и весь замерзавил,

на душе – только кочки и пни...

Билетёршу на автовокзале

приподнял:

«Твою мать, ущипни!

Мне билетик в село как просфора,

денег нет, дали б фору за пыл...» –

и пешком бы до дома с платформы,

но дорогу как будто забыл...

 

* * *

 

Чёрт возьми, зелёная тоска

с появленьем осени краснеет...

Я её за волосы таскал,

а теперь таскаюсь вместе с нею.

Побелеет, как придёт зима?

Это значит, тоже побелею

и, взойдя на ум, сойду с ума

в тридцать лет нелепо юбилейных?

Если не сойду – придёт весна,

но я знаю, что стоит за нею,

нету той весны, что раньше знал –

лишь трава и листья зеленели...

Мне ль чернеть от зависти к другим,

к тем, кто всё веселье заграбастал?

Не к лицу мне это, но с руки

навести тоску на них, и баста.

 

* * *

 

На перекрёстке имени Христа

как днём ночами,

друг в друге люди неспроста

души не чают.

Любовь стекается к нему

со всех окраин,

нет ни безверия, ни мук –

как обокрали.

Но всё ж, вживаясь в эту весть,

туда ли еду?

В одном лишь сердце адрес есть,

на карте нету.

О, перекрёсток имени Христа,

сестрицы, братцы!

Я подсчитал: один из ста –

мой шанс добраться.

Каков же путь? – и наст, и пыль,

тяжёлый самый... –

то вновь на пробку наступил,

то в пробке замер.

 

* * *

 

Солнце на корточки село. Околица

склонна себя темнотой заволочь.

Вскоре появится в доме бессонница,

чтобы хозяйничать целую ночь.

Со сновиденьями вроде не ссорился,

что ж они, милые, мимо да прочь?!

Знаю – завоет по-волчьи бессонница,

чтобы мне вторилось целую ночь.

Я помолюсь, как на паперти молятся,

это должно же хоть как-то помочь!

Станет к полуночи бесом бессонница,

чтоб искушать меня целую ночь.

Ночь пережить бы, а там всё устроится:

утром засну, как младенец, точь-в-точь.

Всё... – вот подходит неспешно бессонница,

ведь впереди у нас целая ночь...

 

* * *

 

Вновь вопросом средь ночи был поднят,

думал с этим уже завязал...

Если Солнце – улыбка господня,

то Земля, вероятно, слеза?

Но ответ безысходно известен,

Отче наш, сон – лишь сладкая ложь...

Если видишь с далёких созвездий,

помаши (перед тем, как смахнёшь).