Бакинское утро
Тихий шум прибоя,
Небо-великан,
Пеленает море
Голубой туман.
Сонная услада,
Лето, чайки ввысь...
Синева прохлады,
Дует лёгкий бриз.
Как под ноты саза
Вторит ветерку
Колыбель Кавказа ‒
Утренний Баку.
И когда на воду
Алым льёт заря,
Дарит день народу
Тюркская земля.
Спор
Однажды я, под утро засыпая,
Увидел необычно-странный сон...
Туманный свет. Природа. Ночь глухая.
И разговор каких-то трёх персон.
Все трое – седовласые кавказцы
За рубежом семи десятков лет.
Но только я не знал, что эти старцы –
Художник, Композитор и Поэт.
А понял это я немного позже,
Когда один вдруг начал говорить,
Что музыка – таинственное ложе
Его души и творческая нить:
«Рождённая нести покой и ранить,
Стремясь из ниоткуда в никуда,
Она навеки оставляет память
В сердцах людей, как яркая звезда».
Но возразил Художник возмущённо:
«В картинах тоже можно передать
Мелодию и чувственные волны,
Выласкивая кистью благодать.
Поэзия под светом ночи лунной,
И та, по сути, не сравнится с тем,
Как в переливе радужные струны
Звучат, не умолкая, на холсте».
Тогда Поэт ему ответил пылко:
«Я и без музыки, и без картинных поз
Могу стихами подарить улыбку
И довести читателя до слёз.
Куда слабей вид вашего искусства!
Ведь живопись слепому не нужна...
Ну, а в глухом не тронет лира чувства,
Как бы звучаньем ни была нежна.
Потом добавил холодно и сухо –
– А ценность строк лишь не оценит тот,
Кто при наличье зрения и слуха
С душою запечатанной живёт».
И вынес я о том своё сужденье,
Остановив их споры меж собой:
«Все, на кого снисходит вдохновенье,
По-своему отмечены судьбой!
В каком бы лике муза не явилась,
Не лучше ли, живя, благодарить
Нам Бога за дарованную милость –
Влюблённо и отчаянно творить?»
Мой город
Вновь застыл прикаспийский бульвар
В акварели на сонной картине,
Где над морем, как огненный шар,
Безмятежное зарево стынет.
Я люблю, когда словно в уста
Море волнами берег целует.
От того-то по глади листа
Моих слов разливаются струи,
Я влюблён в этот сказочный вид,
Заплескавшийся в красном раздолье…
Только заживо сердце горит,
Изнывая от приступа боли!
Не вернётся к нам старый Баку,
И, сгорели, увы, все надежды,
Что увидеть свой город смогу
Я таким же, каким был он прежде.
В моем городе ныне прогресс –
Всё кругом зацвело, засияло
Лишь в бакинцах сегодняшних здесь
Очень мало бакинского стало.
И следа от ушедшего нет.
Но, Баку, хоть и блещешь ты новью,
Все равно с неизменной любовью
Я пою о тебе...
Твой поэт.
* * *
Прощай, Баку – вечерний свет бульвара!
Прощай и ты, Торговая, прощай!
Рыдала сдуру пьяная гитара,
Когда нас увозили в дикий край.
И, может быть, хорошего здесь мало...,
Но нам, мой друг, везло с тобой не раз.
Теперь кругом одни нагие скалы
Да искры звёзд, чарующие глаз.
Когда наш танк пылал, в огне сгорая,
Мы собирали по кускам ребят,
Ты ясно помнил – это фронтовая
И твёрдо знал, что нет пути назад.
Когда в Баку все пили от веселья,
Ты мамин голос слышал на бегу;
Хоть слушал взрыв из горного ущелья,
Да плачь травы, покорной сапогу.
Им не понять с какой досадной болью
В крови, чумазый ты, как сто чертей,
Сжав автомат мозолистой рукою,
Бежишь в атаку с местью за друзей.
Там, в городе, направо и налево
Влюблённые гуляют при луне,
А ты, укрывшись, лёжа под обстрелом,
Палишь опять по вражеской броне.
Потом ремнём ты рану перетянешь
И поползёшь с гранатой на врага,
И в небесах звездою засияешь
Очередною, канувшей в века.
Тогда наверх укажет чья-то ручка
Чтоб друг её желанье загадал...
И черт возьми, что знать им, как в трясучке
Ты атакуешь где-то перевал!
Тебя положат спать в нагорном парке,
Такие сопки видел ты не раз.
Но о тебе не вспомнят те кривляки,
Которым ты геройски жизни спас.
Так принимай же участь ту спокойно.
Ведь лучше жизнь свою зажечь Звездой...
Да! Это лучше, чем потом пижонам
Про подвиги рассказывать в пивной!
К мусульманке
Не красотой, не яркими цветами,
Не грёзами и не сплетеньем рук –
Искрится чистотою между нами
К тебе моё влеченье, милый друг.
И хоть тебя я видел лишь на фото,
Твой светлый лик закрался в сердце мне.
Теперь звучат волнительные ноты
В моей груди на самой глубине.
И никогда уже я не забуду
Твой кроткий нрав, прелестные черты.
Твой образ ныне предо мной повсюду,
Хотя меня почти не знаешь ты ‒
Укрытая, нетронутая взором…
Пусть мало мы знакомы, все равно,
Ну разве нас не изумляют горы,
Хоть покорить их нам не суждено?
Нет, мы не вместе, но покой во взоре,
Как будто чудной страстью я влеком.
Такой покой приносит нам и море,
Хотя вовек воды его не пьём.
И пусть сейчас с тобою мы не рядом,
Но для любви не может быть преград.
Цветок в саду не виден за оградой,
Зато его прекрасен аромат!
Аромат Востока
* * *
Да, выход ваш Сахиб всегда найдёт
Из самых неприятных ситуаций!
Теперь в другом осталось разобраться ‒
Как всё же он туда находит вход?
* * *
Не важно кто вы ‒ неучи иль светочи,
Но чтобы уберечь себя от стрессов,
Лишь помните: чем мельче интересы,
Тем кажутся глобальнее нам мелочи.
* * *
Не то, что мы горим к наживе страстью,
А просто позволяем себе слабости ‒
Быть может, деньги не приносят счастья,
Зато немало доставляют радости.
* * *
Хвала, мой друг, всегда приятна слуху.
Ты превзошёл возможности свои –
Тебе хватило ловкости и духу...
Убить ладонью маленькую муху!
Ну а теперь... попробуй, оживи!
* * *
Коль ты не глуп, то должен понимать,
Когда другому доверяешь тайну –
В чужих устах не утаить подавно,
Чего не смог в своих ты удержать.
* * *
Слуга осознает, что он ‒ слуга.
Но над собой тем больше вырастает,
Чем выше превозносит в облака
Того царя, что им повелевает.
* * *
Поэты, вам скажу я в виде тоста:
Пишите, пойте, говорите – просто.
Не возноситесь! На подмостки лезут
Писаки только «маленького роста».
* * *
Мне доводилось слышать много раз,
Что мы бездельем время убиваем…
Безумный люд! Пока мы так считаем,
Оно, по сути, убивает нас.
* * *
Правдивым быть на свете я пытаюсь
И женщинам обычно я не лгу:
Влюбляться-то, я в каждую влюбляюсь,
Но вот любить не всякую могу.
* * *
Мужчине никогда того не скрыть,
Что страстию он с женщинами связан.
Не всех, конечно, может он любить,
Но с каждой оставаться ИМ обязан.
* * *
Нет, от бутылки мне не станет худо…
В бокал ты мне ещё вина налей!
Мудрец и пьяный остаётся мудрым.
А тот, кто глуп и трезвый – дуралей.
Не говорите
Я знаю, что вы любите цветы,
И потому сорвать их норовите.
Вы сходите с ума от красоты,
А сами безобразное творите.
И я улыбкой милых ваших лиц
Коварно ослеплён бывал нередко,
И наблюдал, как любите вы птиц,
И как вы их сажаете по клеткам.
Вот почему, в душе своей храня
Печальный опыт пройденных событий,
Душевно вас прошу: не говорите
О том, как сильно любите меня.
* * *
Был я непомерно озадачен
В день, когда услышал, как гранит
Под резцом ремесленника плачет,
Плачет и отчаянно вопит.
И от мук немыслимо жестоких
Рвался рёв из каменной души.
И слетали острые осколки,
В сердце мне вонзаясь, как ножи.
Я стоял и думал: как похожи
Наши судьбы! Этот монолит,
Как и я, от жизни терпит тоже,
И, как я, улыбчивый на вид.
Я смотрел, как губит, разбивает
Глыбу беспощадная рука.
Я смотрел, как камень погибает
От свирепых стуков молотка.
Но смирился с этим он проклятьем,
Будто свыкся с участью своей...
Я смотрел, как мастерски ваятель
Создаёт шедевры из камней.
* * *
О прозренье я молился Богу
И ответил мне Всевышний Бог,
Указав на ясную дорогу
Среди сотен путаных дорог.
И постиг я истину простую,
Ту, что раньше я не мог узреть:
Если прожил жизнь ты не впустую,
То совсем не страшно умереть.
Если знаешь ‒ что за горизонтом,
То к черте отмеривая путь,
Понимать ты будешь с каждым годом
Все глубинней жизненную суть:
Что восход рождается с закатом,
Устье превращается в исток.
Сколько ни шагал бы ты на Запад,
Всё равно вернёшься на Восток.
И вот это всё осознавая,
В книгу жизни хочется внести
Больше дел для обретенья Рая,
Пока все не кончатся листы.
Ты прочтёшь последнюю страницу.
И когда подступит тихо смерть,
Ты умрёшь... но чтобы возродиться,
Как рождён был, чтобы умереть.
Вечный мир похож на этот мало.
Так же, как на землю небеса.
Быть конца не может без начала,
А начало может без конца.
Потому года терять не надо.
Всех нас ждёт обещанный итог.
И я верю, что вот эту правду
Донести до каждого б я смог.
Чтобы каждый истину простую
Мог постигнуть и не пожалеть.
Если прожил жизнь ты не впустую,
То совсем не страшно умереть.
* * *
Сегодня утром я поймал такси,
Чтоб прокатиться с ветерком попутным.
Глядел в окно… Пейзаж тонул в грязи,
И солнце в небе тоже было мутным.
В потёках стыл его побитый диск,
Дома мелькали в серости убогой,
Запачканные рябью сохлых брызг…
И сердце вдруг наполнилось тревогой,
В тот миг как будто душно стало мне.
Тогда я опустил стекло в кабине,
И тут же грязь, что виделась в окне,
Исчезла, как на призрачной картине.
Невольно я подумал вот о чём:
На жизнь, как и в окно, смотрящих ‒ сотни.
Но корень бед не в том, что за окном,
А в том стекле, через какое смотрим.
© Сахиб Мамедов, 2007–2018.
© 45 параллель, 2018.