Сергей Плышевский

Сергей Плышевский

Четвёртое измерение № 11 (395) от 11 апреля 2017 года

Гипердактилическое настроение

Фиделю

 

Ты был нашим другом, покойный Фидель,

Пока мы дружить соглашались,

В тропический зной и слепую метель

Мы долго росли корешами;

 

Тростник и ракеты в едином строю

Толкали к победе великой,

А янки смотрели из душных кают,

На нашу матросскую фигу.

 

История наций писалась сама –

И множились эти трактаты.

И остров-свобода, и зона-тюрьма

Не очень-то шли на контакты.

 

Великий романтик, курчавый эрдель,

Ты верил, и мучил за веру,

Ты был бескорыстным убийцей, Фидель,

И множил подобных, как ксерокс.

 

О, счастье, что равенство есть в нищете,

Беда – что свобода под страхом…

Недолго осталось висеть на кресте,

Простясь с коммунистом-монахом.

 

Вечный долг

 

Как бы ни был далёк.

Огонёк.

Уголёк.

Уголок невозвратного детства…

По соседству

С бедой –

Золотой, молодой

Голос мамы и стук её сердца.

 

Не пропал, не забыт

Под безмолвием плит

В слёзах смоченный плат,

Саржи тонкий подклад,

Воротник, меховые манжеты…

Через будни страны

Рукава не видны,

И не в счёт запоздалые жесты.

 

От безмолвия слеп

Непостроенный склеп.

Краснота на припухшие веки

Не легла откупной

Серебра сединой…

Но всегда предо мной

Рукава распашной

Кацавейки.

 

Может быть, не далёк.

Уголёк.

Кошелёк.

Красной кожи – как кровь на рассвете.

Разобрали страну.

Породили войну.

А у мамы – поныне в ответе.

 

Осенний цикл

 

Есть в поздней осени величье тишины –

Оцепенение земного организма,

Есть ожидание, что мокрый ком зимы

Сорвётся с неизбежного карниза,

Есть прожитого времени клубок,

Готовый долгой нитью натянуться

От океана – к блюдцу…

Под тобой

Не выдержать, порваться –

Сколь глубок

Разрыв между реальностью и сказом?

Ты одному, последнему обязан

Листу, слетевшему в осенний коридор,

Где справа люди, а деревья слева,

Торопа меж ними выжжена бедой,

Беда сжигает всё без обогрева,

Мы ёжимся, ступая по листве,

По чешуе осенней рыбы-кит;

Пусть в меньшинстве,

Пусть вовсе спит,

Но холода её заведомо разбудят,

Даруя синоптический урок

Хвостом в сугробы вышвырнутым людям.

 

Страшней, чем осень, ранняя весна.

Внезапностью, насилием потопа,

Терпением, нагретым докрасна,

Длиною зим, которыми протопал

Ещё одну четвёртую витка

Планеты у звезды своей привычной;

А всё к чему?

Кораблик из странички

Кружится у руин снеговика.

Весна есть осень, лишь наоборот,

Навыворот, природы ход обратный,

Всю влагу небу почва отдаёт

И, не колеблясь в это межсезонье,

Идёт в растрату,

Ветром шевеля

Растительность поверхности «Земля».

 

Как зелень заглушает грязь и чернь,

Как пробуждается от спячки поросль,

Как червь,

Оставивший купель,

Наращивает лень свою и скорость,

Так утверждается вегетативный цикл

Плодов и ягод, веточек и клубней,

Теряет хвост неосторожный сцинк,

Заворожённый солнышком полудня,

Так спас и способ сено нагребут,

На заготовках тратя миг воздушный,

Так облака таскают на горбу

Далёких гор свои благие туши…

И ветер учинит на глади рябь –

Дождались.

Приготовимся к покою.

Произнесём, довольные: «сентябрь» –

Когда-нибудь случится и такое.

 

Опять, опять, светилу рдеть вдали,

Спиралью осени, горящей вполнакала,

Опять напоминают корабли

Пустые доски местного причала,

Опять кричат, вставая на крыло,

Гусиных стай прощальные полотна;

Небес кислоты

Выжгли нам назло,

На память, знак астрологической причуды

Виток замкнулся призраком простуды

Немного хочется комфорта и тепла…

И с нами – чай на краешке стола.

 

Вернулись гуси

 

В последнем зимы укусе,

Обыденном и с ленцой,

В Канаду вернулись гуси –

Растить золотых птенцов.

И медленно, и послушно,

С протяжностью горних флейт,

Проносят рябые туши

Над снегом родных полей.

 

Над ржавой стернёй покоса,

Над дымом злосчастных труб, –

Трубит, пролетая, особь

Несбывшихся кенгуру –

Тех, бредящих жарким югом,

На той стороне креста,

Где пашут сомненья плугом,

Которым ты сам не стал.

 

Год

 

Звёзды в реке.

Шрамик Пирке.

Детство.

Луны в ночи.

Шаньги в печи –

Греются.

Как нам хотелось тогда повзрослеть,

Так мы сейчас примеряем браслет

Вечности дальней, как звёзды в ночи.

Лунными ртами беззвучно кричим,

Полными лунными ртами пустив

Душу вселенной навстречу пути,

Внутрь через ночь до смятенья утра –

Страх.

Солнце в горах.

Снег или мрак.

Грог или гроб.

Год.

 

* * *

 

Зимы расселись по полюсам.

В будочке щели, дрожит курсант.

Снег, только снег, только ветер вширь.

Ветер твой друг,

Этим ветром сшит –

Испуг.

 

Змейкой дорожной крутит метель.

Дома дождись дорогих гостей.

Снег, только снег, только ветер влёт.

Ветер твой враг,

Этим ветром рвёт –

Флаг.

 

Вымпел пощады – твой белый щит.

Малое чадо гранитных плит,

Сломанных крыльев, сердец, хребтов.

Ветер пустых

Искажённых ртов –

Стих.

 

Белым молчанием в пиках пихт

Движет Луна ущерблённый блик.

Нехотя крутятся жернова

Млечных галактик

Земного шва –

 

Треск.

Разрываются узы снов.

Крест –

Средостение тьмы земной.

Жизнь –

Единенье древесных пут.

Крест. И на нём астронома

Жгут.

 

Встреча

 

Не виделись тридцать лет.

Нашлись. Помянули прошлое.

Набат по родной земле

Под кожей застрял горошиной.

Не лес зашумел как встарь

Разлапием пихт прохладным –

Измученный календарь

Пришлось пролистать обратно.

И сразу с забытых дат

Рванулись родные лица:

Безмолвно в глаза глядят

С надеждой подбитой птицы.

Мы времени лет тайгу

Рубили за жизни деньги,

И как я вам помогу

Всей памятью дат рожденья…

Зачислена в некролог

Моя записная книжка…

Слова: Ленинград, Свердловск,

И прочие в ней излишки –

Фальшивые имена,

Но в них наша доля правды.

Проехалась борона

И в звёздах взошли купавы.

Обломки былых культур

Слоями слежались в почве.

Религия – Эпикур,

А место рожденья – прочерк.

Знакомые имена…

Глаза, адреса, пометки…

Их лучше не вспоминать –

Не трогать святыню предков.

 

Отшельник

 

Отшельник случайных путей каменистых,

Ты ищешь обрывов и редких пейзажей,

И в россыпи старых осколочных истин,

Находишь забытую истину кражи.

Не ведая правил сцепления молекул

В пески и утёсы и в нить полимера,

Ты действуешь, словно языческий лекарь,

Как будто заклятья спасут от холеры.

И ввысь уходя винтовой вертикалью,

Догадки сцепив ноздреватостью пемзы,

Находишь, что странствия тоже украли

И спрятали в хижины братья туземцы,

И пьют, заливая кокосовыми соком,

Все тайны смятений и проблесков кратких,

А ты, кто забрался случайно высоко,

Когда-нибудь станешь спускаться обратно.

 

Ангелы на закате

 

Ангелы не плачут по телам –

Ангелы горюют по спасённым.

Да, из опасения, что ксёндзы

Грешников затаскивают в храм.

Грех ещё возможно искупить,

Веру лицемерную навряд ли:

Не польют из глаз святые капли,

Сколько лбом о кафель ни лупи;

Ангелы взлетают на закат,

Заслоняя солнца глаз кровавый...

Может быть, уходят от неправды,

Может, охраняют близость врат.

 

Пять часов Земли

 

Всё, что лекарства не смогли

Остановить в лучах косматых,

Мне дали пять часов Земли,

Вплывающей в иллюминатор.

 

Как ни подвижен их ландшафт,

Ползущий сменой декораций,

Моя несчастная душа

Совмещена с душою братской…

 

Сестринской, как ни назови –

Эпистолярный стиль подводит –

И сух, и слишком деловит

На пароходе преисподней.

 

Вернее, нет, на судне тайн –

В воздушном облике плывущий

Семидесятый океан

Над девяностым морем суши…

 

О, чудо эти корабли:

Кромсают ночь, глотают длины,

Дают по пять часов Земли –

Младой, неведомой, пустынной…

 

Часовой

 

Свет – не заря – не прожектор, нет –

Тоненький слабо горит фитиль.

Хочется импортных сигарет

Или в казарму доспать идти.

Ночь на посту – караул, дозор,

В будочке холодно и свежо.

Где-то в кустах задубел майор.

Ждёт – инсценировать – что чужой.

Бдительность! Помни! Не дремлет враг!

Хуже врага не сыскать, чем ты!

Ругань, побои, – вот лист наград.

Фото из тумбочки, сволочь, стырь…

Спящим прикинусь… Эй, кто там прёт!

Ну-ка, пароль назови, сучок,

Раньше, чем сможет разинуть рот –

Плавность вложить в спусковой крючок.

Эй, разводящий, у нас аврал!

Враг атакует, наглей «куска»!

Кажется – шлёпнул. Кажись, попал!

Кончилась служба. Свободен. Спать.

 

Гипердактилическое настроение

 

Первые заморозки

Трудные заработки

Мёрзлые выработки

 

Вящие заповеди

Нудные проповеди

Строгие отповеди

 

Тайные заговоры

Сельские выговоры

Возле воды комары

 

Кислые сыворотки

Сильные завороты

Потные шивороты

 

Нервные выволочки

Мокрые наволочки

Трудности Лавочкина

 

Тёмные пригороды

Длинные изгороди

Лужи как в Миргороде

 

Сорные пусторосли

Цепкие водоросли

Глупые недоросли

 

Спелые падалицы

Скорые виселицы

Жить бы не крыситься

Жить бы да радоваться…

 

Бормоталка колдунская

 

Крибле крабле

Пан ли раб ли

Сопли стебли

Сабли вопли

Бочки бачки

Лычки скачки

Стачки Стучки

С точки Стечкин

Пачки в печке

Почки мочки

Ручки ножки

Вышки вешки

Вошки сошки

Мошки дужки

Строчки дочки

Сдача дуче

Дойче дольче

Больше фальши

Наши краше

Каши меньше

Тоньше женщин

Трещин танцы

Стансы скобы

Чтобы Кобы

Кабы Кубы

Астры Кастро

Снобы злобы

Слюни Лёни

Шишки Миши

Слава Мао

Кеды следом

Кадры кедры

Кодлы пазлы

Шизы визы

Вазу с возу

Вузы враки

Браки брюки

Бирки в морге

Кипы купы

Пули пики

Копья в Скопье

Ступе стропы

Скальпель стапель

Ступор хутор

Рупор рапорт

Руперт репер

Крекер крокер

Групер Харпер

Хронос хрена-с

В хромосомах.