Сергей
Шестаков

«А когда Господь отодвинет лиру…»

Родился 29 января 1962 года в Москве.

Окончил механико-математический факультет МГУ имени М. В. Ломоносова в 1984 году. Во время учебы работал геологом, ночным комендантом, техником-наладчиком. Потом был инженером на оборонном предприятии, преподавал высшую математику в педвузе.  В настоящее время – учитель математики средней школы. Автор ряда статей и учебных пособий. Учитель года (1994, Москва). Четырежды был отмечен званием «Соросовский учитель». Заслуженный учитель РФ (2004).

Стихи пишет с детства. Публиковался в журналах «Волга», «Звезда», «Знамя», «Нева», «Новый берег» и др. Автор сборников стихотворений: «Стихотворения» (М., Весть-Вимо, 1993), «Стихотворения (вторая книга)» (М., Христианское издательство, 1997), «Непрямая речь» (М., Водолей-Publishers, 2007), «Схолии» (М., Ателье вентура, 2011).

Член редколлегии литературно-общественного журнала «Новый Берег» (Копенгаген). Живет в Москве.

* * *

О поэзии Сергея Шестакова

Поэзия Сергея Шестакова отличается особой, «фирменной» несуетностью бытия, плавно переходящей в качественность слога. Поэт объединил лирику и эпос и повенчал их с философией. Это современная манера письма, предложенная ещё поздним Мандельштамом, когда смысл и звук в стихотворении – равновелики.

Сергей Шестаков отменно работает со словом. И не важно, ставит ли поэт знаки препинания в своих стихотворениях – его строки спаяны смыслом, перетекающим из строки в строку. Его словарь богат, образы – неожиданны, слов – ровно столько, сколько нужно, чтобы чётко выразить свои мысли, – не больше и не меньше.

Поэзия Сергея Шестакова – почти «андеграунд» сейчас, подземная часть айсберга, ибо жёсткий пессимизм мало популярен в народе, и даже блестящее качество стихов не всегда способно преодолеть эту бездну между честным и строгим писателем и читателем, склонным к «возвышающему нас обману». «Людям-бабочкам нравится праздник, энтомолог не смотрит на них…»  – пишет Сергей в одном из своих стихотворений. Тем не менее, истинные поклонники русской поэзии ставят Сергея Шестакова в ряд лучших мастеров слова ХХI века.

Восьмистишия Шестакова очень ёмки. Пожалуй, по объёму мыслей и образов они не уступят сонету, в котором строк почти в два раза больше. Очень любил восьмистишия Осип Мандельштам, особенно в воронежский, поздний период своего творчества. Герой Шестакова ищет смысл жизни человека вне творчества – и его не находит. Лира помогает человеку отвлечься от мыслей о смерти. Поэтому, пророчествует поэт, настанет час, когда «Господь отодвинет лиру». Ибо человек «одет» в своё творчество, пусть даже это будут «белые одежды». Теперь посмотрим на голенького. Знаменитый эссеист и критик Лев Аннинский убеждён: человеку не под силу вынести свет истины. Поэтому люди сами заморачивают сознание иллюзиями, «лукавством» и метафорами.

Аннигиляция цвета

«Учась цветным азам», поэт приходит к полному развоплощению цвета как такового. К его аннигиляции. Остаётся один белый цвет. Он же – чёрный. Конечно, Сергей Шестаков – прежде всего тонкий лирик. Свои восьмистишия он ласково называет «элегиями».

Глубокий и глобальный пессимизм. Но это – только настроение, хотя и непреходящее. Философия поэта – цикличность бытия: начала и концы – сходятся. С непременным явлением Божьего лика. Может быть, поэтому Сергей Шестаков часто пишет циклами: например, восьмистишиями-календариками.  А вот Мандельштам и Тютчев – есть! Я готов поспорить на этот счёт с нашим поэтом. Они аллюзионно присутствуют в стихах Шестакова, как эманация духа великих поэтов. А ещё Сергей Шестаков – это поэт-пророк. В его стихах всегда чувствуется дух вестничества, с привкусом «последнего слова».

«Кровь чернил»

Вот картина начала мира, до сотворения. Мир ещё не создан, но он творится непрерывно, каждую секунду. Но герой – уже есть. Ибо Слово было в Начале. Поэт – словно бы предваряет творение. Он – это тот, кто произносит Слово. «Ещё у тьмы и света нет имён». Конечно же, задача поэта дать имена не названному. Бывает достаточно дать имя Свету, чтобы явилась и тьма, как мудро заметил Лао-Цзы. Но поэт – всё равно стоит в центре создаваемой им Вселенной. У Сергея Шестакова это уже не антропоцентризм, а «поэтоцентризм». Настойчивая анафора «ещё» обещает нам будущее, которого мы не ждали. Анкор, ещё анкор! Преддверие – предчувствие – священнодействие.

Комментировать не буду, чтобы не испортить очарование первоисточника…

Тут в стихах Сергея Шестакова «экранирует» небезызвестная фёдоровская «философия общего дела». Ничто не должно быть забыто и пропасть даром. Иначе, зачем всё это? Всё должно быть взвешено, исчислено и оправдано. Или прощено. В своём творческом и философском максимализме Сергей Шестаков опирается не только на Николая Фёдорова, но и на Фёдора Тютчева. Вот, например, картина итога. Есть твёрдая тютчевская нота в этом стихотворении Сергея Шестакова. Оно словно бы продолжает «Последний катаклизм» Фёдора Ивановича:

Разрушение, как предтеча благодати. Непрерывность бытия. Последний час природы, как первый. Начало, которое «чище» конца. Очищение исхода от ненужных напластований и неизбежность «вечного возвращения». Нулевой путь. Философская лирика Сергея Шестакова, помимо чисто эстетического удовольствия, дарит читателю массу всевозможных открытий. Вот, например, как поэт переосмыслил слова Экклезиаста о том, что «всё проходит»:

Александр Карпенко

Июнь-июль 2014

Москва

Иллюстрации:

несколько портретов героя;

Владимир Таблер и Сергей Шестаков

Творчество