Светлана
Михеева

* * *

Всё скрипит и сохнет, скрипит и 
     дряхнет, 
Зашивают пустые углы арахны, 
Как в кульки беспрозванных 
     мертвецов, 
Зашивают чашки, тёмные блюда, 
Зашивают рты, очеса, сосуды – 
Чтоб глядеться с пристрастием нам в 
     лицо. 
  
Вдруг от стёкол отрикошетит площадь, 
Только что в окно посмотрела лошадь, 
От гераней в окнах – ещё дряхлей 
Облик времени, женщины – старше, площе, 
Напоминают святые мощи, 
Дым отечеств, судорогу полей. 
  
Этой малой гиблой земле навстречу, 
Этой милой глупой сырой земле 
Что там светит глазом в липучей мгле? 
Что там дышит средь неназванных 
     братьев, 
Забивает грязью родные рты? – 
Рвы и степи, родина пустоты, 
  
Только слышно – воздух грызёт калитка. 
Греки соображали в богах и нитках. 
Мойры пряли. Реки себе текли. 
Заползали маленькие улитки 
В первобытные уши большой земли. 
  
И скрипело всё, как в старом трамвае 
Или в доме на высоченных сваях, 
Под которым ветры ведут гульбу. 
Точно мёртвым телом покой тяжёлый 
Навалился на городок весёлый, 
Разогнав вокзальную голытьбу. 
Размотав бинты, оголив пустоты, 
Проскрипело прошлое: кто ты? кто ты? 
Не узнало, подлое, хорошо. 
Проскрипел, измучен жарою, тополь, 
Что изъяном наружности схож с циклопом: 
Хоть бы дождь пошёл.