«... Ах, право, не стоило давешнюю историю вспоминать... Быльём, быльём поросло, было, да уж нету...» «...Два кусочка не передадите ли... Нет,
нет, я так, вприкуску...» «Ах, как Вы неловки, не обварились ли, случаем?..»
Вдоль правого берега, один за одним – овальные столики; крахмальные скатерти, падая на платья сидящих дам, ласково шуршат... Ветерок с реки подхватывает белый носовой платок с белым, шёлком вышитым, вензелем и несёт, несёт, неведомо куда...
Широкие поля шляп тоже покачиваются ветром; убаюканные ритмичными движениями дамы замолкают... Изредка, «белой лебедью», порхнёт над столом широкий рукав с двумя рядами оборок, да тут же и скроется вместе с выпростанной из него круглой рукою...
Иногда я открываю глаза, опускаю весло на покрасневшие от солнца колени и смотрю в небо... Мне нет резона смотреть на правый берег: платья бледных тонов, кружевные шали, легкий перезвон фарфоровых чашек, плавно ставящихся на блюдечки...
Весь этот параллельный мир, затеявший со мной игру, тотчас исчезнет... И я увижу дом вдали, на пригорке, едва различимую церковь... И всё это будет, покачиваясь, плыть в непрозрачном воздухе, и трава вдоль берега не будет примятой, и всё будет притворяться, что так всегда и было...
И не будет слышно мне очаровательных глупостей, произносимых тихими, нараспев, голосами... А будет тонкая полоска влажного, тёмного песка вдоль берега, да маленькие треугольные следы в виде обманных стрелок, указывающих в обратную движению сторону...
И трясогузка, рисующая эти следы, важно и бестолково прыгающая между ними... И её длинный трясущийся хвостик, настолько лёгкий, что, касаясь песка, вообще не оставляет никаких следов... И неподвижная лягушка, и неподвижная байдарка, и неподвижная я...
Становилось жарко, предстояло найти место для палатки. Я ещё несколько раз гребла с закрытыми глазами, пытаясь расслышать, довообразить, наделить смыслом эти необязательные обрывки слов, вздохов и междометий... Мне было одинаково страшно как покидать это наваждение, так и оставаться в нём...
Выбросив на берег рюкзаки, мы легко втащили байдарку и стали разбирать свои вёсла.
Дюралевые трубки рассоединялись легко...
«Ты хоть иногда смотришь, куда швыряешь свои вещи, какого чёрта куртку отбросила в воду ?!!» – услышала я голос одного из спутников...
И этот, ранее знакомый голос вдруг показался мне нездешним!!!
Нездешним – в сравнении с «моими» голосами на берегу...
Одновременно с окриком из лёгкой вёсельной трубки на мою босую ногу полилась вода...
Я сделала шаг к реке, и, закрепив лопасть с одной стороны, набрала в весло воды. Потом, держа весло вертикально, плотно «закупорила» его второй лопастью... Делая обманные гребные движения, я стала переливать воду справа налево и наоборот...
Для верности я крепко зажмурилась, хоть могла бы этого не делать...
«...я бы сама прекратила визиты к фон Аккен, да они с баронессой и сами обещались съехать с дачи...» «Не затруднит Вас передать мне вот эту...»
Я улыбалась блаженно... И, честное слово, мне до сих пор наплевать, что думали обо мне спутники, и думали ли что-нибудь вообще...
Мне даже неинтересно, почему я вспомнила об этом именно сегодня...
Но время от времени, когда мне особенно хорошо, я начинаю тревожиться: успела ли баронесса вместе с подругой вовремя съехать с дачи, не попали ли все эти дамы под дождь?
Ведь ливень начался, как только мы поставили палатку... Не сильно ли потяжелели их намокшие кринолины?.. Хотя, говорят, что летний грибной дождик обыкновенно бывает очень коротким...
© Таня Лоскутова, 2020.
© 45-я параллель, 2020.