Вадим
Седов

Харьков

Перебирая сумму вместе взятых 
надежд, утрат, любовей и забот, 
находишь Харьков лет восьмидесятых 
с поездками на танковый завод. 
И за руку ведёт, не отпуская, 
невинный и безжалостный восторг 
назад, вперёд, где улица Сумская 
торопится на северо-восток, 
 
покрытая какой-то пыльной краской, 
толкаясь, пробирается вперёд, 
и холодно, а градусник дурацкий 
про маленький, но плюс наивно врёт, 
и женщина выгуливает дога 
на маленькой площадке для собак, 
а далее – 
потешная железная дорога, 
ведущая из парка в лесопарк. 
 
И вот стоишь в коротенькой прихожей 
квартиры, где гуляют сквозняки, 
светловолосой девушке пригожей 
напрасно набиваясь в женихи, 
а после – прочь, неловок и нескладен, 
немного подгорая от стыда, 
ступаешь среди прыгающих градин 
туда-куда-туда-куда-туда. 
 
Где чертежи на пожелтевших кальках? 
Где круг друзей и ветреных подруг? 
Лишь иногда прохладный город Харьков 
из памяти выныривает вдруг. 
Гвоздик озябших кровяные сгустки 
в обветренной руке у продавца, 
и снег кружится на Бурсацком спуске, 
едва не долетая до лица.