Валерий
Бульковский

Взаимосвязь

Глаз револьвера, взгляд совы,

Зов мудреца, крик звездопада,

Бетонный остров, сон травы,

Тайфун, погасшая лампада...

Входная дверь, сто тысяч я,

Часы приёма и работы,

Бифштекс, отходы бытия,

Глубины космоса и соты.

Взаимосвязь: вершины, дна,

Белка и шпата полевого,

Христа, пшеничного зерна,

Российского и рокового.

Дед

Посвящается И.Сумину

Ночь... где твоя красота,

Где же осень гнедая?..

В лунном свете – седая

Перелётная стая.

Листья скребут тротуар,

Тени крадутся... кошмар!

То ли сон, то ли мозг перегружен?

Повстречался мне странник:

– Кто ты?

– Ночи посланник!

– Я не звал тебя, ты мне не нужен…

Шрам на впалой щеке,

Посох в сжатой руке,

На плечах рваный плед...

Как некстати ты, Дед.

Я пропал, это ясно.

Что-то шепчет несвязно,

О каком-то пространстве,

О смирении, буйстве...

Обратился он вдруг ко мне:

– Ты со мной или в дом к жене?

Что молчишь, отвечай.

Нет? ну что же – прощай.

Исподлобья старик

Посмотрел на меня,

А в глазах – птицы крик

Уходящего дня!..

Словно вечность листал...

Резкий ветер трепал

 Его длинные волосы.

– Дед, куда ты, постой!

Ты мне послан судьбой,

И тебя, Дед, по голосу

Я узнал... час пробил,

К чёрту силу могил,

Ты мне дал силу духа –

Ночь моя повитуха!..

В его красных глазах,

От бессонных ночей,

Появился таинственный

Отблеск свечей.

...Свет огней вдалеке,

Посох в сжатой руке;

Сколько ж минуло лет?..

Как ты вовремя, Дед.

Тема

(Ессентуки, свадьба Толика…)

Подражали надрывно кому-то гитары,

Что-то вскрикнул и тут же охрип саксофон,

Пили все... я не пил и когда наливали

В их глазах я читал: а не болен ли он?..

Мой сосед по столу сказал: – Слушай-ка, зёма,

Брось грустить, плюнь, братишка, давай-ка нальём!

Всё проходит, я знаю, мне это знакомо...

Вдруг неслышно мне тема сказала: – Пойдём.

Лучше я промолчу, пусть гитары кому-то

Подражают надрывно, хрипит саксофон;

Жёны пусть подливают мужьям – почему-то?!.

Пусть все пьют, а мне тема сказала: – Пойдём.

Цена

Их не сталкивали в пропасть –

Сами вдруг срывались вниз...

Скажут: – Лезть к вершинам глупость,

Надо жить, коль родились;

Жить спокойно, жить без драки,

Жить согнувшись пополам,

С рыбьим ртом, с хвостом собаки,

Лишь бы здесь, успеем там...

В картах дальняя дорога,

Наяву всё круче склон.

Надо вверх, там ближе к Богу!

Без борьбы – какой резон.

Ими правила решимость,

Только жаль не все поймут:

Создавать неповторимость

Вряд ли благодарный труд.

Дерзость их – в умы вторженье,

И поэтому, пока

Мастер жив, мертво творенье,

Хоть цена и высока!

Топорная сага

Икра, получившая семя, протухнет;

Расколется ваза, рассыплется соль.

Лицо от бессмысленной жизни опухнет,

И лопнет на брюхе кровавый мозоль...

Перчаткой ежовой – по матовой коже,

На шее вспотевшей – топор палача.

Свобода и жизнь – ничего нет дороже!

– Быть может, – послышится шёпот врача...

Ночь вырвет глаз солнца, след волны залижут;

И высохнет осень, замерзнет вода.

Топорную сагу на плахе напишут,

Завьются в петлю на столбах провода.

Весной расцветут, обезумев, метели;

Покроется шерстью ободранный кот...

И нежно целуясь с любимой в постели,

Задумает автор роман «Эшафот».

Сонет 1

Зелёный луг, живой родник...

Вдруг в утреннем тумане

Твой образ предо мной возник

Полётом легкой лани.

Ковёр цветов соединял

Твой взгляд с моим желаньем;

Как день, как ночь, благословлял

Я нежных рук признанье.

Воспоминаньем опьянён,

Обласкан тёплым ветром, – 

Я образом твоим сожжён,

Как травы знойным летом.

Но солнца луч, скользнув в туман,

Рассеял утренний обман.

Сонет 3

Сравнить тебя с гармонией

Весеннего рассвета,

Твои глаза с мелодией

Пылающего лета;

Ночной покой отдать струне

Душевного порыва –

Не растерять бы ноты мне

Прекрасного мотива.

Из уст твоих я с нежностью

Пью музыку ответа;

И этот миг, став вечностью,

Лёг строками сонета.

Быть может, через много лет

Ты прочитаешь этот бред.

* * *

Следы на белых клавишах от красного вина

И фуга Баха – в мусорной корзине.

Расстрелянным художником расписана стена –

Этюдник догорающий в камине.

Входную дверь заклинило от тяжести подков,

И мысли вылетают дымоходом.

Ковёр истлевший бряцает обломками клинков,

Пронзает мозг распятье тетрахордом.

На столике берёзовом застыл кровавый быт,

Из шкур болонок коврик – для собаки.

Воздушный замок выдохся – копейками звенит,

В китайской вазе – сломанные маки.

В сетях паучьих мечется рабочая пчела,

Над дверью – кем-то выбита – фрамуга...

Куда бежать?.. везде нас ждут кривые зеркала

И Бахом не написанная фуга.

* * *

Под шёпот злых наветов,

Когда мой час пробил,

Из вечности поэтов

К себе я пригласил.

Века, как дни недели,

Склонились над столом,

Бокалы зазвенели,

И каждый – о своём.

Понять я их пытался,

На свой вопрос искал

Ответ... он оказался

Смешней кривых зеркал!

Ночной талмуд изъеден

Свинцовой молью звёзд,

На этом фоне бледен

Ответ на мой вопрос.

Мы пили до рассвета,

До третьих петухов...

Я помню тех поэтов:

Нет выше их стихов!

Под колокольной синью

Берёзы льют свой сок

И расстаются с жизнью

Досрочно – ради строк!..

В окно моё ворвался

Конь с чёрным трубачом;

В стене крюк показался

Дамокловым мечем.

Суставами скрипела

Скамейка подо мной;

Труба звала и пела:

«Домой, домой, домой!»

Рассветные сполохи

Жизнь продлевали мне,

Но – на последнем вздохе...

На радость Сатане.

Я в ночь уходил...

Упадок пророчил смертельный исход,

Из рук вырывали ножи и верёвки.

Мечтал – потолочный разверзнется свод

И ввысь унесут меня божьи воровки...

Но в мелкое небо, под лужей большой,

Меня заносили зелёные пони;

И раненый в сердце, слабея душой,

Я в ночь уходил от своей же погони.

Мой Город Креста отпустил меня в степь,

В окрестном селе до рассвета шатался,

Светилось окно, постучался... там Смерть!

Я с братом её за одно побратался.

Плясала седая на грязном столе,

Горели глаза его страстью пожара;

Он так мне сказал: – Ты в упряжке, в седле

Помог бы прорваться сквозь ласки угара.

– Кому, брат, поверил, каким голосам;

Не тем ли, что гибель мою предрекает?

Из круга порочного вырвусь я сам,

Не место мне там, где коней запрягают!

Упадок пророчил смертельный исход,

Но боги за это меня не винили.

И, даже, когда я услышал: – В расход!

Они и тогда бунтаря сохранили.

Не верь, брат, своим всё видавшим глазам,

А верь тем глазам, что напротив сверкают;

Из круга порочного вырвусь я сам,

Не место мне там, где ко мне привыкают!

Обелиск памяти

Прошагать можно много,

И споткнуться – не раз.

А верна ли дорога,

Всё зависит от нас...

Мы не ждём обелисков,

Презираем враньё;

И пусть кружится низко

Чёрное вороньё.

С риском связаны нервы,

Выбран путь роковой –

Молча падает первый...

Чарку – за упокой.

...Через годы, возможно,

Кто-то скажет о нас:

«Пережить много можно,

Не дожить – только раз!»

Жене (вечной)

Человек живёт до тех пор,

Пока он живёт для кого-то.

Давний вспомнился разговор,

Трехминутное наше фото.

Нежным хочется быть с тобой,

За душою иметь святое.

Но своей дурной головой

Не даю я тебе покоя.

Прекратить бы ненужный спор,

Делать всё для тебя – до пота!

Человек живёт до тех пор,

Пока он живёт для кого-то.

* * *

Мастерство достигло выси.

Мастер, вечность сжав в руке,

Чтобы творчество возвысить,

Ставит точку... на виске!