Валерия Салтанова

Валерия Салтанова

Все стихи Валерии Салтановой

Два в одном

 

Грустит иной поэт,

Зависнув над строкою,

Что счастья в мире нет,

А также нет покою.

 

Ни ночью и ни днём –

Ни северным, ни южным –

Не раствориться в нём

В унынии недужном...

 

А я неспешный бег

Простых вещей приемлю,

Когда последний снег

Напитывает землю;

 

Из наготы зимы

Восходят, в сны одеты,

В шершавых недрах тьмы

Зачатые рассветы;

 

И в мёрзлых почках гул

Рождается подспудно,

И грозный Вельзевул

Уже готовит мух…

 

И счастье входит в дом

Легко – и многотрудно:

Оно ведь два в одном,

А не одно из двух.

 

* * *

 

Ещё не творчество, не роды.

Молчит начальная глава.

Ещё пока отходят воды,

Выплёскиваются слова.

 

Идут за фразой фраза следом

Без напряженья и потуг.

Но замысел ещё неведом,

Но всё ещё невнятен звук.

 

Ещё не музыка, не скрипка,

Не камышинка, не тростник:

Как очертанье слова зыбко,

Как жар предчувствия велик!

 

Минуты вдохновений эти

Всем сердцем и душой глотай,

Пока потоку междометий

Сопротивляется гортань.

 

О, немота такого рода

Велеречива – и тиха,

Когда в тебе сама Природа

Вершит прелюдию стиха.

 

 

Ещё…

 

Ещё грейпфрутовый закат

Горчит до утренней поры

И, списку вопреки утрат,

Ещё сладки Твои дары;

 

Ещё легко скрипичный ключ

Подходит к завтра и к любви,

И гладит раму нежный луч,

И шепчет мне рассвет: «Живи!»;

 

Твоих кузнечиков крыла

Ещё пронзают летний луг…

Жизнь, закусивши удила,

Ещё стремглав несётся вдруг

 

К каким, не знаю, берегам,

И подставляет мир плечо,

И яблоко к моим ногам

Соблазном падает ещё;

 

И мне распахнут светлый зрак

Долин, и белый льнёт налив

К щеке; я пела хлебный злак,

Я видела глаза олив;

 

Я узнавала высь на слух,

Я мяла степь босой ногой,

Летела с гор во весь свой дух,

Бродила тундрой и тайгой,

 

И бредила полётом птиц,

И бередила душу льном,

И знала счастье без границ,

И забывалась жарким сном…

 

Пусть бедствиям потерян счёт…

Дыханье на исходе дня

Вдруг перехватит горячо –

Ещё легко узнать меня,

Ещё я говорю: «Ещё!»

 

Жизненный путь

 

Под тили-тили да трали-вали

Жизнь шла на убыль.

Пили, шутили, пуп надрывали...

Время – что рубль…

 

Ставили голос, хором и соло,

В стаи сбивались.

Вырвались в город, бросили сёла.

Зрели. Сбывались.

 

Счастье искали, небо коптили,

Правили гранки...

Под трали-вали и тили-тили

Вышли за рамки…

 


Поэтическая викторина

Кузнечик

 

Привидится или приснится:

Кузнечик в башне луговой

Взлетает смело над травой,

Как крохотная чудо-птица.

 

Меж нами нету поединка.

Моей подобна голове,

Твоя серебряная спинка,

Как память, светится в траве.

 

Ты сам затеивал игру:

Расправя кружевную спинку,

Как луговое кенгуру,

Летел с травинки на травинку.

 

Нам спорить не о чем и нечем –

Всей сущностью своей ты прав.

Вот так и мне б расправить плечи

И окунуться в пряность трав!

 

И разве время так излечит,

Как этот земляничный луг?

Нет мне прощения, кузнечик.

Оплачь меня, мой нежный друг.

 

Давно тот ключ утерян к миру,

Что пах звездою и травой…

Я окунаюсь с головой

В свой город, улицу, квартиру,

Где нету ни души живой.

 

Мама

 

Ни о чём меня не просит,

Тихо возится: дела…

Седина давно – не проседь,

Седина белым-бела…

 

Ни о чём не просит, только

Тает с Библией в руках.

Лишь вздохнёт порой так горько,

Что вмерзает в сердце страх…

 

Сон бежит от скрипа дверцы,

Корвалольного душка…

– Мама, где ты? Что ты? Сердце?!

– Здесь я, дочка! Здесь пока…

 

Окоём

 

Суррогаты не виноваты,

Что в бесслёзной незримой дали

Где-то с кем-то, тоской объяты,

Зябнут избранные мои;

Что единственными не стали,

За небесный скользнув порог,

Улизнувшие в дальние дали

От земных исступлённых тревог.

Без меня им и праздник – рутиной,

И не пухом землицы ком…

Не фейсбуковской паутиной

Затянуло тот окоём.

 

Отдохновение

 

Есть такие места – их не много, –

Заповедные духом места,

Где слышнее дыхание Бога

И слабей маета.

 

Где авто, как консервные банки,

Не грохочут в молитвенный час

И деревьев живые подранки

Не маячат вдоль трасс...

 

Нет там злобы, и спеси, и лени...

Попадёшь – и забудешь, как шёл,

И уткнёшься в земные колени,

Как малец – в материнский подол...

 

Пандемическое нелирическое

 

В этом замкнутом круге разомкнутых рук

Вдруг острей обнажилось, кто враг и кто друг.

Разделились мгновенья на после и до,

Дотянулась печаль аж до верхнего «до»…

Прояснилось, как будто в осеннем стекле,

Кто в добре, кто попал между шпал, кто во зле;

Зазвенели под масками струны души,

Ветер брешет по-пёсьи в застывшей глуши…

Мы эпохой контужены – только не лжём,

Каждый вдох, каждый выдох, скупясь, бережём,

Отложив на потом время встреч и разлук,

Где спаяются намертво недруг и друг…

И, немея в рубашках смирительных стен,

Мы запомнить хотим свет былых мизансцен,

Мы хотим сохранить первозданную речь,

Человека в себе удержать, уберечь…

 

 

* * *

 

Перебралась от холодов,

От зеков, от шахтёрских вдов,

От зимних беспробудных стуж,

От мужа, что объелся груш,

От хлюпких рам, от вечных драм –

К степным рассыпчатым ветрам,

К сплошному гулу автострад,

К ночному свёрлышку цикад,

Где жить, не напрягая слух,

Где липкий тополиный пух

Забьётся в нос, задушит смех

И навсегда заменит снег…

 

По декабрю…

 

Дай мне руку, Господи, в тёмный час –

Не хватило на солнце квоты!

Листья пали к ногам – и стемнело враз,

И застыли деревья-готы…

 

То ли ветра вопль, то ли пёсий вой –

До озноба, до слёз, до жути! –

Расплескало небо над головой

И скатёркой дало распутье.

 

И стою, седая, на поле битв,

Заслонили мне тучи очи,

Воспалённо-жаркие от молитв

И невидящие – от ночи.

 

Душу всю искровавила об углы,

Долгой памятью истерзалась…

Дай мне руку, Господи, в мире мглы

И улыбки скупую малость!

 

И к рассвета розовому нутру,

В заревую попав нирвану,

Я забуду, Господи, что умру,

Я почти что бессмертной стану…

 

Подарок

 

Примостился в ногах уютно,

По-британски суров и хмур,

Перед сном затянув попутно

Нежно-нежное мур-мур-мур.

 

Мягок блик от окна, неярок,

Поздний вечер глядит светло...

Спит, свернувшись в ногах, подарок

За былое людское зло.

 

Вспомню крохотного котёнка,

И войдёт под ребро игла:

Ведь в дремучих судьбы потёмках

Я тебя проглядеть могла!

 

Майский жар, на судьбу наверчен,

Растворялся в дали рябой...

Как был трогательно доверчив

Тот клубочек тепла голубой!

 

Ни болезнь не страшна, ни порча

С этих самых недавних пор...

Ничего из себя не корча,

Кот со мною заводит молча

Человеческий разговор.