Василий
Фёдоров

* * *

Не знаю, как вы, 
Но случалось со мной, 
Что вспомню ее и краснею. 
Давно это было. 
За партой одной 
Три года сидели мы с нею. 
  
Был мягок, 
Был тонок волос ее лен, 
Простую лишь знавший укладку. 
Скажу откровенно, 
Что был я влюблен 
До крайности в каждую прядку. 
  
Но ей 
Ничего я тогда не сказал, 
И, чтоб не казаться беднягой, 
Уехал в деревню и землю пахал 
Простою двуконною тягой. 
  
Пьянила земля, 
И тепла и черна, 
Смутила хмельное сознанье, 
И в город, где стала учиться она, 
Мое полетело признанье. 
  
С надеждою 
Ждал я от милой ответ, 
Предавшись фантазии яркой. 
Однажды мне подали синий конверт 
С огромной красивою маркой. 
  
Читать побежал 
В молодой березняк, 
Где часто бродил одинокий. 
Не очень–то нежный, 
Я сердцем размяк, 
Увидев приветные строки. 
  
Пока о стороннем беседа велась, 
Был почерк ее одинаков; 
Пошло про любовь – и увидел я вязь 
Неясных готических знаков. 
  
Что делать? 
Вдруг свет в мою душу проник. 
От счастья лицо разулыбив, 
Любовное слово я чудом постиг, 
Прочел по–немецки: 
«Их либе...» 
  
И помню, тогда же 
В любовной тоске 
Решил я, о школе мечтая, 
Что эту строку 
На чужом языке 
Когда–нибудь всю прочитаю. 
  
Два года 
Сквозь дебри глаголов чужих 
Спешил я к строке сбереженной. 
Письмо развернул я. 
«Их либе дих нихт!» – 
Прочел, огорченьем сраженный. 
  
О, знать бы тогда, 
В том зеленом леске, 
Чтоб совесть не знала уколов, 
Что все отрицанья 
В чужом языке 
Ставятся после глаголов. 
  
За многие годы 
Изжил я вполне 
Остатки наивности детской. 
Но все же краснею, 
А главное – мне 
С тех пор не дается немецкий...