* * *
прожив чужую жизнь
и побывав однажды
в чужом раю-краю
на час на два
попав чужою дверью
в парадиз случайный
в мир обручивший
моры небо горы
трезубцем солнца
отражённым в волнах
узнав размеренный баланс
воды огня и камня
и диссонанс дворца
испуганно печальный
увидев горний свет
рассеянный над морем
и продолженье улиц
в коридорах гор
размытую границу
неба и воды
и встречу Галии и Рима
во дворце Монако
где ветвь чужой династии
упорно стелется
отважно тщится
между игорным домом в Монте-Карло
и вокзалом в Ниццу
* * *
лаванды терпкая печаль
сухая прелесть иммортелей
растрескавшиеся пленеры
Прованса –
неба
сиреневая пастораль
* * *
барокко эксовских фонтанов
рассеянная тень платанов
и клубы сизого тумана
и неба белые листы
Сан-Виктуар пошел войною
китайской каменной стеною
на ней качается от зноя
японской графики сосна
и глина красная Адама
и лепет сосен Фукияма
парят застенчиво и странно
аркады римской кружева
Прованса полдень затухал
в предместьях суверенов Экса
он нежной белизной дышал
и каменные пилигримы
склоняли преданные спины
струился солнца нимб
гора вдали рябила бренно
средь золотых раструбов пенно
вздымался мраморный Олимп
* * *
две бережных реторты влаги:
земля и небо, ночь со днём
и капли неземной отваги
летят стремительно до
ждём
наполненные серым ды
ханием минут
и голубыми островами
лет
округло неподвижных
сначала падают
потом плывут
задумчиво обвиснув
дрожа меж небом и листом
мерцая сверху светом
снизу – тьмой и
зеленью бездонной и глухой –
взлетает серо-голубое
меняется пейзаж минут
* * *
сбегая молодо с холма
мелькая сизым небом
разбрасывая облака
паденьем смелым
напролом
вторгаясь в ветхий бурелом
роща зеленела
и мягко
облака дышали
амброзией зелёной дали
округло
наполняя чашу ущелья
пленер смягчая на мгновенье
седые крылья воздымали
кропили брызгами меня
анно Домине сего дня
* * *
антибесные будни
зелёная вода
компактно и уютно
расставлены суда
и яхты
форт Карре
звездою Первозванного
в оправе серогранной
на праздничной горе
сверкают солнце
море небеса
встревоженно и чутко
цветные паруса
настраивают ветер
на коридорный лад
то древний антиполис
средь каменных аркад
взбирается по небу
оранжевый фасад
* * *
стрекочущий мотив судьбы
часы из лавки антиквара
то хриплой сухостью скрипит
то всхлипнет то вдруг замолчит
вновь монотонно зазвучит
собьётся с ритма – всё сначала
а на другом отлоге гор – ребёнка плач
и женский гомон
и петуха полудний говор
рассыпанные по холмам
два жёлто-бежевых крыла
замолкли в трепетном покое
и тихие уколы хвои
лениво брошенной к ногам
так между небом и землёй
таинственный творится сговор
движенье вверх и вниз схожденье
встречают линию скольженья
и замирают в летнем зное
в изнемогающем покое
* * *
мир алемандского наречья
войди в меня и дай понять
природу ясности двуречья
халдейской веры благодать
отправь по звездам
дай толковник
движенью глаза вопреки
вникни в излучину пророчественного мановения реки
с перстом горы в ночи торчащим
в согласных с гласными созвучье
французской речи гам певучий
тевтонской пылкости напор
двуречный мир прирейнских гор
ладья ночная среди дня
слои базальта и гранита
граница времени размыта
и только солнечный двойник
Авроры вознесённый лик
зарозовевшись в водоёме
читает из «Авроры» Бёме
* * *
и время улыбается во сне
позванивают колокольцы
и облака пасутся на сосне
разбрызгивая солнце
и островок в излучинах морщин
мелькает среди волн скорлупкой Ноя
и росчерк ветки надо мною
плывёт за облаком
свой соблюдая чин
* * *
к загадке гальских снов полупричастна
Ces nymphes, je les veux perpetuer. Si clair
в гортанной сухости стрекочущих согласных
кастальский утоляющий фиал
в неторопливую округлость звуков
учусь вносить я сухость стрекозы
планирующей пассами над буком
внезапно ставшим сценою грозы
в тени невзрачного но звонкого фонтана
проказы фавна и причуды Пана
разбег Парнаса в силуэтах Ванса
по вёрткой тропке праздничных свирелей
я пробираюсь ритуалом стансов
среди сиянья ванских акварелей
где блеск кларизма и оккультный дым
сливаются под небом голубым
* * *
зелёным занавесом гор
отгородив от неба землю
я со смирением приемлю
безмолвно ясный уговор
я верю райскому чутью
зелёной щедрости творенья
в безмолвии и песнопенье
смиренно внемлющих творцу
открытых мудрости небес
доступных роскоши доверья
и разума напор больной
блуждает тщетно средь деревьев
райских, он заблудился в трёх соснах
он тщится выскочка презренный
неведая бо что творях
кричит командует надменно
но чутко следуя смычку сосны
ведущей неба тему
гремит оркестр зелёных бренно
согласно без фальшивых гамм
и блеском солнца облачась
раскачивается упоенно
средь облака раструбов пенных
* * *
в се мужественное время дня
когда молчит напрягшись небо
и горы сходят все на небыль
в туманном мареве клубясь
две вечности слились в одну
земная вечность восхожденья
чьё каменистое движенье
и мышечное напряженье
вдруг стало облачным скольженьем
превоплотившись на глазах
и потеряв опору снизу
нахлынуло потоком сизым
в прохладу серую и прах
* * *
окаменелый мир
коричневый и серо-бежевый
застыл подъёмами крутыми к небу
мышцею взбугрившейся напрягся
как Иаков-богоборец
* * *
клубящиеся кущи леса неба и дождя
пейзаж прованский с запахом лаванды
зелёными мечтами и стволами
спокойно в высоту смотрящими
в их грёзах сине-сизых верх горе
и в фиолетовых засмотрах в небо
цветов нарочно незатейливых
в малиново пронзительном ожоге полдня
в коричневых и жёлтых петляньях бабочек
переносящих в небо
древесные излучины стволов
струение деревьев
сверху вниз
седые облака текущие на север
и облик севера влачащие упрямо
в сей августовский день Прованса
* * *
холодное и долгое движенье
торжественно сникающего дня
желтея происходит воплощенье
дня в ночь сегодня во вчера
и белое чуть розово сниженье
оранжевое в солнечной пыли
лиловые просветы вдохновенья
на холст мазками долгими легли
и задышали волны чёрного Гудзона
топя нещадно дня убогий остов
* * *
Я.В.
не зная воздуха огня и света
безжалостно жестоки дети сей земли
их игры злы их помыслы порочны
глоток – о! – воздуха
эссенция огня – ты – яков-ариэль
горящий Божий гнев
в пустыне авраама
ты задохнувшийся
закланный словно зверь
глоток – о! – воздуха
короткая расправа
ты – ангел огненный помилуй и прости
ты задохнувшийся без воздуха
во мраке
мрак перекрывши свет
петлёй тебя настиг
змеёю жалящий в пяту
замкнувши круг на слабой шее
в потоках света
ты – колесо огня
ты – лестница иаковлева
ты – Иаков
* * *
лети могучий дух лети
к нам заглянувший
по дороге в вечность
на разговор
на полчаса
на миг
смутивший обморок заброшенного места
и нас расколдовав
мы спины распрямив
глядим с рукой у глаз
щитком от солнца приглушивши зренье
лети могучий дух
взлетай
смелей
и да коснется нас
косое по ветру
крыла скольженье
* * *
наплывы боли в сна размывах
нарывах памяти моей
трамвай промчался торопливо
сон в руку – снова без людей
и перст сухой и бес –
пощадный без –
жалостно златую нить рассёк
к ногам усталой Ариадны
упал размотанный клубок
в сем мрачном царстве Минотавра
развязан слабый узелок
* * *
J.P.
вошел к нам в дом и вышел в сон
тот человек со взглядом серым
сей человек
сей вестник смелый
вошел к нам в дом
и вышел в сон
и мы стоим пред бездной немо
и вопрошаем неумело
свеча вытягивает жало
струится в зале кафедрала
мигает плачет и дрожит
а в центре человек лежит
шотландский шарф на крышке гроба
церковных витражей разводы
ряды скамей молчанье плит
и узкострельчатые своды
сонм праведников сторожит
се человек лежит
* * *
молочный вечер катит
катит лаву вод
река несёт
несёт потоки света
и чешуёю солнечной одетый
ползёт гигантский змей
по городу в обход
хвостом сметая силуэтов сонм
ломая линию кольца в изгибе
он кружится как дервиш в зикре
октаве угасанья в унисон
и меркнет гулкое пространство светотеней
под призрачною роскошью растений
сгущаясь белизна чернеет
и солнечный туман погас
и вечера пророчественный час
прочерчивает линию покоя
© Виктория Андреева, 1959–2002.
© 45-я параллель, 2020.