* * *
Высокое молчание судьбы
Закинутая голова отчаянья
Тень времени бездушная скользит
Тень времени бездомная маячит
* * *
Неистовый картавый властелин
Ещё один
И снова кнут и пряник
И снова раны рваные
И беспросвет
И снова страшным призраком Чингиз
Мелькнул в его раскошенных глазах
И бедной Богородицею Русь
Склонилась пред обидами Христа
Опять как много много лет назад.
И жертвою святою Русь
Опять на откуп отдана
Ты полюбила это иго
И эту горькую судьбу
* * *
«Вас ждёт водоворот любви»
Так предсказал астролог верный
Всем, кто родился двадцать первый
В январской светлой кутерьме
А мне сегодня вновь вставать
Сереющим московским утром
Меня в метро толкают грубо
Угрюмы лица и
Одни на стены пялят взгляд
И бала нет. Есть вечер танцев.
60-е
* * *
Воздушные слои бездонно рыхлы
Зеркальная субстанция воды
Плывут прозрачно облачные мысли
И спят в глуби подземные ключи
Ты птицей распластайся в токе ветра
Ты рыбою уйди на дно реки
Субстанцию огня и силу ветра
Ты в солнечном сплетенье обрети
И в ореоле царственного света
Ты в человеке силу льва яви
И ангела высокое прозренье
Прозрачность обернётся вещей формой
Задышат светом омуты озёр
Земля и небо породнятся с ветром
И станут перегнуты свет и дол
Свет солнечный и лунный поднебесный
И синий светоскад сольётся с водной тьмой
Воздушный океан сольётся с водной тьмой
* * *
Дни долгого стоянья
В очереди отчаянья
И долгий перечень бессмыслиц
Затягивающих паузы дыханья
Весь перечёт обид и сожалений
Несостоявшихся решений
Великий Архитектор
Щедр на замыслы
Не на выполненья
И росчерком пера
Взмывает праздничность творенья
Из-под пера мелькает
И тяжело нисходит по горам
Спускается к реке
Ступени Витберговской музы
Строитель храма Медузы
Вертикаль отвеса
Взмывает бесконечной орбитой
Взлетает глаз, теряет убежденье
И уверенность опоры
Блуждает век мгновенье
Вдоль склонов крыш
По взмахам пирамид
* * *
Где время заколдованный паук
Там родовой вокруг сомкнулся круг
Горбушка хлеба крынка молока
Крестьянин – прадед
Дед – златоволосый бог из сна
И троеручицею бабушка хлопочет
хранительницей очага
По головам сосчитана родня
На праведных и грешных чёт-нечет
Судьбы пространство выверено небо
Судьбы с овчинку выверено небо
И долгий список послужных обид
Звук курской речи, как глоток воды
Кулик кулига детства дом и сад
В них долгое аукание Курска
И лёгкое дыхание души
* * *
Я хочу ничего не хотеть.
Я хочу никуда не лететь.
Я хочу не совсем умереть.
В этой радуге светлого дня
Реет бабочкой песня моя
В тихо-нежном кружении дней
Белый призрак твоих лебедей
Эти пятна сотри поскорей.
Эти белые звуки минут
Подождут и немного умрут
словно память тоску стерегут
для кого-то тоску берегут.
* * *
Свет вдруг забившись в боковом окне
Размыл начало сожаленья
Со-жалоб и со-вздохов настроений
Трёх перелётных птиц
Средь беспокойных сов
Трёх беспокойных дней
Средь ненадёжных стен
А-мерика вдруг сумрачно взглянула
Из А-нглии. Унылый поворот
Тех европейских узких улочек
И беспокойных снов
В Америки отмеренные сроки
Заброшены приливами тоски
Нам сбиться здесь бессмысленно покорно
* * *
Минуя этот яркий сброд
И задыхаясь в волнах света
Я жалуюсь: «Какое лето!»
Тебя рифмуя, звездочёт
Под этим беспощадным светом
Листаю сумрачное небо
Моих нордических высот
Ловя рассыпанную тень
Смежаю пламенные веки
Ладонь заботливую ветра
* * *
эти смех и эти слёзы
а потом стихи и проза
эти грустные морозы
в белом инее стена
эти горькие слова
где-то это мне приснилось
подгляделось и забылось
прогляделось из окна
вы везли меня далёко
взгляд затерянный за оком
горизонта без границ
и далёки и жестоки
где-то на высокой ноте
голос жалобный затих
и спокойны и жестоки
не торопите вы сроки
повезли меня далёкой
и смешною недотрогой
я сижу в чужом купе
а когда возок споткнулся
толконулся у порога
посреди чужого дня
не сказали вы ни слова
вам не страшно за меня?
* * *
Была усталая тревога
В рисунке облачной руки
И был надлом. И пальцем Бога
Светилось небо изнутри
Клубились мраморные кущи
Меняя облики темноты
Здесь посветлей, а там погуще
И желтовато-нежно лучше
Зеленоватые пустоты
В том переходе серо-белого
К луче-и-зарному видению
Где это робкое движенье
Переходило в воспаренье
И рядом с перистым молчаньем
Плывущим с запада к востоку
Теряло форму очертанья
Всё непричастное к потоку.
И мыслеявленной картины
Порока.
* * *
в оконной раме
польская пустошь
крутая скорбь
к корням сходящей ивы
и зверобоя жёлтые размывы
и трав пожухлых
пасмурный разбег
я жалуюсь тебе
забытая страна
недолгой памятью
замученного деда
сухая ясность польского пленера
и экзальтированность польского ума
я узнаю тебя прапамятью полей
неясностью границ меж сном и лесотенью
неверными приметами полесья
и лёгкой вереницею дерев
струенье мартовского полдня
оранжевое в голубом
1990
* * *
По небесам моей души
Плыву я парусом на волю
По небесам моей души
Раскрыты веером ладони
И ты не встретишь ни души
На небесах моей души
Что ж боле
Закаты серы и пусты
На небесах моей души
Закаты серы и просты
И ветер в поле
И река в бреду
Качает облака
И ветер в поле
И ветр. Над ним же небеса
Небесна мудрость та проста
Живи на небесах души
Где ты не встретишь ни души
Лишь ветр да поле далеко
Что катит в Лету облака
Река и поверху рука
Что указует путь на волю
Раскрыта веером рука
Любая из дорог пуста
Ведь ты не встретишь ни души
На небесах моей души.
А ветер яростно сердит
А мачта гнётся и скрипит
Без сна по стеночке простым
Держась за месяц
Дождь
Два пасынка нелепых у судьбы
Земля и небо
Сожжены мосты
Земля и небо
Сыплет водомёт
Кровавый пот
Снедающих забот
Падения перпендикуляр
Путь вниз и наверх
Беспощадно прям
Сучатся нити
Небом сплетены
Застенчивый месяц
И месяц парус распустил
Я ночью
опускаюсь в бездну
И голова кружится
И звёзды светятся
И душная испарина земли
А утром
Нетвёрдою ногой встаю на берег
И освежено
И чётко
Светлою росой
Глаза блестят
Подсолнечником жёлтым
* * *
В начале он
Так что же я?
Так где же я?
И что со мной?
Плывёт ладья,
Сидит семья
И я с семьёю
Куда везут?
Зачем же я?
Плывёт ладья
Взлетают вёсла
Солёный блеск
Шёлк ветра
Зачем же я?
Куда меня?
Стук вёсел.
О чём же я?
При чём же я?
Скрип сосен.
К чему же я
И кто ж
* * *
О надо ли, надо ль
Затем,
Чтобы было, что будет,
О надо ли бросить всё людям
И в светлый отправиться плен?
О надо ль котомку с собой?
О надо ли, чтоб
Вместо дома
Шуршали по ветру соломой
(В пристяжке угрюмой)
Та лошадь или тот конь?
Но снова легка на подъём,
И снова опущены нити.
Летите, летите
Шары голубые
Шары золотые
А в нежности грусти взойдут семена
Сухие тычинки
Больная весна:
Потресканы губы,
Горячечный взгляд.
И то, что уже «не вернётся назад»
И то, что над пастью пространства нас ждёт
И то, что нас держит
И то, что зовёт.
* * *
Сквозь нежный светофильтр стволов
Озёра сосен в неге хвои
Словно всполохи зарниц
облака несутся в сотни лиц
Солнце выглянув
Сосны свечками зажгло
В них мелькают нити света
Дремлет праздничный покой
Пуантилизм берёз
Штриховка хвои
Медитация стволов
И глубокий, нервный штрих сосны
И озеро небесного покоя
По небу дроги белые плывут
То нежное, тёплое, то светло голубое
Вокруг зелёно-синий горизонт
Пуантилизм берёз
Глубокий росчерк хвои
И меланхолия стволов
Америка
Пришла из античной дали
Смирись, европейка, смирись
Возьми свои печали
А радостью не делись.
Сестру тебе чёрную дам я
Помни о ночи, смотри,
Твоей белизне контрастом
На чёрную тень смотри
Двоится прошлое властно
Земля, в которой спит
Твоей Атлантиды раса
Европы сердце стучит
Под небом в мягких объятьях
Ласковых горных цепей
Хранится заветная чаща
Земли заповедной твоей
В эти немецкие горы
В эту русскую глушь
Внеси аргонавтов споры
Вдохни иудейскую грусть
Приди, оживи это тело
Держись, европейка, держись,
Ступай по земле этой смело
Тобою забрезжит здесь жизнь.
* * *
Поблёскивают глазки чётко
Да ветер промеж стен недолгих
И тихо снится белый монастырь
У Глебова на Верхней Волге
И мать с отцом в светёлке помолясь
И бабушки бессонные заботы
С окна небесного заботливо крестясь
Она нас ждёт из-за поворота
А ветер гнёт своё –
ромашкину метель
Руками лёгкими взбивает
И занятый своим
Тихонько напевает
* * *
Мы крылато-стремительноглазые люди
Мы, встречаясь глазами, всё ещё продолжаем полёт
Среди толп и кочевий телесных и тучных
Мы неловко срезаем свой звёздный разлёт
* * *
Цепочку рода оборвав
Исчез отважный перебежчик
Внезапно высветлив надежды
Непредсказуемую связь
И город одноглазый сфинкс
Молчал таинственно и нежно
На суетящихся невежд
как суетилась безуспешно
грозой застигнутая мышь
Их к небу вознесённый щит
Лишь сфокусирована цель
после 1994-го
* * *
Близоруко
Сощурясь
Звёзды мигали
Спросонок
Кто-то склонился над звёздами
Огромный и беспокойный
Тихо шептал над каждой
И, дунув слегка, пришёл
Без этих светящихся точек
Стало тоскливо и холодно
Сумрачно и просторно
Как в сумерках белой ночи
1960
* * *
Если вы мне скажете, что всё на свете имеет конец
Я вам не поверю.
Я буду смотреть в жалкой надежде, что вы передумаете,
Жадно ловить малейшие признаки ваших сомнений.
В них – моё спасение.
Я боюсь, что придёт кто-нибудь беспощадный и злой,
Боже! Спаси меня
И станет уверять, что мы смертны и тленны
И что этим кончается всё, что именуется жизнью.
8/VI 65
* * *
Тихо плакало утро
На затуманенных стёклах.
Забытые с полуночи
Щурились фонари.
Деревья, ломая руки,
Стонали от одиночества.
Уныло гремя по городу,
Трамваи пустые шли.
А в комнате полутёмной,
сумраком серым
Стыло в углу трюмо
Распетым…
Валялось на стуле платье
И туфли.
На венском стуле
Сутулилась женщина в чёрном,
И верный, как одиночество
С ней рядом сидел Арлекин.
* * *
День примчался ягой на метле
Загудело, завыло, заохало.
Месяц корчит мне рожи в огне
Балаганным скоморохом
Заструился по стёклам фонтан
Захрипели деревья недужные
Лишь забор, как сапожник пьян,
Развалился у самой лужи.
1959-60
Notturno
Огни разбегаются
И снова сбегаются
Пунктиром по чёрному
Автобуса путь.
И спины ссутулив
Дома прикорнули.
Разбрызгом сверкает
Небесная ртуть.
А в мраке поодаль,
Как тень Квазимодо
Горбатый надвинулся мост
И словно над бездной
Проворен, как бес,
Танцует на нём постовой.
1959-60
* * *
А под вечер всё тише,
Ближе к ночи, яснее,
Исчезает граница
Между светом и тьмой.
Мрак окутает землю
Безусловным покоем
С властной нежностью женщины,
Быть привыкшей женой,
С тихой грустью большой.
Потом вдали запела скрипка,
И с губ её сошла улыбка,
Как с неба падает звезда.
1959-60
* * *
Похолодел от страха ветер
И, сизый, побледнел туман
И в жёлтом стареньком берете,
Согнувшись, замерла луна.
Слезой негаданной скатилась
по небу чёрному звезда
И в чёрной книге письмена
Таинственно дрожали
60-е
* * *
И март откроет влажные глаза
И синева обмоет купола.
И в яркой глубине небес
Блеснёт на солнце гордый крест.
И станет ближе та страна,
Откуда ветер и луна,
Откуда звёзды и цветы,
Страна, которой грезишь ты.
Гвоздикой солнце расцветёт.
И каждый про себя вздохнёт,
Что он не в той стране живёт.
60-е
* * *
Но разве можно,
Разве можно –
Мне нераспахнутые окна,
Мне незнакомая печаль?
Слюда в окошке
Лёгкий ветер
И неуслышанные речи,
И непредгаданные встречи,
И неразрушенный алтарь.
И преклонённые колени.
И гулкий колокольный бас.
И снова я без сожалений
Схожу с расшатанных ступеней
Где встретила когда-то Вас.
Мерцают слюдяно окошки
И церкви как тогда – в крестах,
И переулок чёрной кошкой
Крадётся к нам из-под моста.
19 августа 1969
© Виктория Андреева, 1959 – 2002.
© 45-я параллель, 2015.