Виктория Ветрова

Виктория Ветрова

Четвёртое измерение № 25 (193) от 1 сентября 2011 года

Ты найди меня в доброте своей

  

* * *
 
Лужи, а в них везенье
Дождь случайный пролил.
Здесь находят спасенье
Старые корабли.
 
Зайчики в них не гаснут
Даже в грозу и снег.
Вспыхивают, как в сказке
Или в волшебном сне.
 
Пронесусь босоногой,
Брызги – стеной, звеня.
Пусть повезет немного
Тем, кто вокруг меня.
 

1988 

 
* * *
 
Кто придумал лебедей?
Для чего они на свете?
Независимы, как ветер,
А живут среди людей.
 
Так придумано хитро
Для того, чтоб на планете
Посредине лихолетья
Люди помнили добро.
 

1988

 
* * *
 
Оболочка дня.
Вспыхивает свет.
Только здесь меня
Почему-то нет.
 
Нет среди друзей,
Нет среди врагов,
В пелене дождей,
В суете шагов.
 
Не ищи меня
В пене облаков,
В толчее менял,
Мыслей и стихов.
 
Не ищи среди
Спутанных ветвей.
Ты найди меня
В доброте своей.
 

1989

 
* * *
 
Мне тепло и холодно,
Хорошо и лихо.
– Как живете, голуби? –
Спрашиваю тихо.
Отвечают: «Голодно,
И засохли лужи!».
Я кормлю их колотым
Сахаром снаружи.
А внутри я выстыла,
И тревожно мне.
Ожидаю выстрела,
Словно на войне.
 

1989

 
* * *
 
Внезапна звезда и внезапна земля,
И я на холсте проступаю внезапно.
Летят облака, возвращаясь на запад,
Едва задевая за звёзды Кремля.
 
А в мире, как в море неспетых молитв,
Нетрудно пропасть на ревущих широтах.
Мне шепчет тревога невнятное что-то,
И чья-то надежда, как рана, болит.
 

1989

 
* * *
 
Во мне обиды, как в копилке мелочь.
Они забыты и лежат без дела
Игрушкою, оставленной в углу.
Но тает день, и я трясу копилку,
И падают обиды, как опилки,
На всё ещё горячую смолу.
 
Зачем мне вечер в помутневшей сини?
Под серым ветром ожиданье стихнет,
Растаяв, как грошовая свеча.
И обступают, оживая, тени,
И падают на сомкнутые стены,
Вчерашним отражением светясь.
 
Зачем мне память долгая и злая?
Как от неё избавиться? Не знаю.
Она сильнее тысячи молитв,
А берег детства одиноко стылый,
Я выгребаю из последней силы
В беспамятство непрошеных обид.
 

1989

 
* * *
 
Я оттуда, где колокола,
Добрые дожди и свет сомненья,
Где от солнца золотые тени,
А от прошлых сумерек зола.
Где дрожит в серебряной пыли
Паутина на ветвях надежды,
Где глаза от озаренья режет
И знобит от запаха земли.
 

1990

 
* * *
 
Замри и отомри без слов!
Упал с ладони миг.
Ведь детство – тоже ремесло
Из ландышей и книг.
 
Замри! И запоздалый гром
Повис над головой,
Застыли тени под окном
Немые, как конвой.
 
И мир пустой, как будто боль
Теченьем унесло.
Замри и вслушайся в любовь
И отомри без слов!
 

1990

 
* * *
 
Поверь в январский снег,
Он был, но рано стаял.
И вот уже побег
Неугомонной стаи,
Последний и прямой,
Как финишные метры,
Они летят за мной,
Перегоняя ветры,
Над головой паря
В цветном многоголосье,
Срезаются в поля,
Как спелые колосья.
И я вершу разбой
Прощального разбега,
Превозмогая боль
Растаявшего снега.
 

1990

 
* * *
 
Мне не просто думать просто,
Я сама себе судья.
За пустынный перекрёсток
Я бежала от вранья.
 
Я ему в лицо смеялась,
Рожи корчила вранью,
А оно лишь улыбалось
И шептало: «Догоню!»
 

1990

 
* * *
 
Я бегу, от кого – не знаю,
Вылетаю за стаей стая,
Выпадаю за камнем камень,
И рыдаю за взрывом взрыв,
Оседаю в пустыне ставень,
И скитаюсь в толпе навзрыд.
 
Вы меня не любите снова,
Выдавая за слово слово,
Убивая за каплей каплю,
Мои радости и молву.
Не рубите злащёной саблей
Под окном у меня траву.
 

1992

 
* * *
 
Мне нравится смотреть с окошка вниз,
Мне нравится летать за облаками,
Мне нравится кричать тебе «Вернись!»,
Когда уходишь тёмными дворами.
 
Мне нравится смотреть с окошка вверх
И видеть сад с зелёными цветами.
Мне хорошо ловить твой гулкий смех,
Летящий за тяжёлыми шагами.
 
И радоваться первому лучу,
И вглядываться в солнечные лица,
Хотеть и делать всё, что захочу,
И плакать, если это повторится.
 

1992

 
* * *
 
Когда мне в окна смотрит тишина,
Я на неё взираю, не мигая,
Располагаясь ночью у окна,
Она стоит холодная, нагая.
 
И мир её, распахнутый от слёз,
По-прежнему так неказист и робок,
Как будто бы она стыдится звёзд,
Как старых и плохих татуировок.
 

2009

 
Бетти
 
Где зима и рукой не подать до весны,
Где биндюжьичим ромом пропитаны сны,
Едет белая Бетти верхом на блохе
И не знает о лете и этом стихе.
 
Едет Бетти в края, где не видно ни зги,
Потому что сгорели в домах утюги,
И блоха, спотыкаясь, скачками вперёд
Эту юную леди к победе везёт.
 
Там, в чужих небесах, где луна, как зеро,
Наша Бетти отыщет Адама ребро,
Чтоб вернуться домой и молиться в тоске,
Чтоб мужчина был в доме и спал в гамаке.
 

2009

 
* * *
 
Скользят по городу авто
И в их неповторимый глянец
Вонзится белое пальто,
Исполнив на ветру свой танец.
 
Она по улице бежит
И цвет волос искрится светом,
Она торопится прожить
Любовь, украденную летом,
 
Потерянную посреди
Глухих домов и мрачных песен,
Где невозможно обрести
Себя в мирке, что слишком тесен,
 
Для тех, кто смотрит в высоту
И ветром дышит полной грудью,
Кто звёзды ловит на лету,
В ком радость закипает ртутью.
 
Она бежит в своём пальто,
Как в облаке смешная птица,
И не спасет её никто,
С кем можно в миг остановиться.
 

2009

 
* * *
 
Ни в агнце, ни в этом чертоге,
А в самой утробе двора,
Стою я на первом пороге,
Где раньше осталось «вчера»,
И всё оставляю за дверью,
Обиды, враньё, клевету,
Я буду бороться с неверьем
И вновь сквозь асфальт прорасту.
 

2009

 
Пегги и снег
 
Что думает грустная Пегги о снеге,
Когда он летит к ней в окно?
Что смотрит она, создавая ковчеги?
Что пишет, играя в кино?
 
Что хочет она, составляя свой график
Вперёд на три тысячи лет?
Что ищет она в темноте фотографий
Вчерашних несвежих газет?
 
Наверное, время устало цепляться
За этот накрученный шарф,
Возможно, уже надоело смеяться,
Когда ты бываешь неправ.
 
Что думает грустная Пегги о снеге,
Когда он, белее чем мел,
Несётся в окно, чтоб проститься навеки,
Пока ты уйти не посмел?
 
Она замирает и ловит снежинки
Горячим и сомкнутым ртом,
Чтоб больше в твои не влюбляться пластинки,
Которые будут потом,
 
Потом, когда время украдкой прорубит
Дыру в её сердце, когда
Не станет печали и снега не будет,
Не будет тебя, не беда.
 
Должно быть, утихнет, должно быть, срастётся
И больше не станет вовек.
И Пегги воспряла. И Пегги смеётся.
И Пегги приветствует снег.
 

2009

 
Странное
 
Я чувствую тебя в объятьях штор,
Я окисляюсь, словно мельхиор
С лица от одиночества чернея.
Ты слишком околдовываешь явь,
Ты делаешь эмульсию и сплав
Из трав, что дарит Новая Гвинея.
 
Я говорю прозрачным языком,
Что пахнет мятой. Тянет коньяком
Из этой приоткрытой в сумрак ночи.
И я спешу вонзить в тебя перо,
И превратить в печального Пьеро,
Уснувшего в столовой для рабочих.
 
* * *
 
Этот сад не похож на цветущий,
В нём весна проступает лишь.
Вечер пахнет кофейной гущей
Растворив в кипятке Париж.
 
Я рисую дома в платанах
И кольчуги чужих ворот,
Мы уселись в кафе. Сметанно
Белый день льётся светом. Вот.
 
Он не курит. Расслаблен. Тихо
Обнимает меня. Я сплю.
И прощаю себе, как прихоть,
Что безумно его люблю.
 

2010

 
* * *
 
Я собираю свои печали,
Чтоб хоронить их под толщей книг,
Странник, что к жизни моей причалил
Падает снегом за воротник,
 
Жжёт и целует. И так несладко
От неумения быть скупой,
Но он приник ко мне без остатка.
Да, он чудовищный. Он такой.
 
Нежный. Ранимый. Эгоцентричный.
Пасмурный. Странный. Но весь во мне.
С ним мы повенчаны в снег столичный,
С ним и останусь я в тишине.
 

2010

 
* * *
 
Мы едем на поезде. Мы раздвоены.
И мёртвых винтовок наших не счесть.
Мама, скажи нам, кто мы? Мы – воины?
Знает ли Родина, что мы есть?
 
Знает ли правда, что мы сражаемся
Лишь за неё и её число?
Мама, мы медленно приближаемся
К чувству, что смерть – это ремесло.
 
Едем мы, молча, и тучи хмурые
Стелют по небу клочки вины,
Мама, мы сыгранной партитурою
Громко звучим под конец войны.
 

2011