Стихотворение в прозе
Акцент-45: На поднадоевший вопрос о пресловутом информационном поводе автор стихотворения в прозе «Чистая душа» воскликнул: «Братцы! Какой ещё информационный повод нужен?! Вот он, один-единственный и самый убедительный: жив-здоров человек и только недавно, чуть не в 80 лет, вышел на пенсию. Настоящий герой труда. Ну хорошо: точнее – героиня!».
…В перепутанных проулках посёлка Нежинский я не сразу нашёл её дом. Она стояла на балконе второго этажа старой трёхэтажки и смотрела на меня. Простая русская женщина (стоп, украинка, но для неё принципиальной разницы нет), тургеневский тип из «Стихотворений в прозе»: София Васильевна Яценко. Конечно, если знать место, то найти этот дом легко…
Цитата из характеристики
София Васильевна Яценко – мастер-овощевод бригады №1 ООО «Тепличное». Общий стаж в отрасли – 50 лет. Трудовой стаж в организации – 50 лет. Зарекомендовала себя талантливым, грамотным и дисциплинированным работником, постоянно работающим над повышением своего профессионального уровня. За многолетний добросовестный труд и высокие производственные показатели награждена медалью «Герой труда Ставрополья», неоднократно поощрялась денежными премиями предприятия, почётными грамотами губернатора Ставропольского края, администрации Предгорного муниципального района.
Первый монолог Васильевны
– Вот это я на вручении, когда медаль вручали (она показывает фотографию: радостный момент получения медали «Герой труда Ставрополья»), а вот она я и три моих сестрички, ещё один брат в Краснодаре живёт, но осталось нас четверо…
Я сама с Киевской области, село Горохватка. А здесь живу с шестьдесят четвёртого. Родителей уже давно нету… Какая там специальность (отвечает она на мой вопрос), колхозники они были самые настоящие. Я и сама-то неграмотная. Была война, сейчас даже не верят, что я простую квитанцию заполнить не могу. В 1938-м родилась, 8-го марта. Три года в войну мне было, а потом, не то что в школу, ходить не в чем было, потому что детей было пятеро, одеться, обуться не во что было, дети войны, кормить нечем было, мама осталась одна, отец погиб на фронте… Огород был, но тогда и неурожай – после войны… это всё уже мама рассказала. Помню, как мы, девчонки и пацаны, паслись на траве, на бурьяне, потому что кушать нечего было, лебеду собирали… А тогда было, если курица снесёт яйцо, надо сдать, чтобы купить керосин, чтоб было чем лампу ночью зажечь. Хватили мы, не дай бог!
– Неграмотный человек, что тут скажешь… – завершает свой искренний и неожиданный для меня, человека со стороны, монолог бабушка София. – Работать – это да! Днём и ночью. Работать мы умеем. Это всё – с детства. Мама уходила на работу, от зари и до зари, а мы так, мы детвора, 60 соток огород. Мы с семи лет ходили ей помогали: свёклу сахарную пололи, прорывать помогали, ползали там и голодные, и холодные по полю.
И как будто вижу я тургеневский портрет, только стоит передо мной не «старуха-хозяйка», а пожилая крепкая женщина, а дальше всё будто как у него:
«…в новой клетчатой паневе, в новых котах.
Крупные дутые бусы в три ряда обвились вокруг смуглой худой шеи; седая голова повязана жёлтым платком с красными крапинками; низко навис он над потускневшими глазами.
Но приветливо улыбаются старческие глаза; улыбается всё морщинистое лицо. Чай, седьмой десяток доживает… а и теперь ещё видать: красавица была в своё время!
Растопырив загорелые пальцы правой руки, держит она горшок с холодным неснятым молоком, прямо из погреба; стенки горшка покрыты росинками, точно бисером. На ладони левой руки старушка подносит мне большой ломоть ещё тёплого хлеба. “Кушай, мол, на здоровье, заезжий гость!”»*
Второй монолог Васильевны
– Как попала сюда? Я вышла замуж. Муж тоже украинец, с Днепропетровска. У него здесь сестра была, он здесь бывал и знал, что можно найти работу. И мы приехали сюда, ни квартиры не было, ничего. Пожили у его сестры, ну неделю. Как говорят: гости – три дня. Устроились на работу. И прожили мы с мужем пятьдесят лет. Три месяца как похоронила, а дедушке было уже за восемьдесят!
Дояркой работала немного, а в «Тепличном» уже сорок четыре года. На одном месте. Я пришла, гидропон был и на нём выращивали помидоры и огурцы. На гидропоне я тоже сдала больше всех, получила медаль «За доблестный труд». А потом уже построили десятисоточные теплицы, общая площадь стала два гектара, потом три, а теперь уже там, где я только работаю, – четыре гектара, а всего, наверное, гектаров десять.
По-голландски сейчас там только три гектара теплиц построили (это она отвечает на мой вопрос), а мы по-нашему работаем и поливаем и обрабатываем, а там уже нет, там физического труда почти нет, они только с растениями работают. Пока они хорошо идут, но и мы не отстаём, хотя у нас и ручной труд, но сажаем мы на вате, и на земле, и в кубиках, и всяко. Для меня мой огурец, примерно, лучше. Тот же постоянно на капельном и удобрения, а наш нет, для здоровья он лучше. Его и садики берут, и школы.
Я вот люблю свою работу! (так Васильевна реагирует на моё удивление по поводу её постоянства). Сейчас-то уже годы какие, но всё равно я работаю наравне с молодыми. Как бы там ни было, навыки сказываются. Если девонька там пока рассмотрит, какой прищеплен, какой листик убрать, то я уже… вот поэтому я и поспеваю! Тонкостей очень много. Так, например, клещ, это самый зловредный враг для растения. Я уже вижу, где листик покраснел и сразу удаляю, потому что он моментально разносится, а другой его не видит. Но уже здоровье, чувствую, что нужно бросать, но… и не думаю. Без работы я себя не мыслю, это одно. А ещё, что осталась одна, тут, хоть люди, я в основном нахожусь на работе, потому что там меня уважают… Ну, я дышу там. А домой приходишь – четыре стены…
И снова – Тургенев:
«У бабы-вдовы умер её единственный двадцатилетний сын, первый на селе работник.
Барыня, помещица того самого села, узнав о горе бабы, пошла навестить её в самый день похорон.
Она застала её дома.
Стоя посреди избы, перед столом, она, не спеша, ровным движеньем правой руки (левая висела плетью) черпала пустые щи со дна закоптелого горшка и глотала ложку за ложкой.
Лицо бабы осунулось и потемнело; глаза покраснели и опухли… но она держалась истово и прямо, как в церкви.
“Господи! – подумала барыня. – Она может есть в такую минуту… Какие, однако, у них у всех грубые чувства!”»**
Третий монолог Васильевны
– Знаете ещё что, я сына похоронила. Сын и внук угорели от газа. Нас с мужем тряхануло, не дай бог! Муж после этого ещё пять лет прожил. Я, конечно, понимаю, дедушка ушел, уже и возраст, но вот это (она показывает на фото сына и внука) я понять не могу. Строили дом себе, купили. Я не знаю, как называется… отопительный котел, а там, где-то пропускало и (вздыхает)… и нас беда не миновала. У него как раз был день рождения. Жена готовила, выходила, а они спали и все надышались. А она осталась жива. Это было страшно. Этот случай меня подкосил, я состарилась в момент. Хотя держусь.
Аргашоков (Валентин Гобеддинович, владелец предприятия), дай ему бог здоровья! Я перед ними вообще преклоняюсь. Они молодцы (жена Аргашокова, Лариса Ивановна, руководитель ООО «Тепличное»), за людей беспокоятся, внимание уделяют. Когда детей хоронила, они помогли хорошо. И в санаторий он меня отправил. «Езжай, – говорит, – поправь здоровье». Молодцы! А, может, и потому, что я, вот сколько работаю, я ни разу не была в отстающих. Он мне говорит: «Что ты не можешь сказать, что у тебя ноги болят или что?». А я вот не могу, мне стыдно. Ну, они, вот я и мужа хоронила, они помогли хорошо, а детей, так вообще…
Как это у Тургенева: «Хочешь быть счастливым? Выучись сперва страдать».
* * *
Васильевна – продолжение монологов
– А мои годы? Я была очень счастлива. Когда была вся семья в сборе, со мной. Это были самые лучшие годы. Мне казалось, счастливей женщины нету. У меня горело всё в руках. Оба сына выросли, окончили институт (Ставропольскую сельхозакадемию).
Трудно было, конечно, и вырастить, и выучить… Я считаю, что я прожила правильно. Я и в художественной самодеятельности в народном хоре. Пела и пою и всю жизнь пела. Всё пела: и частушки, и песни украинские и русские. Мама моя пела очень хорошо, папа не пел. А вот ребята обои не пели. Орут, кричат, но не в лад, слуха у них нет.
Ой, много у меня друзей, подруг. Мы раньше часто собирались, пели. Все говорили: эта квартира – самая весёлая. И день рождения, и праздники, и сами ходили в гости. Дружно жили и хорошо. Но вот в один момент… Поддержало то, что сын младший говорит: ты подумай о нас, вдруг с тобой что-то случится, у меня ведь больше никого нет. Ты хоть береги себя! Он в Ставрополе живёт, работает. У него двое сыновей».
И опять – Иван Сергеевич:
«О, довольство, покой, избыток русской вольной деревни! О, тишь и благодать. И думается мне: к чему нам тут и крест на куполе Святой Софии в Царь-Граде, и всё, чего так добиваемся мы, городские люди?» ****
Васильевна – продолжение монологов
– Для хозяйства, мне кажется, сейчас – лучшие годы. Вы спрашиваете про семидесятые? (Отвечает она мне). Но тогда продукции разве столько надо было, как сейчас? Тогда план был семь тонн, а сейчас – тридцать. На теплицу, на десять соток. Иногда я и больше даю, бывает. Вот сейчас сорта есть, так огурцы идут прямо пучками, если ничего не упустишь, обработаешь… В этом году, в январе, в конце посадили, а в мае, 20-го, сдали пятнадцать тонн. За три месяца считай, а ещё будет один оборот в этом году. Сейчас и платят неплохо. Кто хочет заработать, то до двадцати тысяч зарабатывают, то есть она берёт большую площадь, управляется. Конечно, надо и сдавать.
…Кто его знает? Как вам сказать?! (реагирует Васильевна на очередной мой вопрос). Самое главное, я считаю – это не обманывать. Жить честно! Что ещё? Жить честно, трудиться и любить своих детей… Всех людей любить. Всех уважаю я, и детишек, я вот встречаю ребёнка и не могу, чтобы не заговорить. У соседа маленький, я его встречаю, говорю, ну давай я тебе помогу. А он мне – не надо мне помогать. Так и не дался, чтобы я ему помогла. Очень непросто с ними сейчас. Я считаю, что слишком много им позволяют. Вот мой сын растит сейчас обоих. Он их старается всё словами, а слова до них не доходят. Зачем вот это читать им полчаса, когда дал бы раз и всё. А он говорит: «Мама, я не помню, чтобы вы меня били». А не за что было...
Где в наше время найти таких людей? А без них плохо, ненадёжно. А я нашёл. Человека, который был счастлив в жизни, хоть недолго, но был, и с полным правом помнит об этом. Счастье это было тихое и неприметное, но очень красивое и человеческое.
Как у классика: «...имея под руками такой простодушный народ, … трудно не веровать в человечество»*****. Поэтому о ней, Софии Васильевне, – стихотворение… в прозе.
___
* Иван Тургенев, стихотворение в прозе «Деревня».
** Иван Тургенев, стихотворение в прозе «Щи».
*** Иван Тургенев, стихотворение в прозе «Житейское правило (II).
**** Иван Тургенев, стихотворение в прозе «Деревня».
***** Николай Добролюбов, статья «Воскресший Белинский».
Иллюстрации:
фотографии из семейного архива Софии Васильевны Яценко;
портрет И. С. Тургенева кисти И. Е Репина (1879 год).
© Виталий Бережной, 2020.
© 45-я параллель, 2020.