Владимир
Бойков

Зов

…из топи блат…

А. С. Пушкин. Медный всадник

Видеть, как, подобно платью,

обветшала плоть,

как изволил нашу братью

проредить Господь.

Новые в дороге лица,

скоро мне вставать…

С кем сочувствием делиться,

с кем соумствовать?

Жаль мне бытного болотца,

скрепы с ним слабы.

Зов из мраза тундр несётся

ангельской трубы.

Струнино – Москва. 2012

* * *

До наступленья ночи многоточье

капели сыплет солнце впопыхах.

Кругом по веткам почек узорочье

на ясенях, на вербах, на ольхах.

Кредитками семянок клён увешен

и шумью их щемительной объят,

по-своему тем самым так же вешен,

как вяз нагой восторгом воробья.

Потом начнут шуметь листвы купюры

на оголённых кронах этих рощ,

но всякий день и даже очень хмурый,

день жизни и в безденежье хорош!

Струнино – Москва. 2012

* * *

Никому она не ровня,

жизнь ей – плоской крыши жесть.

Одноногая ворона –

ей на ветку не присесть.

То, что было, то пропало,

и никто ей не чета.

Даже крепких крыльев пара

не возносит ни черта.

Ей товарки – «ворон ворону…»

и калеку не клюют,

да не смотрят в её сторону

и подачек не дают.

Не охоча до науки,

речь ленилась подучить –

где теперь найти ей руки,

что могли бы приручить?..

Мне б такую в компаньонки –

скитнику не до подруг,

но, сойдя с житейской гонки,

сам уже, считай, без рук.

Струнино. 2013

Дела научные

Слышь: Академия, что пасека,

гудит!

И что там раззуделось

в научных ульях?

Это ж классика:

медведю мёду захотелось,

чтоб чуять, в спячку впав, на лапах

учёный запах.

Москва – Струнино. 2013

Летние метаморфозы

Окунувшись в темноту,

лето спало на лету

и с налёту налетело

на мифическое тело –

врезалось с уклоном влево

прямо в мировое древо.

Мироздание тряхнуло,

лето ж глаз не разомкнуло,

из-за этой эскапады

и случились звездопады.

Наподобие метели

искры звёздные летели

и туманами легли

над водой и у земли –

прикорнули вместе с летом,

так и спали.

А с рассветом

вверх туманы поднялись,

облаковывая высь.

Облака сбивались в кучу,

образовывая тучу,

тучу образованную,

тушью нарисованную.

И немедля грянул гром,

гром и молния притом,

и тогда проснулось лето.

Было это летом где-то.

Струнино. 2013

В бессонницу

Поблизости – правей? левей? –

то ль прямо за окном

неистовствовал соловей

некстати перед сном,

то ль где-то там – в саду, в низах,

у пойменной лозы –

коленцев песенных низал

извечные азы.

Всё охватил каскад рулад –

как щёлкал, как свистал! – 

черёмух белые крыла,

ольшаник, чернотал,

латунную луны тарель,

воды сталистой знобь –

как рассыпал то дробь, то трель

солист, то трель, то дробь!  

Он вызвал к арии своей

отнюдь не интерес –

три ночи мучил соловей

меня и вдруг исчез.

Но этот певчий ритм во мне

застрял, как в горле кость, –

то ль в тихой шуми и во сне

вколачивают гвоздь.

Пустячнее других утрат,

однако же болит, – 

то ль пепел прежнего костра

в бессонницу горит.

Ни с кем не надо бы мне впредь

и слабого узла,

мне на тебя бы не смотреть,

не знать бы что ушла.

Струнино – Москва. 2013

С подмостков

Ольге

Мы, немногие, многое мóгем,

лицедействуем и мастерим.

Мы лишь люди – не куклы, не боги;

нам отчизна – Афины и Рим.

Мы вакханцы позднейшей из оргий,

и неистовый бог Дионис

театрального действа восторги 

направляет с Олимпа к нам вниз.

Появлялись из пены и света

Афродита и Аполлон.

Только прежде родилось всё это

в тех умах, чьих не знаем имён.

И куда ж мы пробьёмся в итоге

сердцем – не кулаком–сапогом?

Мы и люди, и куклы, и боги –

мы играть во всё это могём!

Струнино – Лобня. 2014

* * *

Белое, жёлтое и голубое – ой, лепота!

Тысячелистники, пижма, цикорий и – лебеда.

Мусор цветной там же рядом с тобою – эх, слепота:

гноище земное – это ль не горе или беда?!

Струнино. 2014

* * *

Богу пеняю:

хотел бы каждого обнять,

да жизнь коротка.

Обнял бы всех разом,

да коротки руки.

Объятие рассчитано на одного,

правильней сказать, на одну –

тебя. 

Москва. 2014

* * *

Осень.

Бездомные псы,

и отбросы лета в траве.

А у неба вдосталь красы

запрокинутой голове.

Струнино. 2014

* * *

С утра, всхлипывая, стал накрапывать дождь.

От всего такого кто бы не проснулся?

Жалостливость – наша национальная черта.

Сосед порядок стал наводить в семействе:

грохот, крик, плач…

Убьёт ведь – в тюряге окажется,

самого убить – дети осиротеют.

Тишина, как перемирие, устрашающа.

Нашенское ли это дело –

гражданские войны.

Москва. 2015