Все стихи Владимира Макаренкова
* * *
«Люблю…», – не ново, плагиат.
Но повторю я грешный:
Люблю восход, люблю закат,
Как щебет из скворечни!
Люблю, когда ветра шутя
Доводят лес до дрожи,
Когда жемчужины дождя
Блестят на ствольной коже!
Люблю течение воды!
С небес и в древних руслах.
Когда с небес, тогда видны
Все струны в водных гуслях.
Не хуже и речной покой.
Тиха волна у плёса.
Слышны над утренней рекой,
Как взмахи крыльев, вёсла.
Магический магнит воды!
Но и не меньшей силы
Магнит, что притянул цветы
На бугорок могилы.
Цветы слагают на свету
Свое живое слово
И выражают красоту
И смысл всего живого.
Ну а снега? Люблю снега –
Скрипучести скопленье!
При шаге чувствует нога
С небесным дном сцепленье.
И солнце жаркое люблю –
Животворящий атом!…
И разве сердце я кормлю
Бездарным плагиатом?!
* * *
Алёша, Илья и Добрыня.
Легенды славянских племён.
Звучит богатырское имя
Грозово из древних времён.
Защитник для рода! А ныне –
Не имя, а кличка для душ.
Не встретишь в народе Добрыни,
И нет тех Алёш и Илюш.
С юнцами знакомиться тяжко.
Сменила эпоха давно
Доспехи – на кепку с куртяшкой,
Коней на «Pego» и «Reno».
Зачем же в глубинке сибирской
Старик, худосочный как тень,
Хранит щит и меч богатырский,
И лук, и копьё, и кистень?
29 мая 2008 года
Безысходность
Пустынны дни и сны. Бесплодны годы.
Усталость от страстей… затей… идей.
Всё более зависишь от погоды.
Всё менее зависишь от людей.
И отстранённо смотришь на веселье.
И безысходно мертвенно угрюм.
Жизнь выпита.
Лишь в тягостном похмелье
Наркоза ищет отрезвлённый ум.
7 января 2009
* * *
Богу – богово,
А человеку – логово.
Со светом, газом,
Фаянсовым унитазом.
Да конём личным.
Желательно – заграничным.
Газуй да рули!..
А ещё бы… ещё рубли.
Да венец власти…
– Алло! Алло! Бог? Ну, здрасте…
…Нет вакансии?..
Чёртово безобразие!
Божья коровка
Приложишь к уху – и неловко
За детской страсти волшебство.
Шуршит пленённая коровка, –
Как все мы, – божье существо.
Настырно: раз-два, раз-два, раз-два…
Запрограммирована цель –
В безбрежность синего пространства
Пошире расцарапать щель.
Какую же, должно быть, муку
Там, в галактической тиши
Несёт Творец, вот так же к уху
Коробку с миром приложив?!
* * *
В эпоху сомнений и бедствий…
Анатолий Жигулин
В годину крушения и передела
Пытался я образ России найти.
В смятенье душа о свободе радела,
Наивно мечталось о вышнем пути.
Остался я с образом шестидесятых
Двадцатого… века сомнений и бед:
Поэзии и танцплощадок дощатых,
Космической эры, хоккейных побед.
И мама, в подаренной бабушкой шали,
И песни отца о любви и войне,
И девочка-эквилибристка на шаре
На жизнь заложили фундамент во мне.
А то, что эпоха – сомнений и бедствий…
Так разве не всхожи её семена?
Быть только собой, безоглядно как в детстве,
Не так-то и просто во все времена.
* * *
В гримасах смеха вздёргивались усики,
Веселье било в лоб взрывной волной.
На кафедре военной однокурсники
С майором хохотали надо мной.
Над тем, что, в математике и физике
Пройдя со всеми высшие азы,
Я более склонялся всё же к лирике,
По грани метафизики скользил.
А после сколько раз встречал надменное,
Смакующее непреложный факт:
«Так вы технарь! Энерго… непременно
Окончите для статуса филфак».
Поэзия, за все твои фантомы,
За дух единства, чуждый дележа,
За то, что не нужны тебе дипломы,
Которыми так люди дорожат,
За золотой заветный ключик мира,
В котором, жизнь познав как Колизей,
Моя «необразованная лира»
Слышна в кругу блистательных друзей,
За то, что не разлучит нас могила,
(И на тот свет пойду я за тобой),
За то, что ты меня себе учила,
(Какой ни есть, а ученик я – твой),
Благодарю.
А всем своим знакомым
И тем, кто спросит: «А учились как?»,
Я говорю: стихи – мои дипломы,
А жизнь – всё нескончаемый филфак.
27.11.2019
* * *
В доме тихо, в доме пусто.
Грусть в узорах на ковре.
Без тебя всегда мне грустно,
Как собаке в конуре.
Я в окно смотрю тоскливо,
А на волю не сбегу.
Я волшебное огниво
Нашей встречи стерегу.
Ты жена мне, не невеста.
Но годам всем вопреки,
Как ударит дверь подъезда,
Я уж слушаю шаги.
Звук их знаю, а в итоге
Неожиданно всегда
Возникаешь на пороге
Ты, как в сумерках звезда.
И готов я встать на лапки,
И в глазах ищу вопрос,
И несу поспешно тапки,
Как послушный верный пес.
В дорожной петле
отцу Анатолию
(Ефименкову)
В автобусе тесно и шумно.
Придушен дорожной петлёй.
Кондукторша – мнимая Джуна.
Водитель же – крот под землёй.
И тянет надрывисто жилы
Уставший до гаек мотор.
И дергаются пассажиры, –
Вновь зебра… и вновь светофор.
Выходят и входят, пихая
Попутчиков, добрых и злых,
Заложники ложного рая,
Острожники счастий земных.
Их жизни толкают пружины
Цветных иллюзорных миров,
Где радость приносят машины
И блага больших городов,
Где тот, кто с иллюзией тленной
Ни в чём примириться не смог,
В стихийных объятьях вселенной
В печали своей одинок.
Лишь редкий неслышимый житель
Закрестится, видя в окне
Церквушку – святую обитель
Души в громыхающей тьме.
06.02.2010
В монастыре
Читал молитву иеромонах.
И я вослед в смирении крестился.
И святый крест таинственно светился,
Как кровяной потусторонний знак.
И перед ним в признаньях не солгав,
Винясь, молился я о всепрощенье.
И принял лоб мой влажное крещенье.
И целовал я праздничный рукав.
И я уж был не я, – как богатырь
В победе, заключал я мир в объятья.
И были мне насельники как братья,
И домом правды – старый монастырь.
* * *
В пешеходном переходе
На «Колохозке»* день-деньской
Гармонист на трезвой ноте
Просит милости людской.
Вновь к сюжету ностальгии
Обращается перо.
Плачет музыка в России
В переходах и метро.
По какой стерне забытой
Грусть проводит лемеха?
Музыкант незнаменитый
На гармошке рвёт меха.
Городок провинциальный.
Пятьдесят таких в Москве.
А подобной наковальни
Не отыщется тоске.
Видно, где-то в Поднебесье
Над Россией кузня есть,
Где куются эти песни –
Вековой печали весть.
Дождевые песни леса –
Русской праведной души.
Не ржавеют, как железо,
Не теряются в глуши.
* «Колхозка» – Колхозная площадь в Смоленске,
где расположен самый крупный рынок города,
исторические корни которого уходят в 16-й век и глубже.
* * *
В пустом вагоне-ресторане,
Допив последнее вино
И головой прижавшись к раме,
Смотрел я в тёмное окно.
Так было тихо, так уютно,
Легко расслабиться под хмель,
Души коснувшийся попутно…
А за окном мела метель.
Мела, к себе не привлекая,
Хозяйкой вечера не став.
Не помню, станция какая
Была. В метели стал состав.
То там, то тут огни по горстке
Рассыпал город в снежной мгле.
А на дорожном перекрёстке
Фонарь светился на столбе.
И в жёлтом конусе фотонов,
Не ведая земных дорог,
Снег, оказавшись сразу дома,
Спешил к земле наискосок.
Внезапно мысли горевые
Блеснули лезвием литым.
Мы все, как хлопья снеговые,
Лишь мельком по свету летим.
Едва начавшись, жизнь проходит
Неудержимо, как метель.
И нам природа не находит,
Как снегу, вечную постель.
Вагон поплыл, я оглянулся.
Там – в мошках снежного холста –
В фонарном свете путник гнулся
Под вечной тяжестью креста.
* * *
В томлении зелёного огня,
В лучисто-чистой бело-синей выси –
Неотвратимость завтрашнего дня
И неизбежность нарождённой жизни.
Я чувствую, как зверь лесной, нутром,
С какою болью лопаются почки.
Земля – медчасть под солнечным шатром.
И роды начались без проволочки.
И радостно ожившая душа,
Под солнце выйдя из библейской тени,
В себе огонь зелёный не туша,
Глядит на буйство плоти и растений.
15 мая 2007 года
* * *
В халате из ночного инея
Застыло утро у окна.
В залитой белым синей стыни
Звенит морозная струна.
Звук ловит лишь воображение;
Непроницаемо стекло.
Лирическое наваждение.
Из высших сфер проистекло.
Однажды остановит таймер
Судьбы её веретено.
Потомок мой, увидь, как замер
Я, устремлённый весь в окно.
В начало дня. Мир белым светом
И снежной музыкой залит.
В чудесном дне, по всем приметам,
Ещё прожить мне предстоит.
01.02.2020
* * *
Жизнь моя, иль ты приснилась мне?
С.А. Есенин
В эпоху разложенья и вражды,
Приблизившую землю к чёрной дате,
Я знаю то, чего не знаешь ты
И не узнаешь никогда, читатель.
И знание моё не объяснить
Ни жестами, ни музыкой, ни словом.
Невысказанных мыслей вьётся нить
Над вскрывшимся космическим изломом.
Она в огонь уходит из огня
Сквозь бред, происходящий явно с нами.
Маячит из небесного окна
Вселенскими несбыточными снами.
И кажется мне жизнь кошмарным сном,
Сложившимся в больном воображенье.
И в лёгкие вливается озон
При мысли о загробном пробужденье.
9 ноября 2006 года
Валенки
1
Рулит красавица, на «Форде» –
Царевна, мол, имей в виду.
А я при всём честном народе
В подшитых валенках иду.
Мне дела нет ни до царевны,
Ни до лихой молвы людской.
Не потому что рос в деревне,
Я от рожденья городской.
Но так случилось – так бывает –
Без чуда сказочных калош
Куда-то время убывает,
Как рассекреченная ложь.
И никуда уже не деться
От грянувшей поверки лет.
Так валенки приводят в детство,
Где их тебе катает дед.
В снега природа разодета.
Мороз, ветра гудят баском.
А ты согрет любовью деда –
Идёшь по солнцу босиком.
23.12.2012
2
Когда спекусь и стану стареньким,
Скупой остаток на земле
Я проведу, обувши валенки,
В глухом заброшенном селе.
Забудь меня, цивилизация!
Пекусь о вечном, но простом.
Моя космическая станция
Ещё качнёт тебе крестом.
Мне подготовит старт завалинка.
Согреют душу в облаках
Воспоминания о валенках,
Внизу забытых впопыхах.
23.12.2012
* * *
Век переписывает прошлое,
Свободу слова обретя.
А я запомнил лишь хорошее.
Эпохи глупое дитя.
Всё, что бескровно в жизни связано
Незримым воздухом любви,
О чём воспето-пересказано
На свете добрыми людьми.
Меня нисколько не обидели
Года, прошедшие в борьбе.
Насельник я земной обители.
Смиренен к выпавшей судьбе.
Простые истины, понятные
Любому сердцу и уму –
Мои опоры не попятные,
Сходящиеся к одному:
Была бы только вольной Родина.
А мною к смыслам бытия
Была бы без ошибки пройдена
Своя дорога, чтобы я,
Среди родных прожив до старости,
Не убоялся встретить смерть
И удостоился бы радости –
Обитель Господа узреть.
Венчание в Овстуге
Туман и зябкий ветер во дворе
Не обещали ясную погоду.
Но чудно выпадают в октябре
Деньки благому солнышку в угоду.
Сияло так, как будто бы часы
Природы сбились в солнечном загуле,
И жало заблудившейся осы
Их стрелки пригвоздило на июле.
Благой денёк нам выпал на Покров!
Улавливалось тайное звучанье
Невидимых живых колоколов,
Благославлявших позднее венчанье.
Светились для меня твои глаза,
Как в космосе Земля для космонавта.
И приняли в объятья Небеса,
Открылось нам неведомое завтра.
Из церкви вышли в образах людей,
И солнце нас повторно обвенчало.
Мы отразились в паре лебедей,
Шагающих к усадьбе величаво.
Смеялись добрым шуткам и у ног
Поэта легкокрыло обнимались.
Один лишь он был недвижимо строг,
Когда для фотографии снимались.
Вдруг вспомнилось: «…коснётся ль благодать
Моей души болезненно-греховной…».
И захотелось вновь тебя обнять
Под дуновенье нежности духовной.
Я думал, Тютчев в парке сквозь века
Не может наглядеться на усадьбу.
А он глядит нам в души;
Как река
на облака,
Как Бог, на нашу свадьбу.
* * *
Весенний воздух закипел, как молоко, –
Поднявшись белой облачною пеной.
Дышать – вольно, глядеть на солнышко – легко,
Светло – предаться радости мгновенной.
Вглубь от дороги меж графических стволов
К земле присохли снежные болячки,
А в пенье птиц без соловьиных теноров
Ещё не слышно упоительной горячки.
Но первый запах от подтаявшей земли
И от коры слегка отринувшие почки
По генной памяти внезапно принесли
Желанье нянчиться с землёй без проволочки.
Придёт пора – в работе руки загудят,
С крестьянским делом управляясь ладно.
Так то когда ещё! Я поспешаю в сад –
Белить стволы непробуждённых яблонь.
Ветла
Памяти Валерия Дударева
В своей страдальной стороне,
От льна когда-то синеокой,
И я душой тянусь к ветле,
Такой родной и одинокой.
Бродягой в поле у реки
Пришла из прошлого столетья.
Корнями спутались шаги
Всего лишь в шаге до бессмертья.
Там ниоткуда в никуда
Минуя недра, сушу, море,
Тысячелетняя вода
Течёт в мажоре и миноре.
И смотрит тихая ветла,
Клонясь ветвями, на теченье.
Добра не ведая и зла,
Своё находит отраженье.
23.11.2019
* * *
Вечерний дождик монотонно
Ладью печали раскачал.
А для печали – жизнь бездонна,
Ей человек – родной причал.
Мы все умрём, печаль не в этом.
А в том, что путь в один конец.
И в расставанье с белым светом
Едины старец и юнец.
Никто обратного билета
Ни мне, ни вам не даст. Господь
Людей оставит без ответа.
Вновь будут спорить дух и плоть.
Печаль светла, она от Бога.
Уныние – смертельный грех.
Имеет два конца дорога.
Второй лишь виден не для всех.
Разгадка жизни под запретом,
О чём и как ни горлопань.
Но между тем и этим светом
Обманчива земная грань.
Жизнь, продолжайся, не кончайся
В мечтах о лучших временах.
Качайся, лодочка, качайся
На прибывающих волнах.
Вина
Под нажимом смычка прозвучала судьба, –
В пьесе жизни короткое соло.
И осталась в сердцах у людей доброта.
В поминанье – достойное слово.
И от горести вслух, и от рюмки вина
Облегченье душевное в сумме.
А на сердце моём – неизбывна вина:
Я живой, а ребёнок мой умер.
15 сентября 2008
Вкус снега
Т.П. Озеровой
Шёл мальчишка, шажок – как стежок,
Грыз не брошенный в небо снежок.
Подмигнул я ему: «Сладок снег?!»
Заискрился снежком жаркий смех.
И душа обрела с ним родство –
Охватило меня озорство, –
Отщипнул от сугроба на кус…
И попробовал детство на вкус.
И природа, прозревшая сны,
Встрепенулась в постели зимы.
Озорно так, одним лишь глазочком,
Подмигнула мне с дерева почка.
Вкус листвы… Нам он с детства знаком.
Как и снега, лепимого в ком.
Стынь во рту, а прилипчивы мысли,
Что у снега вкус липовых листьев.
03.02.2010
Волхвы
Охваченные пламенем молвы
Стояли люди перед вечным храмом.
Вход охраняли каменные львы
Под аркой с нимбом – золотым бараном.
И лил на Землю всемогущий Ра
Напиток жизни древнего завета,
А мир глотал, и жгла его жара
И безысходность от избытка света.
Народ кричал: «Волхвы, волхвы, волхвы!..»
Миражный воздух сотрясал руками.
А эхо в храме рыскало: «Вы? Вы!..»
И золотой баран крутил рогами.
Когда пошли, охранный звёздный склеп
Вдруг озарили пламенные вспышки.
И на мгновенье каждый волхв ослеп,
Осмыслил – Ра его ведёт под мышки.
К ожившим лапам львов открылась дверь.
Волхвы шагнули к смолкшему народу.
Но заревел из преисподней зверь.
Упала тьма на землю и на воду.
И пошатнулся, побежал народ,
Охваченный безумьем и безверьем.
Лицом к лицу остались у ворот
Волхвы слепые с разъярённым зверем.
И вот теперь, когда последний волхв
Один стоит на трупах перед дверью,
Ты, слышишь, во вселенной воет волк,
Ты, видишь, космос рушится на землю?!
10 декабря 2006 года
* * *
Всё в природе к вечеру затихло.
Онемело, выдохшись, шоссе.
Будто на ночлег земное лихо
Завалилось в лесополосе.
Тихо на просёлке и в посёлке,
Тихо так – не шелохнётся лист,
И иголка не сорвётся с ёлки,
Не всплеснёт далёкий птичий свист.
Как иконостас, ажурны ветви,
Тронутые сочной желтизной.
И скрипят в душе дверные петли
Меж небесной жизнью и земной.
В тишине слышна такая нота,
Будто вышний мир душе открыт.
В лунный час, когда молчит природа,
С нами вечность внятно говорит.
* * *
Всё, что поэтично
В жизни – единично.
Исключений нет.
Люди – не иконы,
И в кругу знакомых
Одинок поэт.
Слаб и безоружен,
Будто бы разбужен
Только что с утра.
А душа спросонок,
Как грудной ребёнок,
Требует тепла.
Только нет ни мамки
У него, ни няньки,
И далече Бог!
Чем ещё обидишь,
Мир?
Поэт – подкидыш
У дверей эпох.
* * *
Года пролетели, как будто недели.
Мы встретились вновь. Как же мы постарели!
О, как изменились глаза и походки!
По виду не скажешь, что мы одногодки.
Нас юность связала, как нити, в верёвки.
Их жизнь распустила и вдела в иголки.
Один к продолженью узора готов.
Другому…, хватило бы силы на шов.
Не знаем, случится ли новая встреча.
Однажды Господь соберёт всех на вече.
Но вряд ли уж кто-нибудь что-нибудь скажет,
Лишённый иголки, с греховной поклажей.
01.04.2010
* * *
Годы – пули, я давно не молод.
И немного стыдно самому, –
С поля боя я сбежал за город,
Схоронился в собственном дому.
Я устал от всех сражений века,
А под старость хочется пожить
Калгатой простого человека –
По житейским прихотям души.
Но дрожит земля, дверные створки
Так стучат, как будто встали в ряд,
Окружая дом, лесные волки,
Как ни прячься, всё равно съедят.
Что вам нужно, бешеные звери?
Вами управляет век-злодей.
Никогда не запирал я двери
От хороших, искренних людей.
И душа болит, и сердце саднит
От всеобщей злости и грехов.
Сколько пуль в безжалостной осаде
Получить осталось от врагов?
30.12.2019
Горожанин
На сердце снегу бы – как вату.
Бинтами неба обмотать.
Я пригорел душой к асфальту.
Без крови разве отодрать?
Как маркировочною краской,
Для всех, в ком брезжит горний свет,
Был обозначен бы крестьянской
Души теряющийся след.
3 декабря 2009
* * *
Горят вечерние огни.
Домой с работы провожают,
Как будто тихо вопрошают:
«А ждут ли вас? Вы не одни?»
Спешим уставшие домой.
Сладка семейная истома.
А у кого-то пусто дома.
Бредёт объятый темнотой.
И счастье в том уже, что кот
Урча, трусит из полумрака,
Иль кубарем летит собака
И выставляет вверх живот.
А нет, – безвыходно, тоска.
Что телевизор или книги!
Взгляд отведёшь – повсюду лики
С холодной сталью у виска.
Да минут вас такие дни!
Пусть каждый день для всех прохожих
Надеждой вечеров погожих
Горят вечерние огни!
30 октября 2009
Гроздь рябины
В лесу горит костёр рябины красной,
Но никого не может он согреть.
С. А. Есенин
Студёный ветер дул с равнины.
Насквозь пронизывал лесок.
Упала с ветки гроздь рябины,
Ударилась о мой сапог.
Зачем в такую непогоду
Один побрёл на скрип ветвей,
Пугать зверей и злить природу
Унылой праздностью своей!
Упала с ветки гроздь рябины
К моим ногам, как знак, как весть.
Да, неминуем час кончины.
Да, в мрак земной предел разверст.
Пусть так! И всё-таки алела
В лесу рябиновая гроздь,
Как будто светозарно пела,
Что каждый в мире только гость.
Костром рябины не согреться?
Я не об этом, друг мой… Вновь
Глаза влажны и бьётся сердце,
И пьёт рябиновую кровь.
05.11.2014
* * *
Грустя от размышлений о судьбе,
Припоминаю редкие услады.
Напоминают сами о себе
Печали, огорченья и утраты.
Как будто, что судьбе наперекор
Во мне рождало жизненные силы, –
Неимоверный вздор, ненужный сор,
Уже устлавший дно моей могилы.
И всё, что было светлого со мной,
Оплачено сполна в небесной кассе,
Уложено для жизни неземной.
Хоть завтра отправляйся восвояси!
Давнее
Родина ты моя, родина,
В сгустки свернулось в крови
Солнце, что в сердце заронено,
Хоть умирай от любви!
Будто я выпил шампанского
В клетке своей городской,
Давнее что-то крестьянское
Всплыло под горло тоской.
Вижу в окошко сметанное:
Заволокло гаражи
Поле счастливое, пьяное
От вызревающей ржи…
Стадо бурёнок на выгоне…
Млечности сельских огней…
Слышу как всадники с гиканьем
Гонят в ночное коней.
Ходят вдоль речки с рачевнями,
Ищут для ловли места,
И, похваляясь реченьями,
Жгут разговор у костра.
Катится солнышко раннее
В сердце, как будто в жильё…
Родина ты моя, давнее
Дивное детство моё!
Далёкое
Не знаю, откуда такое
Приходит в родной стороне.
Как только глаза я закрою,
Далёкое видится мне.
Цветные и жаркие страны,
Моря, океаны и флот,
И чёрные скалы, и странный
Сверкающий звёздами лёд.
Но, где бы я мысленно не был,
И что бы не ведал душой,
Везде одинаково небо,
Шар солнца повсюду большой.
И люди, отличные кожей
И речью, что с кровью гудит,
Настолько глазами похожи
И схожи сердцами в груди!
Что кажется – все из России.
О, братья и сестры мои,
Космически мы заселили
Все страны и дали Земли!
29 октября 2007 года
Два брата
Не в воротах рая или ада,
Где душа сквозна, как трафарет,
У прилавка встретились два брата,
Две судьбы, торговец и поэт.
– Всё торгуешь, братец?
– Всё торгую,
Сам, брат, знаешь – время таково.
Делом богатею, не ворую.
Да и что глядеть нам далеко!
Все пройдёт, нас всех поглотит Лета,
Души гаснут, как хвосты комет,
Даже мореликая планета
Сгинет через миллиарды лет!
Ну, а ты всё пишешь?
– Сочиняю!
Сам, брат, знаешь – время таково.
От беды язык обороняю
И гляжу с надеждой далеко.
Вечное живёт в духовном слове.
Полюби, вживись в родную речь!
Апокалипсиса ждать не внове.
Слово, мир создав, должно сберечь.
Постояли, помолчали братья,
И на том, ударив по рукам,
Как лучи великого распятья,
Разошлись по разным сторонам.
Двойник
Во сне я встретил двойника
Из будущего века.
Была в пожатии рука
Как не у человека.
Почти не двигалось лицо.
В глазах сверкали льдинки.
Высокий голос с хрипотцой
Чеканил речь в картинки.
Он говорил, мол, хорошо,
Что я остался в прошлом.
Меня во всём он превзошёл.
В хорошем, мол, не в пошлом.
Во всём великом; потому
Всё, что не мог посметь я,
Он совершил, за что ему
Даровано бессмертье.
«Тогда зачем пришёл ко мне? –
Спросил я – Где бы ни был, –
Мой век со мной, а ты – во сне.
Проснусь – и сгинешь в небыль».
Ответил он: «Послушай, брат!
Я твой двойник нейронный.
Перед тобой я виноват
Лишь тем, что электронный.
Всех совершенств моих не счесть.
Да червь сомненья гложет.
Всё у меня на свете есть,
Что ум придумать может.
А тем томлюсь, чего, брат, нет.
Нет в логике железной.
Открой же мне земной секрет
Поэзии небесной!»
Он словно демон застонал,
Как над святым запретным.
И белым ангелом стоял
Я, смертный, над бессмертным.
* * *
Дожил… У садовых спелых вишен,
Крупных, как черешня, кислый вкус.
Горько дерзновенный дух возвышен,
Опыт – зол, а кладезь веры – пуст.
Веры в человека… Люди-люди…
Не желал и не творил я зла.
Что же, как неправедные судьи,
Всуе осудили за глаза!
По душе из адовых орудий
Ложью лупит двадцать первый век.
Как в людей не верить? Люди-люди…
Кто наводчик? Разве человек?..
18.09.2014
Домовой
В окно пахнет машинной гарью,
Асфальтом, пылью с мостовой.
А там, за пригородной далью,
Живёт знакомый домовой.
На дух квартиру не выносит,
С её комфортом, и при том
Живёт, – ни есть, ни пить не просит,
И сторожит мой дачный дом.
Растают шубы из снежинок,
Весна начнёт свое шитьё,
И я уже спешу, как инок,
В уединенное жильё.
Земля – икона, крест – лопата.
Душа да не сгорит в аду!
Как искренней молитве рада
Тысячелетнему труду.
А домовой уж топит печку
И чайник греет на плите,
И в склянке зажигает свечку –
Звезду раздумий в темноте.
Пусть блажь моя не станет плахой!
В конце концов, я не слепой.
Я, наклонившись над бумагой,
Веду беседы сам с собой.
Но всякий раз душа готова
К обману, правды не моля.
Ведь что за дом без домового!?
И что без сказки за земля!?
* * *
Дрожало листьями во мгле
Под стылым дождиком и ветром
Большое дерево, а мне
Казалось, плакало над летом.
Срывалась жухлая листва,
Неслась, как в головокруженье,
И в завершенье колдовства
Врывалась в сердце для сожженья.
Над пеплом высилась душа
Корявым деревом, руками –
Суками мертвенно дрожа
И выступив на свет корнями.
Так вся открылась, не тая
Земных начал и сути тленной,
Душа, – лишь хворост бытия
Для пламени в груди вселенной.
28 октября 2007 года
* * *
Ещё снегами улицы объяты.
С крутых холмов не хлынули ручьи.
Но стихшие метели, как солдаты,
Сложили наземь снежные мечи.
Взыграет солнце и притянет ветер
Тепло незамерзающих морей.
И станет в разноцветье зданий светел
Любимый город юности моей.
И синева уже не самозванка,
А дочь родная царственной весны.
И в свите облаков звучит «Славянка»,
Предвосхищая проводы зимы.
* * *
Ещё стихи случаются на свете.
Вдруг где-то неожиданно прочтёшь,
Как первородны радуга и ветер,
Как первозданны солнышко и дождь.
И радуешься пойманной удаче,
Тому, кто в одиночку мир спасал,
Как будто те стихи в самоотдаче
Не дальний друг, а сам ты написал.
Поэзия, ты не умрёшь в народе!
Твой чудотворный дух неустрашим.
На грозном историческом исходе
Найдёшь проводника себе к живым.
И мы под обаяньем чистой речи
Вдали увидим, как из-под руки,
В тумане лет мерцающие свечи –
Родимых душ земные огоньки.
* * *
Её не тронула молва.
Молчала книга отрешённо.
И бились птицами слова
В бетон обложки многотонно.
Перекликались каблуки,
Служа хозяевам прилежно:
– Подумаешь себе, стихи!
– Не хлеб, не масло, не одежда!..
Рекламно пыжился плакат
Завлечь прохожих и машины…
Лежала книга... в облака
Глядела с уличной витрины.
И было страшно онеметь
Без чувств читательских и мыслей.
Трагически любовь и смерть
В ней раскрывали смысл жизни.
Железное семя
Вызрело в сердце железное семя.
Не повторится лубочное время.
Прежним, беспечно весёлым не быть.
Так, чтобы звёзды срывать, не любить.
Семя железное не пожалеет,
И оболочка его проржавеет,
Зашевелятся в груди корешки,
И зазмеятся во взгляде вершки.
Нет, не железные сроки пророчу.
Думаю, как плодородную почву
В сердце от семени спрятать на время.
Страшное бремя – железное семя.
Жеребёнок
Впервые встретив жеребёнка
На пахнущей зерном стерне,
Я не сумел унять ребёнка,
Давно молчавшего во мне.
Одолевало нетерпенье
К себе по имени позвать,
За шею чудное творенье,
Обнять и в лоб поцеловать.
С испугу глупый недотрога
Меня свалил, лягнувши в грудь…
Перетерпел обид я много,
А эту вспомню – не вздохнуть.
* * *
Жизнь – горчащая рябина.
Нечего роптать!
Счастье – в малом: у камина
Вечер скоротать.
Болью памяти не раня
Отдалённый мир,
Созерцать живое пламя,
Взмахи дымных крыл.
За окном слепящий ножик
Точит темнота,
На карниз накрошит дождик…
Глушь и немота.
Только изредка поленья
С тишиной вразрез
Издают в пылу горенья
Дружелюбный треск.
Завтра снова путь-дорога.
Колея да топь.
Потрещу в пылу немного –
Лучше треск, чем вопль.
Кружка чая, свечка света,
Да раздумий конь.
И открытый томик Фета.
И огонь, огонь…
Журавли прилетели
В утреннем мареве выплыла просинь,
Словно улыбка ночной темноты.
Солнце зарделось, туманную простынь
Сбросив на землю в стыде наготы.
Капли на ветках – фотонные соты,
Светятся с дрожью, как будто звенят.
– Кто я?..
– Откуда?..
– А что это?..
– Кто ты?..
Ангелы, что ли, в саду говорят?
День из яслей раззадорится светом.
Только к полудню поймёшь, почему
Так восторгаешься мартовским небом.
Ветром похлопывает по плечу.
Неудержимым развёрнутым клином
Птицы плывут по волнам синевы.
Как в заклинанье, в «курлы» журавлином
Провозглашенье травы и листвы.
Молодо-зелено двинется валом
По перелескам, лугам и полям.
А журавли, разлетевшись по парам,
Древнюю мудрость поведают нам.
Стаей сподручней бороться с ненастьем,
Если далёко-далёко твой дом.
Но отыскать журавлиное счастье
В милых краях можно только вдвоём.
15.03.2020
Запятая
Дождь упражнялся с запятыми
И гнал рассвета точку прочь.
За россказнями дождевыми
И я не мог уснуть всю ночь.
Дождь мне рассказывал про страны
Под солнцепёком круглый год,
Где беззаботны обезьяны
И волен гордый, дикий кот,
Где черепахи коготками
Скребут сухой песчаный зной,
И отмеряют век шагами,
Взвалив на панцирь шар земной.
Но в миг, когда к огню камина
Тянулась молнии струя,
В окошке красная калина
Напоминала мне, что я –
В стране, где гибнут одиночки,
Где, прорывая мрак густой,
По крыше дождь выводит строчки,
И ты в них вставлен запятой.
Затяжка
Примеривал твою рубашку.
И, как булавкой, зацепил
На сердце новую затяжку.
Потянешь – не порез, – распил.
Как неуёмную надежду
Жестокой правдой погасить?
Надену ли твою одежду?..
Тебе бы, сын, мою носить!
20 сентября 2008
* * *
Зачем я пришёл в этот дом деревянный,
Прибитый к Елабуге ржавым гвоздём
На горке у Камы, где чёрт окаянный
Из белого камня построил свой дом?
По улочкам тихим гулял бы да слушал,
О чём говорят, повстречавшись века,
Каким просветлённым елабужским душам
Подобны плывущие вдаль облака.
А здесь, где на окнах белы занавески,
Но скрип половиц умерщвлён на гвоздях,
Я выгляжу праздным туристом – смоленским, –
Как, впрочем, мы все у музеев в гостях.
Я много уж лет убегаю от клети,
Стесняющей душу, я продал свой дом,
В котором мой свет смертью сына пометил
В созвездьях людей неземной астроном.
Нельзя, чтобы прошлое сплющенной пулей
Застряло у сердца, а коль уж пришлось
Столкнуться со смертью в её карауле,
То пусть будет чёрная рана насквозь.
Пусть будет, как это случилось с Мариной.
Прохожий зайдёт, молча снимет с гвоздя,
Прикроет лицо мертвеца мешковиной,
И взгляда не бросит назад, уходя.
Пусть будет навеки условной могила,
И пусть отпевают священники вслед,
Как будто у слова – загробная сила,
Как будто запрета духовного нет.
Когда бы ты знала, Марина! Марина,
В расцвете погиб, как и твой, мой сынок.
Нам собственной смертью не выкупить сына
У той, что за каждым приходит в свой срок.
Бессмертных людей не бывает на свете.
Все сроки всегда и для всех коротки.
Равны перед смертью поэты и дети.
Бывают бессмертными только стихи.
26.10.2019
Звезда победы
Копал картошку, выкопал звезду –
Обрубок проржавевшего железа,
Как будто ходовую часть протеза
Страны, которой нет уж на возу
Истории…
На памятник к доскам
Звезду прибил земляк-однополчанин.
Я от земли обтёр её,
лучами
Незримо полоснуло по вискам.
И в сердце загудел набат святой,
Зовущий к братству, равенству, свободе…
О русском духе и больном народе
Напомнил ржавый символ золотой.
25.12.2013
* * *
Земному человеку – путь земной.
А ты, поэт, по рыночным законам –
Изгой, судьбой издёрганный больной,
Тобой необъяснимое искомо.
Созвездия находит астроном,
Учёный – гениальные законы,
А ты, в какую бездну погружён,
Что лезут в душу чёрные драконы?
При жизни посмеются над тобой
Поп-звёзды, краснобаи и банкиры,
Бредёшь, не замечаемый толпой,
Прислушиваясь к звукам звёздной лиры,
Нашёптываешь странные слова,
Отгадывая сердцем их значенье,
Как будто слуха радиоволна
Коснулась из другого измеренья.
Так в келье Богу молится монах;
С потусторонним взглядом созерцанья,
С улыбкой всепрощенья на губах,
Открывший тайну кладки мирозданья.
27.04.2012
Зигер
Седеет моя собака,
Желтеют, стёрлись клыки,
И в шерсти не столько лака,
И лапы не так легки.
И лай на звонок в квартире,
На громкие голоса
Уже не такой,
Как были
Остались одни глаза,
Горбинка на спинке носа,
Локаторы – уши торчком,
Услужливый знак вопроса,
Поставленный мне хвостом.
А помню, отдав с зарплаты
Всё до монетки одной,
Перчатку в четыре лапы
За пазухой нёс домой.
Учил я щенка быть грозным,
Непримиримым с врагом.
А вырос пёс несерьёзным,
С заливистым голоском.
И ладно, ведь зла и страха
И так хватает на всех.
Собака моя, собака,
Любимый мой человек!
Зимнее Загорье
«…Здравствуй, здравствуй, родная
Сторона.
И – прощай!..»
Александр Твардовский
(«Поездка в Загорье», 1939 г.)
Я сбрасывал скорость, смиряя машину
И веря в шофёрский рефлекс,
Когда на обочину, как в мешковину
Беды, нас выталкивал снег.
Никто по пути на глаза не попался.
Сгущалась душевная хмарь.
На снежную даль горизонт опирался,
Безлюдную, мёртвую даль.
Ах, вот ты какое, российское горе!
Вражинам могучий оплот.
В глубоких снегах утопает Загорье,
Как в веяньях века народ.
Хранитель Татьяна в музейной сторожке
Предложит чайку и блинов.
А мысли бегут уж по белой дорожке
На хутор – оплот кулаков.
Заходишь в избу, пригибаясь, с крылечка.
Да разве здесь жил богатей!
В ней самое ценное – русская печка,
Протопленная для гостей.
Всё, вроде, обычно, как водится, в хате.
Но вот оно Время: на вас
Печально глядит из угла Богоматерь,
А рядом красуется Маркс.
Сюда бы наладить большую дорогу,
Настроить домов и церквей,
Чтоб ехали, ехали люди к истоку
Свободы и веры своей!
За елями тихо о чём-то берёзки
Сосульками веток звенят,
Как будто бы в кузнице Трифон Твардовский
Встречает Восход и Закат.
Здесь песня свободы таится в колодце,
А сердце России – в стогу.
Народной надежды бессмертное солнце
Мерцает огнём на снегу.
И в новой эпохе стоит не смутьяном –
Пустующим храмом полей
Бревенчатый памятник русским крестьянам,
Мечтавшим о вольной земле.
Знамя
Никчёмный гость расчётливого века,
Ни властным, ни богатым я не стал.
Но просветлённый образ человека
Хранить в мечтах с годами не устал.
Так бережёт солдат, идя сквозь пламя,
Под гимнастёркой, обмотав бока,
Прожжённое оборванное знамя,
И верит в возрождение полка.
Окликнет райский вратник:
– Эй, калека!
С тобой не здесь решается вопрос!
Иди-иди!..
– Я душу человека
Спасённым в битвах знаменем принёс.
* * *
Как мир глубок для радостей моих!
Ныряю в синь – не дотянусь до солнца.
И каждый всплеск души – волшебный миг,
Подобен всплеску солнца из колодца!
Как мелок мир для горестей моих!
Беда придёт – мне небо по колено,
Мне солнце упирается под дых,
И мыслям больно в черепе вселенной!
28 сентября 2006 года
* * *
Как снег на ветке, немота
Объяла мой язык.
Не потому, что маята
Сегодня духовник,
Что разучился я взлетать,
Сметая мрак крылом.
Нелепо миру лепетать
Листвой, живой в былом.
Я – ветки чёрные в снегу.
Я – немота берёз.
И даже плакать не могу.
Смертельно в землю врос.
И надо мной издалека
В неведомую даль
Плывут неслышно облака,
Как тихая печаль.
31.01.2020
Камертон
1
Гламурной жизни не в удел
Поэты с тихими стихами.
Пренебрегают стариками,
Лиризм, мол, в ритмах устарел.
А в чём же главная надежда?
Возвысишь, молодость, кого?
И насмехается невежда
Над ритмом сердца моего.
Очередной поэт-новатор
На стройке буквенных дворцов
Коверкает, как экскаватор,
Берёзовый язык отцов.
16.10.2012
2
Всерьёз играют мальчики в поэтов,
Стихи читают с важностью грача.
Ударов судьбоносных не изведав,
Метафарят и рифмами бренчат.
Я в юности таким же был задирой,
Как в кофемолке мир молол в груди,
Бряцал, позорно важничая, лирой,
Не представлял – расплата впереди.
Кто создал камертон – настроить лиру
Так, чтобы Бог её поцеловал?!
Я обращаю к небу, а не миру
Страдательные кровные слова.
Слова – молитвы, а не зёрна кофе.
Слова томят, гнетут, лишают сна
И подтверждают, как перед голгофой,
Что жизнь и есть Поэзия сама.
26.01.2013
Катаракта
Я лежал на операционном столе
в стерильном одеянии.
В оперируемый глаз
ударил сноп света.
«А-а-а! С-с-с…
Слепит как!»..
Я зажмурился.
– Начинаем операцию.
Откройте широко оба глаза!..
Укол анестезии под веко
сработал –
расширитель
коснулся тканей,
как воздушный поцелуй.
В миллиардное мгновение
стал различим квантовый бег света.
Фейерверк квантов
слился в слепящий взрыв,
затопил сознание.
И я утонул в свете,
удивляясь мысли,
что в таком океане
можно жить.
Луч лазера
скользил по глади
глазного яблока,
как будто водомерка
тренировалась на стометровке.
Нежные лапки вибрировали,
счищая в мельчайшие брызги
плёнку катаракты,
с водной струёй
по щеке
уносившиеся в бездну.
Вдруг водомерка исчезла,
и бархатная беличья кисть
стала закрашивать
ткань глаза
водянистой акварелью.
Надрез, ещё надрез.
Это вновь догадка,
как по намёкам,
по лёгким прикосновениям
в углах глаза.
В воображении открылась рана,
готовая поглотить
оптическую линзу.
Вспомнилось детство.
В пассажирском салоне «Ракеты»
напротив меня мальчик
втыкает в яблоко
перо для чернил,
вытаскивает
конический цилиндр мякоти,
прикладывает к губам
и языком выталкивает
из пера в рот.
Причём тут перо в яблоке?
Да неслышимое, но представляемое
трескание яблочной кожуры
под металлическим лезвием.
Хрусь!
Сознание улавливает то,
что не дано слуху.
– Принесите линзу…
распакуйте…
– Под каким углом ставить?
Покажите мне карту…
– Сейчас я надавлю на глаз…
– Операция закончена.
Вставайте осторожно….
– Давайте я вам помогу,
не спешите…
Как водолаз,
я выхожу на берег жизни
из глубин света.
Мой первый утренний взгляд
встречает со стены
картина Ельчанинова
«Большая советская».
Боже мой!
Гармония красок импрессионизма!
Картина флюоресцирует.
Я оглядываюсь и ликую
от чётких очертаний
предметов в комнате
и контрастности пейзажа за окном,
от переливов цветов
в калейдоскопе взгляда.
И в сознании сияет
источник белого света.
Я вижу,
как в его искристом потоке
воздушные женские руки
держат золотое окно,
а я смотрю
сквозь его волшебное стекло
на радужный мир,
как новорождённый.
* * *
Жанне
Каштаны падают, как майские жуки.
И солнышко приветливо так нежно.
И нет ещё осенней шелухи –
Листвы, летящей наземь безмятежно.
Но мы с тобой уже осознаём,
Что бабье лето – только утешенье.
Необратим свершившийся излом
Времён неотвратимого движенья.
И всё же мы об этом промолчим,
Переча подсознательно природе.
Ну, что с того, что возраст так горчит,
Что жизнь без промедления проходит!
Зачем нам возвращение назад, –
Немая встреча с юными годами?
Так вызревает яблоневый сад,
На землю сыпля зрелыми плодами.
* * *
О доблестях, о подвигах, о славе
Я забывал на горестной земле
Александр Блок
Кликуши современности постылы.
И мир постыл в стремленье богатеть.
Одна любовь поддерживает силы,
Когда судьбу испытывает плеть.
О доблестях, о подвигах, о славе…
Да что напрасно рваться в старину!
Мы в юности поверили державе,
А к старости – лишь Богу одному.
Извечны, нескончаемы напасти
Земного бытия, обманна новь,
Всё продаётся, множится на части…
Всего одно неповторимо счастье –
Любовь.
* * *
Когда на суд, – определить вину
За всё, что совершил я в жизни тленной,
Всевышний соберёт мою родню
До самого забытого колена,
Я встану, скорбно голову склонив,
В означенном толпой судейском круге
И промолчу, ничем не возразив
Тому, кто словом посулит мне муки.
Вначале я роптал, потом привык
И к порицанью и к душевным мукам,
В итоге присушившим мне язык
И ставшим болям будущим порукой.
Но не был я в сомненье ни одной
Минуты, призывающей к ответу, –
Я, точно, виноват перед роднёй,
Потерянной, рассеянной по свету.
Родные, если будет суд суров
И никогда уж дух мой не воскреснет,
В смирении я пострадать готов
Уже за то, что собрались все вместе.
24.04.2012
Кукушка
На кладбище бездомная кукушка
Заладила пророчески: «Ку-ку!..»
Ку-ку – ку-ку!.. Как будто жизнь – игрушка,
Оставленная кем-то на суку.
Вся в трещинах… А как же ей не треснуть!
Так человек крутил, что занемог
И в землю лёг с надеждою воскреснуть.
Но дотянуться до сука не смог.
Вещунья с ветки накукует много,
Не зная материнства, не любя.
О будущем я спрашивал у Бога.
Бог подарил мне радость бытия…
…и кладбища бездомную кукушку…
16.08.2014
Ладья
Когда бы мог я бросить все дела,
Навязанные скоростью прогресса, –
Смахнув как крошки хлеба со стола
В ладонь и не почувствовав их веса!
Я выстроил бы деревянный дом
И обработал брошенное поле,
И дорожил бы каждым бубенцом
Льняным, как чудом голубой юдоли.
И выстругал бы лёгкую ладью,
И разукрасил домотканный парус…
Прожив всю жизнь в берёзовом краю,
В мечтах о дальних странах вновь рождаюсь.
Лети-лети за облаком, ладья!
Цепляйся крепко за заморский ветер!
Оставивший ненужные дела
Я, как варяг, душой и чист и светел.
* * *
Легко ли быть листве листвой,
Когда то зной, то мир завьюжен?
Легко ли быть самим собой,
Когда другим такой не нужен?
Любимая, прошу, позволь
Собой мне быть с тобою рядом.
Прими излом души и боль
Её убавь согласным взглядом.
Пусть кто-то бросит на бегу:
«Чудак, погрязший в заморочках!..»
Но ты-то знаешь, я не лгу
Ни словом в выстраданных строчках.
Стихами видя далеко,
Я заглянул за полог света:
Да, быть поэтом не легко,
Страшеннее быть женой поэта.
17.02.2010
* * *
Люблю собак. За что? За просто так.
За кончик носа добродушно-влажный.
За громкий лай, безудержно отважный,
Бывает, попадающий впросак.
За то, что прочитаешь по глазам.
За хвост, стоящий памятником дружбы.
Ничем собака жизни не нарушит.
Ничем… Пока её не бросишь сам.
Но и тогда, без дома и двора,
Вихляя у разбитого барака,
Собака ищет по ветру добра,
А если вдруг оскалится – от страха.
– Постой, куда спешишь, подросток-пёс?
Там у помойки – взрослые собаки!
Ни взгляда, ни рычанья на вопрос.
Не прокормиться без неравной драки.
Когда бы был я властью наделён,
Огородил бы от судьбы бродячей
И обеспечил пенсией собачьей
Собак всех континентов и времён.
* * *
Мама умерла в плохой больнице.
Так вернула Родина долги.
Пенсионный рай отцу не снится,
Тем живёт, что чинит сапоги.
Спросите меня, а где поддержка
Сына, что при деле, жив и цел?
Сам я нищ, я пушечная пешка,
Горемыка русский офицер.
Я не знаю, что сказал бы Пушкин,
Но имею честь и не солгу:
Больно мне, что я родился русским!
Жить я без России не могу!
* * *
Милое сердцу и дорогое –
Только любимой, ромашкой во ржи.
Думай одно, говори другое.
Искреннего никому не скажи.
Если бы только так всё и было.
Необратимо теченьем строки.
Разве меня бы ты полюбила?
Разве тогда бы писались стихи?
В помыслах, чувствах зреет благое.
Твой я, родимая, и не совсем.
Милое сердцу и дорогое
Прежде тебе, а потом уже всем.
15.04.2010
* * *
Мир чувственный материален.
Когда с дождём ударил гром,
Я вдруг испугом был придавлен,
Как переполненный паром.
Но распрямились вскоре плечи –
Я к грому с молнией привык,
Внимал простой дождливой речи
С аплодисментами листвы.
Мне виделось рукоплесканье
В траве, цветах, ветвях, во всём…
И был я центром мирозданья
Под ветром, громом и дождём.
* * *
Мне авторы дарили столько книг,
Что самому себе признаться стыдно,
А рассказать дарителям – обидно
Им станет за правдивый мой язык.
Я многие ещё не прочитал,
Не потому что книжные подарки
Моим любимым книгам не чета
И прячутся от взора, как подранки.
А от того, что торопился я
В событиях своей духовной жизни
Осмыслить чувства, выпестовать мысли,
Напутствия у вышних сил прося.
И если мраком побеждался свет,
То в поисках путей судьбе юдольной
Я находил спасительный совет
В той или этой книге, но настольной.
Стоят на полках и лежат в шкафах
Чужие мысли и чужие чувства,
Оформленные в книжное искусство.
Фамилии горят на корешках,
Случается, возьмёшь одну из них,
Начнёшь читать, и станет очень грустно.
Зачем мне надарили столько книг,
Издателями изданных искусно!
По большинству, подарки – близнецы.
Поэты как бы звёзды открывают,
А всё одно и то же повторяют,
Как под копирку, сходятся концы.
Не понимает искренний чудак,
Когда себя считает гениальным:
Поэзия не то, о чём, – а как,
Поэту должно быть оригинальным.
Как тот чудак и я над строчкой бьюсь,
Но не поддавшись дьявольской интриге,
Стихи родные, собранные в книги,
Навязчиво дарить другим боюсь.
* * *
Гостеву Б.
Мой сослуживец побывал в Чечне.
Три дня за день – для выслуги погода,
Срок сокращён до звания вдвойне,
И жалованья – чуть не за два года.
Живёхонек, здоров и небеса
Уберегли от чуждого Корана.
Но выдают пространные глаза,
Что глубоко в душе осталась рана.
На подвиги свои он неречист.
И с нами рядом, будто и не с нами,
Как самый первый пожелтевший лист,
Почувствовавший холод над лесами.
А мы ведём пустяшный разговор,
Из темы в тему входим без прелюдий.
Неловко нам спросить его в упор.
Как выживают там и гибнут люди.
Молитва Господу
Каждый шаг – напряжение воли.
Не податлива шаткая плоть.
Не кляну своей проклятой доли,
На тебя уповаю, Господь.
Я молюсь, я прошу всепрощенья
За невольные чувства мои
И за вольные все прегрешенья.
Покаянье за думы прими.
Потерял я любимого сына.
Утешенья мне нет на земле.
Неземная зверюга-кручина
Завелась, не спросившись, в семье.
Ты сыночку даруй утешенье
И прости, по-отцовски любя.
Не успел перед смертью прощенье
За грехи попросить у тебя.
Я прошу тебя, Боже, Всевышний,
Только воли твоей надо мной.
Если я на земле этой лишний,
Забери меня к сыну домой.
8 сентября 2008
* * *
Моя берёзовая роща
Верна лесному колдовству.
В нависшем облачке полощет
На солнце шумную листву.
О чём зарубки день вчерашний
Нанёс на белые стволы?
Высокий клевер и ромашки
В тени светящейся светлы.
И самому мне стало проще
Хватать удачу за края.
За домом сад, за садом роща,
Живая русская земля.
Мне птицы – утренние гости –
Щебечут радостно про рай.
И пишет сердце по берёсте,
Как ученик: «Родимый край…»
На отпевание
Весь день звучали в доме скрипки.
И я, прозрев от ворожбы,
Читал открывшиеся свитки
Судьбы, не знающей вражды.
И сердце жгло воспоминанье,
Когда священник, сам не свой,
Сказал нам после отпеванья,
Что мальчик умерший – святой.
И, возвратившись от порога,
Добавил: «Мёртвых не боюсь.
Но никогда рукой не трогал.
А вот за Сашу подержусь».
22–23 сентября 2008
* * *
На подоконнике бегонии.
В окне две галки на балконе.
Не двигаясь, сидят, глядят
На умиляющий закат.
Вдруг закричит одна, другая
Подруге (другу ль) потакая:
«Ка-га! Ка-га! ..» – на тот же лад.
О чём-то главном так галдят!
И в этом птичьем созерцанье
Такое скрыто отрицанье
Бегоний в лепете благом,
Что тянет выйти на балкон.
15.10.2012
* * *
Над участками с картошкой,
Побеждающей осот,
Закружился знойной мошкой
Серебристый самолёт.
Он, в фигуры пилотажа,
Вовлекая облака,
Образ русского пейзажа
Изменяет на века.
Не от жизненных коллизий
В небе прячется пилот.
Это физик, старый физик
В синь закинул самолёт.
Самолёт – мечты кораблик,
В детство сделавший прыжок.
Дерзновенный, как журавлик.
Вертят пальцы рычажок.
Наказание
Как грустно, я не спал давным-давно
Так, чтобы мир во сне перевернулся,
И я на горнем облаке проснулся
Со всем небесным царством заодно.
И был бы я большой, как шар земной.
В себя вмещал бы горы и долины,
И воды, и подводные глубины,
Лёд полюсов и африканский зной.
И говорил бы я на языке
Зверей и птиц, и земноводных гадов.
И слышал бы я даже звук раскатов,
Рождающихся в хлебном колоске.
Так часто в детстве, озирая дом,
Как небо, в пробуждении счастливом
Я ощущал себя огромным миром.
Но, повзрослев, стал атомным ядром.
Не избежать реакции цепной,
Запущенной от райского изгнанья.
За первородный грех от наказанья
Не откупиться никакой ценой.
2 декабря 2009
* * *
Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны…
Осип Мандельштам
Народы вождям признаются в любви,
Как будто вожди – эпохальные Боги.
У каждого времени песни свои.
Себя узнают по поэтам эпохи.
Газеты стрекочут, экраны трещат:
«Осанна!».., а слышится древневеково.
И только поэтов вожди не страшат,
Хоть часто и гибнут за вольное слово.
Очнись современник! Всемирный прогресс
В дремучие дебри уводит всё глубже.
Плетут паутину ГЛОНАСС с GPS
И Правда у Кривды на рекрутской службе.
«Осанна!» – эпохе. «Осанна!» – вождю.
А после – проклятий похмельное зелье.
Наш мир – историческое дежавю
С просветами жизни на кончиках перьев.
* * *
Не думай, что я изменился, что числа
Событий сложились в трагический счёт.
Родная, лишь плакать давно разучился,
Да брать бесполезную жалость в расчёт.
Я думаю часто, что судьбы – ремейки.
Другой ли, такой ли… какой-никакой…
Из детства мне мальчик в цветной тюбетейке
С улыбкой приветливой машет рукой.
А если от новой трагедии злее
Себя самого опасаюсь я стать,
Жалея, он плачет и, плача, жалеет
Тряпичную куклу, кладя на кровать.
Мечта идиота, однажды проснуться
Безоблачным утром, не помня обид,
И, сладко потягиваясь, улыбнуться
Тому, что душа ни о чём не болит,
Тому, что случилось вчера и что будет,
Что мир переполнен фантомом чудес,
Что люди… прекрасны обычные люди,
Что умер однажды, но снова воскрес.
05.03.2020
* * *
Не забывай, встречая ложь,
Отлитую в кулак,
В какое время ты живёшь,
В какой стране и как.
Ведь украшением во ржи
Цветут лишь васильки,
А мы среди притворной лжи
Всего лишь сорняки.
Нас ангел соберёт в букет.
В хрустальной вазе сна
Мы простоим сто тысяч лет
У райского окна.
Вновь будет бог, минуя нас,
На лживый мир смотреть
И восхищаться всякий раз
Тем, кто посмел расцвесть.
14.12.2019
Не плачь
Ты материнских слёз не прячь.
И всё-таки скрепи все силы.
Не плачь, любимая, не плачь,
Скрестивши руки, у могилы!
От наших свадебных колец –
Печальный отсвет над землёю.
И корни сдвоенных сердец
Судьба сдавила, как петлёю.
Не плачь, любимая, молю!
Не выплакать горючей боли.
Небесно я тебя люблю
И плачу вслед, лишённый воли.
16 сентября 2008
* * *
Невыносимо одиноко,
Как будто вспомнил дом в раю,
И из далеко, как в бинокль,
Смотрю на жизнь в родном краю.
Зачем в большом увеличенье
Друзья и недруги видны!?
Зачем лишь в легком увлеченье
Ни в ком не чувствуешь вины!?
Неявное правдиво слепо
Являет оптика любви.
И люди выглядят нелепо.
И одиночество – в крови.
20 мая 2008 года
* * *
Немного нас, выживших с честью, родная,
В неравной бесправной борьбе,
Кто выстоял, Родину не проклиная,
И верным остался себе.
О чести и совести нет уж дебатов,
И ряской покрыт Интернет.
В империи, созданной для бюрократов,
Ни чести, ни совести нет.
Фанфарный пиар и дешёвое мыло.
Что ждёт нас? Не видно ни зги.
С экранов вожди улыбаются мило
И дикторы правят мозги.
А в церкви свечами людские надежды
Стекают под ноги Христу.
Но самый-пресамый, виновный и грешный,
В Кремле зажигает звезду.
И свет ядовитый над бедной Россией –
Как власти земной ореол.
И, словно слетевший с плеча лжемессии,
Клокочет двуглавый орёл.
Но мы ещё живы, родная, мы вместе.
Жить – сложенным вдвое листом.
И крепость для совести, крепость для чести –
Любовь и семейный наш дом.
09.12.2019
* * *
Ни с этим, ни с тем не согласен я веком.
Сгорят блиндажи из подшивок газет.
И, если дано возвращаться, то снегом
Хотел бы я вновь появиться на свет.
Довольно глядеть вам, дома, исподлобья,
Как с пренебреженьем к рекламным щитам
Бесхлопотно валятся белые хлопья
За шиворот улицам и площадям.
У снега не спросишь о паспортной визе,
Зачем и откуда, кто вызвал и ждёт.
Письмом допотопным лежит на карнизе.
И речью прямой сердце чуткое жжёт.
А за кольцевой непроглядной дорогой,
Ступив от обочины два-три шага,
Увязнешь, покажется местность берлогой,
Услышишь, по-пушкински воет пурга.
Вот так ненароком небесной лавиной
Накроет равнины, холмы, а в горах
И летом каракулевые вершины
Величественны в облаках на парах.
Заносы, завалы, сугробы повсюду.
Куда ни пойдёшь, ни поедешь – всё снег.
Явление это равняется чудо,
Какого с рождения ждёт человек.
Нет, если дано возвращаться, то снегом
Хотел бы я вновь появиться на свет.
И детским снежком, подгоняемым смехом,
Тебе передать свой небесный привет.
14.03.2010
Ночной ангел
Я знаю сам, что это выдумка.
Но верить хочется: она –
Из бессознательного выемка,
Для осознания дана.
Виденья явственнее, глубже
Любого пятничного сна –
Цветная графика без кружев,
Раздумий цепкая блесна.
А было так. В полночной дрёме
Я в темноту глаза открыл.
Почудилось, как будто в доме
Наполнил воздух шорох крыл.
Жена спала. Скользнув с кровати,
Я, сам не свой, без рук и ног,
Поплыл, как призрак, как лунатик,
Как с ветки сорванный листок.
И если есть у страха зренье,
То я им стал; из-под дверей
Сочилось белое свеченье,
Мрак жался в образах зверей.
И замер я, в дверную ручку
Вцепившись, как в ладонь судьбы.
И дверь как будто на липучках
Рванул безмолвно, без мольбы.
О, Боже мой! Парящий факел
Горел бездымно за окном,
Сложив по-птичьи крылья, ангел
Сидел за письменным столом.
Увидел я, как он макает
Перо в светящийся флакон,
Не просто так стихи читает,
А правит их, лист за листком.
Потом? Я ничего не помню.
Не знаю, явь была иль сон.
Жена будила смехом соню,
Проспавшего будильный звон.
Но даже, если это выдумка,
Так верить хочется: она –
Из бессознательного выемка,
Для осознания дана.
Окно
В душе темно и пусто.
В ней умер пейзажист.
Графическое чувство
Штрихует белый лист.
Смешным, абсурдным, вздорным…
Ничем не зачеркнуть.
На белом – чёрным, чёрным.
И серого – чуть-чуть.
Сияет белым цветом
Всего одно пятно.
Горит зимой и летом
Домашнее окно.
Всей жизни наважденья
Там правят торжество.
Дни нашего рожденья,
Любовь и Рождество.
Простые разговоры,
Помытые полы.
Да даже наши ссоры!
И те в окне – светлы!
Горит, не угасает
Всемирным светлячком.
И радугу бросает
На чёрный лист пучком.
* * *
Октябрь за калиткой, но в саду
Я собираю позднюю малину
В надежде разогнать тоску-кручину,
Заладившую свой мотив в дуду.
Был ночью дождь, и ветер бушевал
От злобы, что ещё упрямы листья,
И за окном рябиновые кисти,
Как хищник обезумевший, трепал.
И в жизни человека точно так.
Пока ты полон сил и – в дружной кроне,
Тебя природа холодом не тронет,
Смеяться над невзгодами мастак.
А грянет осень, старости сестра,
Приходит чувство отчужденья ветки,
И как бы ни храбрился ты, что крепкий
Ещё душой и телом, – жди костра.
Живой я, не хочу сгореть дотла!
Летит мне в горсть созревшая малина.
Её красе завидует рябина.
Жаль, ягода, хоть и красна, кисла.
01.10.2019
* * *
Оправданья – дуэльные ружья.
Разойдёмся в размолвке без слов.
Не прощает предательства дружба.
Не прощает обмана любовь.
А обиды… Да сколько их было
В нашей жизни и будет ещё!
Чем жаднее судьба полюбила,
Тем крупней предъявляемый счёт.
Часто губит поэтов рутина.
Что поделаешь! Воля твоя.
Близкий друг, а дружил как Мартынов.
Хорошо хоть не Лермонтов я.
4.04.2010
* * *
Отбило сердце смертным стуком.
А пустота в груди болит.
Обидным словом и поступком
Бездушным
вновь почти убит.
Нещадны мысли, как стрелки.
Стихи?.. Как будто при расстреле
Храбришься, а тебя раздели
И насмехаются враги.
Не первый, не последний… Мы
Ложимся в землю не костями,
А говорящими устами.
И нет ни света нам, ни тьмы.
13 февраля 2008 года
Отрешённость
Тяжело. Радость светлой жизни
Омрачила нежданно смерть.
Утром солнце в окошко брызнет, –
Не могу я на мир смотреть.
Огневой зачин увяданья.
Но по замыслу естества
Для деревьев легки страданья.
День за днем желтеет листва.
А беда приходит внезапно.
Вспышки молний. Крона в огне.
И трещит, как кричит, надсадно.
Корни стонут, крутясь, в земле.
Мир по-прежнему добр и светел.
Ни за что его не корю.
Что мне солнце, вода и ветер,
Если я сгорел на корню!
14 сентября 2008
* * *
Пахнет жжёным чаем и дрожжами.
Отгостив у бога в облаках,
Я лежу с закрытыми глазами
В простынях, как в белых лепестках.
Слышу, как гремит посудой мама,
Как в кладовке возится отец.
Я вчера хотел проснуться рано,
До утра в раю пропас овец.
И когда сгорел последний факел,
Я заснул под розовым кустом.
И пришёл ко мне на смену ангел,
Перенёс неслышно в отчий дом.
Кажется, всё было так недавно!
Господа с утра благодарю,
Что безгрешна мама, православна
И теперь она живёт в раю.
Масленицу празднуй вместе с нами!
Будем печь блины и пироги.
Первые на стол положим маме.
С детства знаю – нет в раю муки.
Песчаный большак
Никуда не свернуть. Влево шаг, вправо шаг –
Резкий окрик вернёт в пошатнувшийся строй,
Чешуёй испыливший песчаный большак.
А вверху – облаков нескончаемый рой.
И гудят небеса, как могучий орган.
И большак извивается в стрелах дорог.
И горят облака, как огромный экран.
Слева – Запад, а справа – Восток. Смычка. Рок.
Чёрным змеем в пыли обрывается даль.
Начинается там, может, ад, может, рай.
А посмотришь назад – переполнит печаль
За родной и навек оставляемый край.
Всколыхну общий строй и пойду на рывок.
Задыхаясь, как зверь, побегу напролом
Через лес на холмах на родимый порог,
В чью преграду упёрся вселенский излом.
Чем сквозняк, завывающий в сердце пустом,
Чем хранимая в памяти рабская быль,
Лучше мёрзнуть голодным под диким кустом,
Лучше ткнуться от пули в дорожную пыль.
26 сентября 2006 года
Печаль
Что ты, Марта, мне лижешь руки
И хвостом бьёшь, как метроном?!
Утонул в молчальные звуки,
Словно с нами заплакал, дом.
Пошатнула реальность зыбка.
Помнишь, как на все этажи
Рисовала большая скрипка
Виртуозные витражи?!
А теперь, слышишь? Звук разлуки!
Не дрожит струна под смычком.
Не лижи ты мне, Марта, руки!
Сердце – горести метроном.
12 сентября 2008
Печаль всея Руси
О чём моя кручина,
О чём моя печаль, –
Душевная лучина,
Страдания печать?
Пойду ли выйду в люди,
Замкнусь ли – всё тоска
Сжимает сердце, студит,
Колотится в висках.
Твоё я знаю имя!
Пусти меня, пусти,
Безмужняя княгиня,
Печаль всея Руси!
За что ты полюбила
Народ великий мой,
И стольких погубила
Кручиною хмельной!?
Нет-нет, не твой я милый!
Ты не моя Печаль.
Обиженных и сирых,
И спившихся мне жаль!
Не выслуживших чина,
Не покоривших даль…
О том моя кручина,
О том моя печаль.
Пижма
Жар июлем выжат.
Ягоды в награду.
Зацветает пижма –
Длинный день к закату.
Попрощайся с летом
Знойным, сенокосным.
Луг укрылся пледом
Семенным и росным.
Не проснётся завтра
Охмелевший колос.
Завершится жатва,
Небо сдавит морось.
Омертвеют травы,
Листья и грибницы.
В голые дубравы
Не вернутся птицы.
Ах, как пахнет пижма!
Верная примета:
На экватор дышло
Повернуло лето.
* * *
По имени старуха позвала.
Нежданно, как из тёмного окошка.
Как жизнь нас, одногодков, развела!
Торгует одноклассница картошкой!
Такой же у лица землистый цвет,
Как у мешков – источников навара.
Как будто выпит весь душевный свет.
Немытая бутылочная тара!
Грудь тонет за бортами пиджака,
Скол талии, обтёсанные плечи…
Всё в облике – от горе-мужика;
Манеры и походка, взгляд и речи.
А руки монотонно, как ковши,
Гребут, гребут, – летит в ведро картошка.
Как будто землю чистят из души,
Наполнить свежим воздухом немножко.
29 июня 2006 года
* * *
Побегами, как нитями, овёс
Всё крепче пришивает поле к небу.
А в небе – тучи, будто водовоз
Везёт их к разжигаемому лету.
Рисует свет зелёный океан.
Волна к волне. Сиреневою пеной
Обрызган сад, и, как хмельной, бурьян
Дорогу ищет в радости блаженной.
Блажен и я, как маленький цветок,
В дурмане своего самообмана.
Глоток голубизны, ещё глоток.
Я есть, я жив, я – капля океана.
* * *
Повестям подобным нет названий.
Общее для всех – «Родимый кров».
Траурное шествие возглавил
«Беларус» с прицепом для кормов.
По деревне тихой через речку,
Мимо олесившихся лугов,
В рощу – на обещанную встречу
С Богом и роднёй из всех веков.
Что примолкли, милые сельчане?
Тарахтит загробно «Беларус».
Груз его сегодня не случаен,
Батюшкой в избе отпетый груз.
И накрыли белою вуалью.
Развязали руки на груди…
Закопали… в землю… тётю Валю…:
Не по тверди – по небу иди.
На могилку – скатерть-самобранку.
Помянули… Смолк из слёз оркестр.
Пожалела мать-земля крестьянку.
Комья глины. Деревянный крест.
18.08.2015
Пожелание
Свидетельствую миру как отец,
Что в траурные дни я тем крепился,
Что в смертный день (незрима связь сердец),
Наверно, где-то музыкант родился.
Никто пока не ведает о том.
Как все младенцы, голосочком звонким
На радость маме огласил роддом
И протянул беспомощно ручонки.
Сначала он научится ходить
И первое своё озвучит слово.
А втайне будет им руководить
Желание одно – исполнить соло.
На скрипке или, может, на трубе… –
Какую сердце выберет дорогу.
Но будет он вынашивать в себе
Любовь земную к музыке, как к Богу.
Над ним смеяться будут невпопад
Дворовые мальчишки-одногодки,
А он им будет безоглядно рад
Со сцены показать свои находки.
Он даже юность искренне отдаст
Учению, не думая, что трата
Так жертвенна. И музыка воздаст
Признанием врождённого таланта.
Что пожелать ему через года?
Да, чтобы стало скрипкой Страдивари
Большое сердце, чтобы никогда
Не затоптали в грязь земные твари.
15 сентября 2008
30 апреля 2009
Почки
Призывно, весомо, сурово
И даже обидно подчас
Звучало отцовское слово,
Учившее мудрости нас.
В слепом послушанье внимали
Наказам отцов, сорванцы,
Ведь сердцем-то не понимали,
О чём наставляют отцы.
Пожив, пообтёршись на свете,
Мы знаем: огонь там, где дым.
С тревогой за будущность детям
Родительский опыт твердим.
Они нам притворно внимают,
Но бредят своим наяву,
Как почки, послушные маю,
Распахнутые в синеву.
3 марта 2009
* * *
Поэт не совладает с вечной мукой.
Но без боязни принимает смерть.
Возможно ли, как в микроскоп, наукой
Поэзию мельчайше рассмотреть?
Как формулы выводит математик,
Которым даже объясненья нет,
Так и поэт мистично, как лунатик,
Проводит в мир потусторонний свет.
Всё разберёт до пёрышка филолог.
Но не найти в материи стиха
Скрепляющих Поэзию иголок.
А в сердце колет каждая строка.
30 октября 2009
Пуля 1937
Амиран Григорьевич –
мой покойный тесть –
с десяти лет воспитывался в детдоме.
О родителях не рассказывал
никогда,
ничего,
никому.
Как будто его нашли
в могильной яме.
Мой сын огорчался
утраченной родословной.
Но не отчаивался.
И отыскал прадеда!
В недавно рассекреченных
«Сталинских списках из Грузии».
Григория Георгиевича Капанадзе,
секретаря парткома
«Инженерстроя» Тбилиси,
арестовали по доносу
(какого-то Салуквадзе)
и расстреляли
по приговору «тройки».
Вот история!
Мой тесть – сын «врага народа».
Теперь не спросишь,
что он чувствовал,
видя меня в форме офицера
внутренней службы,
о чём думал
в бессонные стариковские ночи.
Сын написал из Москвы:
«История символична.
Мой отец
метафизически виновен в смерти
моего прадеда.
То есть – сын убил отца.
Это, мой милый отец,
и есть «Эдипов Комплекс».
Это и есть
великое открытие Фрейда,
перевернувшее мир...
Тот самый невроз поколений,
с которым борется
юнгианская психотерапевтическая школа.
Ну, конечно же, конечно
психоанализ был запрещён в СССР!
И до сих пор
никто
не хочет вскрывать этот ужас
внутри каждого.
Проще – ничего не помнить.»..
И мне всё слышится
револьверный выстрел.
Пуля из 37-го
отрикошетила в 2017-й.
Сам я – русский офицер,
а мой сын –
правнук «врага народа».
Разлука
Звонят и говорят. А что тут скажешь,
Когда и голос еле различим?
Свою беду другому не навяжешь.
Друзья мои, давайте помолчим.
Но пусть молчанье не пребудет долгим.
Когда душа покинет кров земли,
В кругу стаканы доверху наполним
И скажем слово, полное любви.
Не буду больше плакать. Нет уж толка
В дождливой хмари, сгущенной в груди.
Разлука наша всё же ненадолго,
Спасительная встреча впереди.
15 сентября 2008
Раскаяние
Я поэт, а он музыкант.
Между нами не тёрлись камни.
Каждый знал про другой талант,
Говорил, другого не ранив.
Но случалось, сцепка сердец
Разрывалась почти бескровно.
Говорил я, как всякий отец,
Свысока суровое слово.
«Пап, зачем ты со мною так?!»…
У меня опускались руки.
Я последний земной дурак,
Обречённый судьбой на муки.
13 сентября 2008
Распахнутое окно
Года – как дождь в оконное стекло.
Года, года – небесная вода.
Мой дождь идёт. Судьбу не припекло,
Открыть окно в безбрежность навсегда.
Но странно мне, что в струях дождевых
В подсветке из небесного огня
Я вижу маму с папою в живых,
Они с улыбкой смотрят на меня.
От взглядов их спокойно и светло,
И дождь идёт как будто в стороне.
Мне видно, как в зеркальное стекло,
Что их окно распахнуто ко мне.
02.12.2014
Рок-н-рол и рэп
Вот и отболели мы битлами,
Распознали в смыслах муляжи, –
Мальчики с гривастыми патлами,
Вызревшие к старости мужи.
С высоты завидного полёта
На беспечных птичьих скоростях,
Не заметив, пропустили что-то
Важное для всех в земных гостях.
Горек опыт; в позднем просветленье
Бесполезно разум наш окреп.
С жалостью глядим на поколенье
С жаром тараторящее рэп.
Стриженные коротко по моде
Юноши, и вам держать ответ.
Ничего нет нового в природе.
Всё одно, что рок-н-ролл, что рэп…
30.08.2014
* * *
С утра над городом снежинки
Кружатся в вальсе «Снегопад».
Морозца снежные пружинки
Тепло под обувью скрипят.
Я слышу, как из ниоткуда
В преддверье снежной кутерьмы
Накатывается, как чудо
С небес, мелодия зимы.
Она плывёт, легко и зримо
Пронизывая белый свет.
Как? Разве чудо объяснимо!?
И разве нужен мне ответ!?
Весёлый снег валит игриво…
Пружинки снежные скрипят…
Я погружаюсь молчаливо,
Как в звуки вальса, в снегопад.
* * *
С утра я разговаривал с деревьями;
Что лето за собой сожгло мосты,
И как жар-птица, золотыми перьями
Обсыпало их кроны с высоты;
Что рано – за неделю до Покрова –
Засеменил нетерпеливый снег;
Но тёплый ветер выговорил слово,
Причудливое слово-оберег;
Что дружный молодняк подрос за лето,
Чему и я по-человечьи рад;
Хватает влаги, солнечного света;
А по ночам искрится звездопад;
Одна лишь худосочная берёзка
Не очень подросла меж двух берёз.
У каждой ствол так ветками расплёскан, –
Как вынырнешь тут на небесный плёс?
А нужно жить…
Деревья, пусть же снится
Вам и другим в заснеженных краях
И золотое лето, как жар-птица,
И солнечное счастье на ветвях.
08.10.2019
* * *
Сам от себя в духовной ссылке.
Как дело жизни довершить?
Копаюсь в прошлом, как в копилке
Бесценной памяти души.
Позеленевшие монеты
Счастливых неразменных дней –
Остаток неразумной сметы
Растраченной судьбы моей.
Но даже если нумизмата
Найду среди своих врагов,
Не будет равноценной плата
За медь душевных пятаков.
Грядущий день мечтой не ранит.
Сегодняшний ничем не злит.
Так бомж в залатанном кармане
Последней мелочью звенит.
06.10.2009
Свобода и рабство
Судьбу испробовав с ножа,
У церкви мёрзли три бомжа
И стайка нищенок убогих.
И я спросил:
– Скажи, душа,
Свобода разве хороша?
– Да, хороша.
Но не для многих.
Ища земным делам оплот,
Молиться шёл честной народ.
И щедро сыпал подаянье.
И я изрёк:
– Блажен ведь тот,
Кто милостыню подаёт,
Свободу чтя как состраданье.
Душа одёрнула:
– Предаст!
Свободу за казну продаст,
За власть и славу. Хоть сегодня…
Лишь тот свободен, кто отдаст
Последнее, и тем воздаст
Во славу царствия Господня.
Я оробел, как в судный час:
– Душа, а ты не Божий глас?
И осознав головотяпство,
Я в церковь поспешил, крестясь:
– Господь наш, неразумных нас
Помилуй и прости нам рабство…
13.02.2010
* * *
Свобода, вольная свобода!
Неразделённая любовь
К тебе смиренного народа
Однажды вспыхивает вновь.
Твой образ пламенный опасен.
Но подставлял в огне плечо,
Чтобы оперлась, Стенька Разин.
Горел Емеля Пугачёв.
И шли сквозь пламя декабристы
На рудники, на эшафот.
Твой путь, то солнечный, то мглистый –
Меридианы всех широт.
Зовешь, как прежде, в край далекий.
И в настоящем, не в былом:
«Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом»...
27 мая 2008 года
Сирень
Я рвал сирень и складывал в букет,
Как факелы зелёной эстафеты,
На финише весны и старте лета,
Всё ярче распаляющего свет.
И вспоминал, как бережно отец
Мне подавал им сорванные ветки.
Я складывал, как в дневнике отметки,
Сирень в букет двух любящих сердец.
Жизнь испытала с той поры не раз
На прочность знаний главного предмета.
Всегда в конце весны – начале лета
Сирень горит огнём любимых глаз.
* * *
Сказку ждал, но чуда не случилось.
Отсырел волшебный порошок.
Новым снегом утро заискрилось.
Выпавшим мечте на посошок.
С той поры на судьбоносной нитке
Я лечу в нездешние сады.
На снегу, как на небесном свитке,
Вижу уходящие следы.
Выйдет срок, свершится акт волшебный.
Выстелят последний путь цветы.
Скорбно прозвучит псалом хвалебный.
Сбудутся бессмертные мечты.
Бессердечно вечно будет длиться
Сказка без начала и конца…
Снег кружится… падает… искрится…
Как намёк… мелькает у лица.
Слава
И похороны, и поминки…
В раздумьях не убить змею.
Стою у памятника Глинке
И покровительства молю,
Благословения на право
Быть верным музыке души.
И вдруг – как взрыв: «Радио “Слава”!..»
О чём там рупор дребезжит?
Какие звуки льются лавой?
А раньше классика лилась;
И Глинка был увенчан славой,
И с музами считалась власть.
24 сентября 2008
Смоленское ударение
У всех случается смятенье.
С друзьями спорю не один.
Как верно ставить ударенье:
Смолянин или смолянин?
Хоть я и не ровесник Глинке,
Не счесть по возрасту седин.
Произношу я по старинке,
Как наши деды: «Смолянин».
Мой говор слух ретивый ранит.
И важничают знатоки,
Мол, нужно говорить «смолянин»,
Эх вы, смоляне-старики!
Земляк, в своём учёном званье
Ты думаешь – непобедим?
Россия говорит: «Славяне».
О человеке: «Славянин».
Сам по себе наш спор забавен.
Как не скажи, а смысл един.
Смолянин смолянину равен:
России сын и гражданин.
Солнечное стихотворение
Слушай! Слышишь, колокольце?..
Это мартовское солнце!
По весне и свет звенит.
Заливает свет округу
И возносит жизнь по кругу
Прямо в солнечный зенит.
Вот везенье, вот веселье!
Звонко льётся свет весенний,
Брызжет радужно в меня.
И сияющий прохожий,
На искристый сноп похожий,
Ошарашен мощью дня.
Я лечу лучом к любимой,
К той, которую так зримо –
Просто солнечно – люблю.
Озарю её приветом
И весенним звонким светом
Из ушата оболью!
07.03.2015
Сон
Ты мне приснился этой ночью
В той комнате, где с нами жил.
Тебя увидел я воочию,
От двери в залу поспешил.
В мерцающем над полом круге
Сидел на стуле ты, молчал.
Текли чарующие звуки.
Концерт Чайковского звучал.
Твой альт прижался к пианино.
Тянулся к клавишам смычок.
Мерцала старая картина
На стенке, как большой зрачок.
В нём отражалось всё знакомо,
Но смешано, как бы в огне:
Сирень, цветущая у дома,
Калина красная в окне,
И бег иголки по пластинке,
И зеркало. А в нём стена,
И фрак, повешенный на спинке
Второго стула у окна,
И роза алая в бутылке,
Пюпитр, с нотами на нём,
И ты с косичкой на затылке,
Расслабленный удачным днём.
«Привет, папуль!»… – и заиграли
Все нервы скрипками во мне.
В окне созвездья догорали.
Подобных нету на Земле.
15 сентября 2008
30 апреля 2009
Сотовый телефон
Ты говоришь: «Привет!..» – и в трубку дышишь.
Как неуёмно сердце! Слушай! Слышишь?
Объял твой голос необъятный мир
И звёздный путь мне на день проторил.
Найдусь в толпе и шуме городском
Пробившимся мелодией звонком.
А укачу в грибной дремучий лес,
Аукнешься из дома, как с небес.
В разлуке рядом! Я с твоим приветом
Преображаюсь молодильным светом.
Ладонь сжимает нежно телефон.
Любимая, целую в микрофон!..
Старому рабочему
В шестнадцать лет уехал ты из дома.
Из рук крестьянских выпал топором.
И не было понятно, чем ведома
Судьба мальчишки, злом или добром.
В прощальный час безжалостной разлуки,
Покорно покидая кровный стан,
В дорогу взял обученные руки,
Смекалку и терпение крестьян.
На подвиг заводской звала отчизна.
С врождённой тягой к правде и труду
Ты добывал в слоях социализма
Достатка изотопную руду.
И, веря в мудрость партии и братство
Ведомых к райским кущам мужиков,
Ты получил от высшего начальства
Медаль и орден в череде значков.
Сменились власть, идеи, государство.
И перед теми, кто в труде горбел,
Открылось искривлённое пространство,
Где бел, кто чёрен, чёрен тот, кто бел.
Душе обман – и слава, и достаток,
Как в памяти их не огороди,
Когда последних дней живой остаток
Бесцельным светом зиждется в груди,
Когда ты больше Родине не нужен…
В последнем слове молвишь вдруг: «Сынок…
Будь совестлив… лишь Богу будь послушен…
Одни на свете… истина… сын… Бог.
Твардовский
Неземной мастеровой
В день без месяца и года
Между небом и землей
Правду спрятал за ворота.
За печатью темных туч
В не просчитанных широтах
В чудо-слове спрятан ключ
От замка на тех воротах.
Разгадать его секрет
Суждено великой горстке,
Приходящей раз в сто лет.
Был причислен к ней Твардовский.
Он всю жизнь служил земле.
И сумел душой поэта
Разглядеть в российской мгле
Капли солнечного света.
И Россия приняла
От него тот свет по вздоху.
А потом оболгала,
Правой выставив эпоху.
Что с того, что сам поэт
И солдат из части энской,
Что поэтом был воспет,
В бронзе вылиты в Смоленске!
Он собой держал ж и в ы м,
Обречённый как пехота,
Между горним и земным
Отворённые ворота!
Тишина
А в тишине мне слышатся сверчки,
Хоть нет в квартире выбеленной печки.
Дрожат на струнах вечности смычки,
Стучат существ неведомых сердечки.
И мне в такой компании честной,
Чей дружелюбный круг незрим, но светел,
Приятно слушать стрёкот неземной,
О том, чего не знаем мы на свете.
О том, о чём – аж боязно сказать,
Вдруг с наглости навязываю братство? –
Я вместе с ними буду стрекотать,
Когда исчезну в новое пространство.
* * *
Ты смеёшься – и радостно мне,
и светло, и легко,
зажигается будущность
праздничной ёлкой.
Я с тобой разделил наравне
жажду жить, далеко
заглянул, руша будничность
радостью долгой.
А печалишься ты – грусть и боль
гложут сердце моё,
блекнут мысли, плывущие
в сумерках взгляда.
И мрачнеет земная юдоль,
как и всё бытиё,
и мертвеет грядущее,
с прошлым не ладя.
Всё, чем сердце обрадует мир –
это ты, только ты.
Остальное – обыденность,
жизненный морок.
Я кривую судьбы распрямил
до твоей долготы,
широты, веря в искренность
без оговорок.
10 января 2010
* * *
У березы – желтый лист,
У осины – красный.
Вечер выстоян, лучист,
С лета ещё праздный.
Солнце в озеро легло
Белым фюзеляжем,
Обгоревшее крыло –
Тень над тихим пляжем.
Ветер с луга дотемна
Травяной метлою
Выгоняет семена
К бежевому полю.
Поминая жар и синь,
Другом самым ближним
Жмётся белая полынь
К почерневшей пижме.
Вот и кончилась страда...
И луна в тумане –
Как оплывший кубик льда
У земли в стакане.
Улыбка
Жанне
Сына терять невыносимо.
Гладила мёртвые волосы сына.
Мёртвые волосы сына живого.
«Он улыбается, честное слово…»
Раиса Ипатова
31 августа 2008,
день рождения и день похорон
Самобытный, красивый, большой,
Озарённый безгрешной улыбкой,
Ты лежал, будто спал, как живой,
Для признания смерти ошибкой.
Ты чему улыбался, сынок?
Я не верю, что будто случайно.
Неужели ты с легкостью смог
Разгадать, какова наша тайна?
Для чего мы живём на земле,
Окружённые миром, как клетью?
Неужели ворота во мгле
Открываются только со смертью?
15 сентября 2008
Фарфоровый старик
На лавке перед магазином
Сидит фарфоровый старик.
Он дышит пылью и бензином,
Сгустив молчание в кадык.
Автомобильное движенье,
Бег пешеходов, толкотня
Не трогают воображенье,
В дремоту сладкую клоня.
Куётся жизнь, но звуки ковки
Ударов сердца не слышней.
Ведёт сознание раскопки
Давно окаменевших дней.
Всё чётче проступают грани
Былого: стан, овал лица…
И в сердце сложенные камни
Крошатся в красные тельца.
И память лепит, как с натуры,
Любимый образ... вновь и вновь...
И жжёт фарфоровые скулы
Непреходящая любовь.
08.12.2014
* * *
Хотя и привиделся мир мне пустыней,
Я буду любить безрассудно родных,
Пока от смирения кровь не остынет,
Пока не иссякнет запас накладных
В портфеле судьбы, выдающей по списку
Несчастье за счастьем и зло за добром,
Готовящей душу к посмертному иску,
К расплате за всё, что озвучил пером.
Всё кажется, еду в небесной маршрутке,
О чём-то терзаясь с утра допоздна.
Душа как бы здесь и не здесь, в промежутке…
В иллюзиях мира, в реальностях сна.
На старость осталась великая малость, –
Любить самых близких родных и друзей.
А если отнимут последнюю радость?
…Никчемное сердце на счастье разбей…
17.03.2010
Хризантемы
Всё прибавлялось черноты
В печальных красках увяданья.
В окне садовые цветы
Цвели улыбкой расставанья.
Цветы хватал за лепестки
И обжигал калёный ветер.
Но разгорались их цветки
Под солнцем в огоньки соцветий.
Лишь розы льдистые в окне
Да дальних звёзд скупое тленье…
А хризантемы вьют во мне
Живой узор сопротивленья.
09.11.2013
Христовы времена
Я старым стал, медлительным, как сом.
В деревню переехал, в новый дом,
Осуществив заветную мечту:
По жизни плыть на собственном плоту.
Во всём я сам гребец и рулевой.
Касаясь звёзд бессонной головой,
Воспоминанья черпаю со дна.
Ох, память! Как вода, ты холодна.
Но дни мои в теченье горячи.
Что им до пережитых мной кручин!
Мне каждый день – отец, и брат и сын.
Не верьте, если скажут: «Нелюдим…»
А что жена? Одна же сатана!
Мечте заветной мужниной верна.
Но чтобы в доме не пошла шумиха,
Не назову в стихах её сомихой.
К чему я начал разговор? Ах, да.
И в старости бывает чехарда.
Такая чехарда, что сердцу сладко
От шума, суеты и беспорядка.
С утра всегда я нахожу на грядке
Оставленные на крылечке тапки.
Едва успею травный микс вдохнуть,
Комок восторга рушится на грудь.
Два карих глаза и сверхчёрный нос,
Вихрастое сплетение волос,
И розовый язык, нежнейше жаркий…
Да-да, щенок… пять месяцев… овчарки.
Кто воспитал собаку, знает сам,
Каким собаки учат чудесам
Людей в минуты разочарованья,
Принявши ангельское очертанье.
А коли так, плыви мой плот, плыви!
Мир, зря, как век, обратно не зови.
Расти, мой пёс, храни уклад домовый.
Для нас настали времена Христовы.
28.09.2019
* * *
Что знаю я? Что не вернуть назад
Мне прежних чувств и прожитые годы,
Когда я полный силы и свободы
О будущем мечтал... расцветший сад.
Дни молодости – как жужжанье пчёл.
А память – улей. Мёд воспоминаний,
Чем холоднее время, слаще манит.
Но многого мой разум не учёл.
Находит вдруг, как из подземных вод,
Прозрение струёй с небесных высей.
Набатно сердце от пульсаров мыслей.
О землю бьётся так за плодом плод
Щенок
И вновь свершится приговор.
Щенок проснётся, а не город.
И заскулит. Встаёшь, как робот,
Ведёшь его гулять во двор.
А после… разве это сон!
Не дрёма даже, просто мука.
Но ради купленного друга
Смиренно терпишь в думах звон.
И брезжит свет из-за гардин,
Боясь коснуться глаз горящих.
И спит щенок в лучах звенящих.
В той комнате, где жил твой сын.
18 марта 2009
---
*«Ворота во мгле» (Смоленск, «Маджента», 2009).
* * *
Я отстал от последнего рейса.
Не догнать. Пощади. Не зови!
Ускользает, как время, по рельсам
Поздний поезд безумной любви.
Шатки камни пустого перрона.
Беспросветны вдали небеса.
Из окна голубого вагона
В душу смотрят родные глаза.
Тройка счастья, звеня бубенцами,
Не промчится по нашей крови.
Не зови! За годами-лесами
Весь в огне город нашей любви.
30.09.2015
Языческое
Не узнаю знакомых мест.
Кругом – сражённые деревья,
Как древнерусские поверья
В лучах, образовавших крест.
Какая дерзкая рука,
Упав космическою тенью
На эту сказочную землю,
Перекроила все века!?
Какой воинствующий дух
Лишил жилища векового
Дриад, кикимор, домового…
Так, что огонь их глаз потух!?
О, ты – жестокий дровосек!
Ты рубишь лес без сожаленья,
До полного опустошенья,
Уничтожая жадно всех.
Стою, в агонии дрожа,
Глотаю на прощанье слезы.
И веткой сломанной берёзы
Земли касается душа.
* * *
…И всё же приключилось на веку
Немало исключительных событий,
Принёсших откровение открытий.
Стихам дающих первую строку.
Согласен с тем, что стану стариком.
Но как стерпеть утрату вдохновенья?
Хочу событий, – в гуле городском
Случайно находить стихотворенья.
И верить в жизнь до самого конца,
Подыгрывая ей душой мятежной.
Так, чтобы смертный день, как у юнца,
Наполнен был бы смыслом и надеждой.