Владимир
Строчков

* * *

Вот мы пишем, пишем письмена свои на 
     воде, 
чтоб они уплывали к народам с течением 
     вод, 
но становятся воды, цветут и гниют. И в 
     беде 
опускаем мы руки тогда и бормочем: – 
     Ну, вот! 
  
А потом мы пишем свои письмена на 
     песке, 
чтоб они на века здесь остались 
     окаменев. 
но приходит ветер и сдувает их, и в 
     тоске 
мы не в силах скрыть разочарованье и 
     гнев. 
  
И тогда на бумаге мы пишем свои 
     письмена, 
знак за знаком плотно их располагая в 
     ряд, 
чтобы они сохранились на вечные времена 
потому что рукописи, говорят, не горят. 
  
Но приходит огонь, и бумага горит в 
     огне 
с письменами ли, без, и опять мы 
     бубним: – Беда! 
Неужели такого места на свете нет, 
чтобы можно было писать письмена 
     навсегда? 
  
Мы обманный и грешный, гречневый, 
     манный люд 
 с той далёкой поры, как сидели ещё на 
     горшке. 
Кто из нас, доказавши всем, что он не 
     верблюд, 
всё равно головой не застрянет в 
     игольном ушке? 
  
Но нельзя ли хоть руку просунуть, хотя 
     б одну, 
чтобы там, у порога, вписать на входную 
     скрижаль 
письмена наши многострадальные? Ну, 
может, можно?..