* * *
Детки советские кильки томатные
в божьей черпалке волнуются мелко
где наши тусклые тютельки медные
ты не в себе моя бедная милка
петелька в петельку тля незаметная
пьёт из гляделок стеклянную жилку
вытри мой старенький капельку мутную
разве кому-нибудь маленьких жалко.
Выйдешь как водится на море зимнее
видишь какое до камушков падкое
что понимает оно средиземное
дура такая огромная жуткая
был бы я русский писатель с безумною
страстью писал бы «Роман с идиоткою».
* * *
Какая несуразная реальность
привычно хнычущая за окном
неловко побирушкой притворяясь
шмыгнёт воровкой в разорённый дом
какая есть другой не будет малость
постой за дверью нищенка потом
какой-то мелочи не досчитаюсь
когда уйдёшь со всем моим добром.
Какою непроезжей конотопью
проводишь до черты рубежной той
непроходимой за которой хлопья
облепят наготою образ твой
и станет гусьхрустальное подобье
такою несусветною мечтой.
* * *
Это было давно когда ещё самолеты
садились на полуострове Каулун если
посмотреть с пика Виктории между домами
каждую минуту один взлетал а другой
садился на последний лоскут давно
уже мёртвой Британской империи.
За что я люблю эту расу думал S стоя
на пике V своей непонятно куда закатившейся
жизни на выморочном острове обреченном
на сдачу это за то что их никто не любит
а им наплевать что же делать я им завидую
мне хочется чтобы меня любили.
Это было ещё до того как дочка последнего
губернатора рыдала на палубе фрегата
в окружении своих чемоданов и моряков
Её Величества оплакивая сказочную жизнь
последней принцессы неправдоподобной
колонии отпущенной на свободу.
Это было в те баснословные времена когда
каменнолицые гуркхи ежегодно на протяжении
века побеждали в забеге через Новые
Территории не завоёванные но взятые
в аренду на какую-то сотню лет как и моя
любовь не дана была мне навеки.
* * *
Лучше не думать не верить просто смотреть
как отражается в чёрной воде небо
если жизни осталась последняя треть
с бедной дурочкой счёты сводить нелепо
жизнь как любовь однолюба последняя жизнь
с бесконечной бестолочью и блеском
даже если незачем просто держись
просто не жди молчи даже если не с кем
как часовой бессменный если твой полк
ночью предательской бросил тебя и смылся
это неважно можно исполнить долг
даже и не задумываясь о смысле
просто глаз не смыкая не думать о том
что впереди времени хоть упейся
может быть не сейчас когда-то потом
стой кто идёт никто не придёт не надейся.
Пьяный блюз
Пьяный блюз как пьяный дурак
в дымной одури кабака
всё кружится кружится как
голова дурака.
О детка ты убила меня
когда ты ушла
когда ты ушла ты убила меня
без сожалений
ты ещё пожалеешь об этом детка
ещё заплачешь
ты заплачешь ещё пожалеешь
о том что ушла.
Пьяный блюз полный пьяных слёз
под гармошки губной визг
всё куражится с пьяных глаз
пьяный вдрызг.
А когда ты захочешь вернуться
я тебя не прощу
я тебя не прощу за то что я плачу
а ты не вернёшься детка
ты не вернёшься не сможешь простить
за то что я плачу
не прощают бабы плачущих мужиков
в нашем глухом краю.
Полнолуние
Особенно это полночное ожидание
бесчувственное как мёртвый больничный час
когда ниоткуда словно дыра в сознании
куда выдувается всё неизвестно откуда в нас
вдуваемое сквозняком мироздания
бессмысленным как белый немигающий глаз
она появляется и стоит в обмирании
покуда бескровная до одури не упилась
не стой отравительницей подойди сестра
не видишь ты как ломает меня и бьёт
чудовищно-круглая вспухла в окне дыра
не пей мою душу склонилась ладонь кладёт
на судорогу безволия до утра
мне страшно душительница одному пройдёт.
* * *
Дождь мелочный томительный вседневный
не просто дождь а холодно и скучно
и днём темно и ночью беспросветно
не просто спать охота просыпаться
не хочется и ничего не нужно
когда нет бога кроме бога
сновидений.
Там дождь идёт а здесь цветёт пустыня
там тишина не укрепляет душу
здесь пустота не собирает мысли
и я один и ты и бога нету
давай совместно предадимся
солипсизму.
* * *
Кровищи-то кровищи на полу
а я хоть режьте отчего не знаю
откуда просочилось натекло
к соседям нижним одурев от зноя
нездешнего над ледяным ручьём
не знаю из каких подземных скважин
струится в беспробудности ничьем
прикосновением не потревожен
когда они выламывая дверь
выталкивая снизу вверх друг друга
из чёрных нор своих безумец тварь
ты выродок и собственного крика
пугаются и режут невзначай
а я не знаю как по-человечьи
сказать что сквозь меня ручей
струится а кровищи-то кровищи.
* * *
Выше знамена товарищи мы же
в крепость войдём не одни
честная девушка в поисках мужа
ходит кругами на дне
дайте нам дайте чистой и крепкой
спирит наш крепок и чист
входит жених с фиолетовой рыбкой
видит приветственный жест
что вы нам дуете в красные уши
страстью своей половой
женщина в возрасте сорок и выше
хочет красивых любвей
ну и козлы всё вокруг обосрали
сила нечистая сгинь
юноша бледный ещё недозрелый
смотрит глазами в огонь
граждане судьи надо быть проще
не отступая от книг
старый мудак в переваренной пище
ищет утерянный знак
зря вы там шарите в душах прохвосты
в самых глубинах ища
розовых губ распустеха невеста
не рапускает ещё.
* * *
Не оборачивайся Орфей это только тень
не оглядывайся потому что опять потеряешь
возвращайся если сумеешь в бесчувственный день
из бредового мрака в который вперяешь
безнадежный взгляд вот и опять потерял
ты же знал что будет больней если ещё больнее
может быть для чего оживлял продлял
то что невозвратимо ты однажды простился с нею
и опять умираешь от той же боли опять
повторяешь бессмысленное незажившее растравляешь
несмотря на то что потерянное потерять
невозможно ты оглядываешься на тень
а теперь и её теряешь.
* * *
Предсмертною тоскою растекается
озноб над залежалою рекой
болотные цветы интоксикации
срывает дева бледною рукой
такие утончённые и зыбкие
болезненные
обнажённо-зябкие
делириумные растения
пил с тварью
умираю с дурой робкой
похмелье трепетное
тихий ангел мой.
* * *
Как грубый северный варвар
из сумрачной холодной страны
распростёртой
под серым тяжёлым небом
отражённым
в серой как камень воде
не могущий позабыть
разрушенного им города
на берегу южного моря
грезящий наяву
о белых цветущих садах
как тупо мычащий дикарь
в чьем варварском языке
нет человеческих слов
способных выразить что-либо
кроме звериной тоски.
* * *
Днём всё в порядке с тупой головою
в ней что-то бормочет
тикает медленно тихое
капает тёплое скудно
день это место присутственное
где скучает Психея
старая нежная блядь
пережившая страсти и климакс
это беспамятство, где
нечему больше болеть.
Ночью душа как бревно
в ледяном океане дрейфует
ночь тяжела и огромна
тоска называется память
это бессонница трезвая девка
холодная сука
если такую подцепишь на час
до утра не прогонишь
ночь без надежды, ещё
ты не подохла душа.
Мистерии
Когда за стеной бу-бу-бу бу-бу-бу
а ты в это время застывшее в тёмных
углах за стеною включаешь приёмник
в молчание как в Мировую Судьбу
в то время как время струится в трубу
сквозит из щелей и клубится в проёмах
глядит не мигая из нор потаенных
а ты потираешь устройство во лбу
настроенное на Вселенский Рассудок
мерцающий пульсом таинственным ну так
уймёшь ли ты мистериальную дрожь
в то время когда за стеной современник
о тайнах своих бу-бу-бу сокровенных
умрёшь ни единого не разберёшь.
* * *
В соразмерности моря и одиночества околачиваясь
бродит туда-обратно вечерний дозор
волны подлизываются ласковые вкрадчивые
бормочут бессмысленный ускользающий вздор
женский лепет что-то пустое нежное
успокаивающее бездумное перед сном
море тёплое волнение безмятежное
всё стирается откладывается на потом
начинается что-то ничего не заканчивается
бестолковое качается туда-сюда
разрушая гармонию огромное грузно закатывается
слишком быстро багровое чересчур навсегда.
© Вячеслав Баширов, 2002–2011.
© 45-я параллель, 2011.