Вячеслав Баширов

Вячеслав Баширов

Четвёртое измерение № 5 (209) от 11 февраля 2012 года

Из проруби

 

* * *
 
Я самая обыкновенная серая мышь
очень обыкновенная и очень серая
но и у меня есть своя дерзновенная мысль
и нечто такое во что я верую
впрочем не будем об этом давайте о чём-то другом
вот например о моей маленькой серой плутовке
как она этак бочком бочком
ну почему я всё время думаю о мышеловке
весь примитивный её механизм так понятен весь
деревяшка одна да рамка с пружинкой тугою
нет господа здесь что-то другое здесь
что-то другое говорю вам что-то другое
и сыра этого мне спасибо не надо сыт
мыслью своей немыслимою по горло
но чувство странное и острое как стыд
и притягательное нет благодарю покорно
да механизм её гениален всей простотой
кто бы только додуматься мог до такого решения
значит что-то есть сверх реальности той
которая поддаётся непосредственному ощущению
так вот что меня так сильно притягивает вот
что придает мне силы принять испытание
упорная мысль о том что оттуда зовёт
сладкая вера в высокое предначертание
а сыр ну что же это неважно это лишь
маленькая уступка несовершенной природе
я ведь самая обыкновенная серая мышь
не первая и не последняя в своём роде.
 
Романс
 
Разливала ты пену в кружки,
я на сцене гитару терзал,
и была ты моей подружкой,
это каждый в пивнушке знал.
 
Был я злой, как шакал, поджарый,
и хотя из себя неказист,
но бывало, бывая в ударе,
вызывал восхищённый свист.
 
Ты была здорова и красива,
как кобыла добрых кровей,
мне себя подносила и пива,
чтобы стал слегка подобрей.
 
Но рассеянно-одинокий,
только музыке всей душой
отдаваясь, я был жестокий,
непонятный тебе, чужой.
 
Для меня ты щипала брови,
перекрашивала перманент.
Я все глуше гудел, басовей
перестраивал инструмент.
 
Не ценил я твоих усилий,
ни белёсых кудрей, ни бровей.
Ах, теперь ты ещё красивей,
и наверно, ещё здоровей.
 
Стерва-музыка нас разлучила,
истерзала меня, извела,
полбеды, если бы изменила,
заманила и не дала.
 
Отчего ж на хорошее чувство
не умеет ответить артист?
Нездоровая штука – искусство,
утверждаю, как специалист.
 
Ты была крановщицею в баре,
гитаристом-электриком я.
Эх, рвалась струна на гитаре,
золотая лилась струя.
 
* * *
 
Мой ангел-хранитель чёртова растеряха
рассеянная бестолковая не отличает
зла от добра не знает страха
потерять то за что отвечает
глядя в зеркало сосредоточенно
не находит времени оглянуться
моя хранительница навсегда утраченная
моя потерянная ангелица.
 
Виски блюз
 
Дурная девка и дрянное виски
губят меня бездушно
без этой девки и с этим виски
ночью мне будет тошно
 
весь день для них я спину ломаю
жду не дождусь ночи
если б не спутался с ней дурною
было бы все иначе
 
я б на конвейере не ишачил
чтоб купить её ласки
дурною девкой себя не мучил
не пил бы дрянного виски
 
целый день притворяюсь ловко
что не мёртвый с похмелья
дрянное виски и дурная девка
всё что в жизни имею.
 
* * *
 
Молчавший долго было не с кем
да и о чём тут говорить
разбуженный ударом резким
не смог душевной боли скрыть
и говорю своим убийцам
я вот о чём вас попрошу
не бейте бутсами по бейцам
я этого не выношу
они убийственно серьезны
и не настроены шутить
а я с шутливой укоризной
не стоит говорю спешить
вам на ответственной работе
наверно некогда о том
подумать что и вы пройдёте
как все другие а потом
когда душа уйдёт из тела
в нём растворённая как соль
в крови не перейдёт предела
которого не знала боль
имеют уши и не слышат
и даже слушать не хотят
и тяжко выхлопами дышат
и жарко соплами сопят.
 
* * *
 
Любовь безумной женщины её
безудержные страсти и порывы
припадки откровенности враньё
приливы злобы и тоски отливы
опустошённая когда трезва
и нежная покуда пьяновата
в бреду швыряет страшные слова
и никогда ни в чём не виновата.
 
Слепая сила к темноте бездонной
тяжёлое влечение любовь
безрадостная к женщине безумной
оставь меня прости меня избавь
в привычное несчастье не зови
дай отдышаться отпусти на волю
нет ничего в болезненной любви
любовного но всё привычка к боли.
 
* * *
 
Влетевшая в глухо дичающий дух
жестокая муха измучила слух
жужжит от виска пролетая к виску
а задушенном болью дремучем мозгу
над морем кружит и тупой колотьбой
о воду винтом нагнетает прибой
в приливы-отливы багровой тоски
набрякшими пульсами бьются жуки
гудят над горами и сходят гремя
шарами лавины как сходят с ума
ключами бренча от зловонной дыры
в которую с визгом несутся миры
и валится всё в пустоту в черноту
в кружащуюся без конца тошноту
и есть ли хоть кто-нибудь в черной дыре
чтоб вырыл тоннель как червяк в кожуре
и выпустил тварь начиненную болью
на дикую злую лазурную волю.
 
* * *
 
Я вспоминаю дом официальный
дверь за спиной в лицо застывший зной
в том южном городе провинциальном
забытом и разрушенном войной
в стране покинутой и чужедальней
дверь за спиной в лицо слепящий свет
когда на волю из неволи вышел
но для чего я через столько лет
с такой счастливой мелочность вижу
стволы с окаменевшей чешуёй
подсолнечные пятна на асфальте
мгновение той осени чужой
оцепеневшее в летучем гвалте
и счастье оттого что я живу
дверь за спиною как во сне свободен
идти куда угодно наяву
из тьмы бредовой в тот слепящий полдень
но для чего мгновенье продлевать
когда забыты месяцы и годы
наверно счастье как ещё назвать
мгновение осознанной свободы.
 
Священное одиночество
 
По древнему обычаю мог воцариться там
и раб любой убивший предшественника сам
царём Священной рощи мог в одночасье стать
чтоб глаз ни днём ни ночью до смерти не смыкать
ходить с утра до вечера по царству своему
и не давать из встречных пощады никому
а ночью возле дуба Священного бродить
и озираться тупо и по кустам рубить
вот день прошёл и ладно глядишь и ночь пройдёт
а дальше не заглядывать понятно наперёд
не умереть от старости не обмануть судьбу
Священный меч достанется безумному рабу.
 
* * *
 
как окуни из проруби глядят
рты разевая раздувая жабры
так у поверхности идеи храбро
толпимся мы
 
скажите рыбам небо
они пожмут плечами ерунда
метафизические бредни
в прорубь слепо
магические формулы твердя