Я живу
Я живу на озёрном Урале,
Ты живёшь на великой реке.
От моей полуночной печали
Почернело кольцо на руке.
Упаду, как ослепшая птица,
Путеводной не видя звезды.
Из какого резного копытца –
Выпить мудрость волшебной воды?
Доживу без любви и без ласки
И тебя никогда не дождусь.
Всё равно, как царевич из сказки,
Я однажды тебе пригожусь.
Ты очнёшься, но будет уж поздно,
Слишком жизнь у людей коротка.
Укачает упавшие звёзды голубая речная тоска.
1960
Вера
Сын земли российской по закону,
Приучённый с юности к труду,
Я, военным детством закалённый,
По деревне с песнею иду.
Тем, кому по сердцу моё пенье,
Тот со мною рядом становись!
Пусть слова бросают, как каменья,
Нытики, не верящие в жизнь.
Я вовеки песню ту не брошу.
И пойду, уверенный, в дела,
Как идёт разгневанная лошадь,
Закусив стальные удила.
1962
Во Владимире
С. Никитину
Здесь Русь моя на все четыре стороны
В зелёной вьюге
Вешнего огня.
Зубчатыми лобастыми соборами
Устало смотрит древность на меня.
Пусть опустели башни колокольные,
И ржавь легла от вековых ветров.
Но слышу я – идут на битву воины
Под перезвон седых колоколов.
Лежат равнины,
Росами омытые,
И Русь моя огнём озарена.
Дрожит земля под конскими копытами,
И на крестах распята тишина.
Я слышу гром
И стон за перелесками,
А у Кремля
Рыдающий народ.
О, дайте мне
Доспехи князя Невского
И верный ключ
От Золотых ворот…
1966
В синем цехе
Только утро разбрезжится синью,
Торопливо уйду со двора.
Я работаю в цехе-Россия,
В синем цехе красы и добра.
Пусть дороги круты,
Словно годы.
Глубине поучусь у сохи.
Мне,
Рабочему парню завода,
Так нужны до зарезу стихи.
Петь так петь!
Чтобы слабый с постели
Встал
И небо подпёр головой,
Чтобы люди от песни добрели,
Заполнялись глаза синевой.
Но пока только вёрсты да вёрсты,
Да горит мой дорожный костёр,
Да летят полуночные звёзды
В голубые ладони озёр.
И дрожит молодая осина,
Что погреться пришла у костра,
Я работаю в цехе-Россия,
В синем цехе красы и добра.
1966
Отгуляет зима по Уралу…
Отгуляет зима по Уралу,
Даль разбудят ручьи ото сна.
И опять
Как ни в чём не бывало
Заторопится в гости весна.
Заторопится дождиком,
Громом,
Майским лугом взойдёт надо мной…
И под парусом белым
черёмух
Поведёт стороною родной.
Поведёт по равнинам,
Озёрам,
Тишиной приласкает в краю,
Где о наши
Скуластые горы
Точит молния
Саблю свою.
Там рога запрокинули лоси,
Шаг далёко заслыша чужой…
По озёрам
Прошедшая осень
Карасиной рябит чешуёй…
Там,
Тревожа окрестные сёла,
Зазывает огнями завод.
И в чащобах,
Как мудрый геолог,
Ищет клады уральские крот.
Тянут ветры сквозные из леса
Запах липы в озёрную синь.
Здравствуй, край
Красоты и железа –
Молчаливая гордость Руси!
1968
Памяти поэта
И пускай я на рыхлую выбель
Упаду и зароюсь в снегу…
Всё же песню отмщенья за гибель
Пропоют мне на том берегу.
Сергей Есенин
Улеглась в гостинице гульба,
Жёлтый мрак качался в коридоре.
Как смогла ты,
Подлая труба,
Удержать такое наше горе?!
Не вино сдавило вдруг виски,
Не метель,
Что выла, словно сука, –
Это пальцы подлостей людских
Прямо к горлу подступили туго.
Спал подлец,
Напившись в кабаке,
Над поэтом зло набалагурясь…
Смертный миг…
Лёд треснул на Оке…
Только мать на всей Руси проснулась…
Что же ей почудилось тогда?
Может быть,
Взаправду увидала,
Как с небес
Горючая звезда
На крыльцо морозное упала.
И зажгла зарю в селе звезда.
Мать у русской печки суетилась.
По снегам глубоким,
Как беда,
Весть на санках к дому подкатилась.
Рухнул месяц с голубых высот.
И берёзы
В дымной круговерти,
Словно петлю,
Рвали горизонт
И стонали голосом бессмертья.
1969
Дума
Среди лугов река уходит криво.
Листает волны ветер-суховей.
Приду к реке и сяду у обрыва,
На краешке у памяти своей.
По-над водой осока дремлет остро.
И ласточки пронырливо снуют.
И окуни мелькают, словно вёрсты,
И полосатой думою встают…
…Ценою рук, а не ценою злата,
Из темноты я выбрался на свет…
И рад тому, что, словно эскалатор,
Меня не вёз чужой авторитет…
Ещё мне рано подводить итоги.
И впереди: и солнце, и гроза…
Я так хочу, чтобы мои дороги
Не засорили путникам глаза.
Река, река – степное откровенье,
Круты, как жизнь, излучины твои.
Я жду в судьбе великого мгновенья,
Вложи мне в грудь извечное стремленье
И луговою ширью напои…
1970
Озеро
Откипело озеро степное,
Синевой пронизано насквозь,
В берега,
Оплавленные зноем,
Присмирев на время,
Улеглось.
Что его негаданно
взъярило?
Не бывает бури
без причин!
И какая
Зоревая сила
Вырывала камни из глубин?
Озеро бунтует
не впервые,
Раздвигая берега,
Как тьму.
Назвенели воды дождевые
Про свободу-волюшку ему…
Потому металось так мятежно!
Может быть,
Поднявшись на дыбы,
Океан увидело безбрежный
Из своей
Кольцованной судьбы!
Но ему
Из берегов разбитых
В океан прорваться не дано!
И крутые камни,
Как обиду,
Засосало илистое дно.
Всё равно при утреннем тумане
Забунтует озеро насквозь.
Пусть оно не выйдет к океану,
Но зато к великому рвалось.
1970
Агава
Расцвела агава в южном парке,
Цвет фонтаном заструился ярким.
Тридцать лет живёт всего агава
И цвести лишь раз имеет право.
Только раз –
Цвести высоким цветом,
Увядая навсегда при этом.
Как её возвысила планета –
Умереть от собственного цвета!..
1971
Стог
– А кой тебе годик?
– Шестой миновал.
Н. А. Некрасов
Тяжёлый год. Нетопленная печь.
Глухая ночь,
А в доме – ни полена.
Над стогом месяц высится,
Как меч,
Крадусь в степи,
Как будто бы из плена.
Огонь в избе объездчика потух…
И не страшны мне ни погост,
Ни волки…
Лишь скрип салазок напрягает слух,
Торчит стерня,
Острее, чем иголки…
Я стогу в бок вогнал железный крюк,
Обучен рано ремеслу такому…
Но только стог упрям, как жадный друг,
Мне по клочочку выдавал солому.
И дёргал я солому сколько мог,
Искал места, где легче подступиться.
Вгонял я крюк.
И, оседая, стог
Стонал в ночи, как раненая птица.
И я, мальчишка десяти годов,
По-взрослому,
Совсем не без опаски,
Между чужих запутанных следов
Тянул домой с соломою салазки.
Такая даль искрилась впереди!
Такие звёзды крупные сияли!
Хотелось всю деревню разбудить,
Но брёл тайком,
Чтоб люди не видали…
Я отдохнуть присел на бугорке, –
Спасителем от всех морозных бедствий
Колхозный стог виднелся вдалеке,
Раздёрганный кругом,
Как наше детство.
Я это все запомнил и сберёг.
И сердце оттого не каменеет…
И душу мне,
Как тот колхозный стог,
Никто вовек раздёргать не сумеет!..
1972
Я, Россия, твой сын и боец
Вам об этом расскажут века,
Каждый город, село
И станица…
Пуля-дура –
В руках дурака,
Пуля –
Разум в руках у провидца.
Был на свете слепее свинца
Кто,
Как робот,
Стоял в карауле.
И в бессмертное сердце певца
Злобно выплюнул
Царскую пулю.
Билось сердце поэта не зря!
Славлю пулю я –
Острую веру.
Что в провидческий час Октября
Нам открыла
Великую эру.
Я, Россия, твой сын.
И боец.
И стою на твоём карауле.
Я вложил свою веру
В свинец
И отлил для врага её
В пулю.
1972
Русь
Обжитый мир под солнцем, под луной
И под лучами звёздными косыми,
Где дух веков кружится надо мной
И распахнулся далями России.
И я иду навстречу тем векам,
Голубоглазый, русый, коренастый.
Колосья прикасаются к рукам,
Озёра колыхаются глазасто.
Земля вовсю вращается, кричит
Холмом, золой, что с ней на свете было…
Роняет солнце тихие лучи на обелиск,
На братскую могилу,
И кланяюсь я прошлому опять,
Родной земле за все крутые были.
Я в мир пришёл – творить, а не рыдать,
Века и так к нам на слезах приплыли…
Нам прошлое сегодня, как броня,
И в нас живут его земные боли.
Не потому ль мы встали у огня,
Не потому ль мы распахали поле?!
И, вглядываясь в лица наших дней,
В лицо огня и пашни, неба, пущи…
Мне каждый раз становится видней
Прямая связь меж прошлым и грядущим.
1973
Светунец
Ходят ветры вечерние кротко.
Гнутся травы от росных колец...
Новый месяц обрамился чётко,
– Наполняйся огнём, светунец!
Восходя из росистой низины,
Из простора лугов и полей,
Зачерпни свет серебряно-синий
И обратно на землю пролей!
И замечутся тени в тревоге,
Ослеплённые острым огнём,
И никто не собьётся с дороги
В неподкупном свеченье твоём.
1973
На Бородинском поле
Недаром помнит вся Россия
про день Бородина!
М. Ю. Лермонтов
По жгучим волнам ветра и зари
Былого эхо возвратилось с болью.
И в небе соколом парит,
А я иду на праведное поле.
Здесь предок поле сердцем распахал
И кровью полил,
Ожидая всходы…
За все потери, Русь,
Твои невзгоды –
Высокий дуб ветвями замахал.
И как стрела пронзает тишина,
И звёзды взвились,
Словно стук копытный…
Но мне не битва смертная страшна, –
Ведь тишина – страшнее битвы!..
Здесь славой русской ветер напоён,
Он входит в грудь.
И пахнет вечность – лесом…
Не страшен, Русь, тебе Наполеон,
Страшней они – заезжие Дантесы!..
…Ушла заря.
И сполз туман с холмов,
И дуб обнял соседские берёзы.
И мужики так звонко у домов
По всей округе отбивают косы!..
1974
Неповторимость
Я молодость, как буйного коня,
Всё гнал,
Всё гнал по кручам
И долинам.
И не вгляделся на пути недлинном
В ночную мглу,
В простор зелёный дня.
Мы в молодости временем щедры.
Бросал я дни налево и направо.
Безумно жёг высокие костры,
Беспечно падал в луговые травы.
Судить себя за это не берусь.
Всему свой час,
Всему земные сроки…
И счастлив я,
Что под звездой высокой
Она всегда неповторима – Русь!
И день ко дню склоняет время плотно,
И удаляет молодость мою.
Где раньше я промчался мимолётно,
Теперь в большом раздумии стою.
Из мглы ночной продвинулись ко мне
Высокой тайной вековые сосны
В игольчатой сквозящей тишине
Ушедшие кольнули в сердце вёсны.
И увели в простор зелёный дня,
Где даль встаёт дымами и стогами…
Земля качнулась тихо под ногами
И понесла – усталая – меня.
К раздумиям о буйствах тишины,
О тишине кипенья грозового…
А для чего мы в мире рождены
И для чего родятся люди снова?
Им снова жить бездумно до поры
И дни бросать налево и направо…
И разжигать высокие костры,
Беспечно падать в луговые травы…
И к ним придут раздумья – жизни груз,
Всему свой час,
Всему земные сроки…
И скажут вновь,
Что под звездой высокой –
Она всегда неповторима – Русь!
1974
У летней воды
Сижу над летнею водою,
Пью охмеляющее пиво.
А берег пахнет лебедой,
Бегут часы неторопливо.
Но не вперёд бегут – назад…
И путь указывают стрелки
Туда,
Где срублен старый сад,
Где лебеда горька в тарелке…
Где среди дум и бедноты
Я от бесхлебья изнываю.
А на окне стоят цветы,
Цветут и к жизни призывают.
А за окном закатный мрак
И, не по-детски злой и мрачный,
Иду я поливать табак,
Презрев навеки дым табачный…
…Сижу над летнею водой,
Пью охмеляющее пиво.
А берег пахнет лебедой,
Бегут часы неторопливо.
Волна седая, что ковыль,
К ногам ласкается печально.
И хмель – не хмель,
И быль – не быль,
Лишь речка летняя реальна.
Да сад реален молодой,
Да луг в ромашковой пороше…
И хорошо, что лебедой
Здесь берег пахнет,
Словно прошлым,
Что нет в деревне бедноты
И что о ней не забывают.
А на окне стоят цветы,
Цветут и к жизни призывают.
1974
Желание
В. Сорокину
За какими делами захватит
Час последний в дороге меня?
Я б хотел умереть на закате
На руках догоревшего дня.
Я с рожденья не верю в беспечность.
И за это под шум деревень
Впереди будет – тихая вечность,
Позади – голубеющий день...
Вам на память оставлю заботы,
Я не шёл от забот стороной.
И покой на земле заработал –
День последний остался за мной!
И за мной – отшумевшие травы
И железных цехов голоса...
А во мне эту вечную славу
Приютили душа и глаза.
Приютили, взрастили, согрели
Всем, чем мы и горды и сильны...
И вплели в полуночные трели
Соловьиной сквозной тишины.
По дорогам нетореным,
Тряским
Из-под рук моих песня и труд
Далеко уходили,
Как сказки,
И, как сказки, со мною уйдут!..
1974
Заводская дорога
Осветился зарёю завод,
Корпуса возвышаются строго.
Пролегла к проходной на восход
Вдоль берёз заводская дорога.
Заводская дорога... На ней
Породнился с монтажной судьбою.
Сколько дум я пронёс над тобою
По вершинам размашистых дней.
Заводская дорога, ты мне
Открывала желанные двери.
Никакой тебя меркой не смерить,
Не поставить ни с чем наравне!
Ты меня уводила на высь,
Ты меня опускала на землю.
Как наследство, тебя я приемлю
И ценю, как нелёгкую жизнь.
Не кончаешься ты у цехов,
Под огнём своих плавок искристых.
Ты – начало судьбы и стихов,
Всех дорог моих дальних и близких.
Мне судьба подарила пока
Тридцать семь сентябрей серебристых...
Я по-прежнему в жизни неистов,
Голова от работы крепка!
Если что-то случится со мной,
Вдруг в пути заплутаю немного,
Оглянусь – у меня за спиной
Свет несёт – заводская дорога!
1974
Железо
Я гнул его,
Рубил зубилом
Под сводом заводских небес.
С железом я к высотам лез,
Когда плечом своим нехилым
Познал его удельный вес.
Оно покорно,
Словно глина.
Его секреты я постиг.
Оно певуче,
Словно стих.
А чья в нём гибкость?
Балерины.
Чья стойкость?
Рук мастеровых
В январский день,
Когда и птицы
К плавильной жмутся духоте...
Железом грелся я в труде,
Хоть примерзали рукавицы
К обледенелой высоте...
За то всегда,
Зимой и летом,
В час перекура с высоты
Я видел:
Шли за мною следом
Цехов железные скелеты,
С монтажной выправкой мосты...
Была и стужа, и жара,
И вспомнить радостно и лестно,
Как покорялось мне железо,
И что меня небесполезно
Учили делу мастера!
1974
Научитесь понимать…
Над мартеном искромётный шар
Поднимался в дымке расписной.
Говорил подручным сталевар
Про секреты плавки скоростной.
В тесноте широкополых шляп
Говорил он, выбросив ладонь:
– Нет, огонь бушующий – не раб,
Научитесь понимать огонь!..
Горизонт от солнца серебрист,
Борозды пригрелись на боку...
Говорил у пашни тракторист
Про секрет земли ученику.
Говорил, в ладонях землю тряс
И глядел на полевую гладь:
– Нет, удачи не покинут нас,
Научитесь землю понимать!..
...В борозды сворачивались дни,
Вспыхивали всходами весной...
Над мартеном прыгали огни,
Вспугнутые плавкой скоростной...
1974
Победа
Памяти отца,
погибшего на фронте
На рубеже войны и мира
Солдатам в касках боевых,
Как невзорвавшаяся мина,
Она казалась в первый миг.
Ещё рейхстаг дымил кудлато,
В глаза лез пепел,
Словно страх…
Ещё к горячим автоматам
Цепляли диски вгорячах.
Ещё в прифронтовом санбате
Кричал в бреду сержант:
«Вперёд!»
Ещё, как чёрное проклятье,
Фашистский падал самолёт.
Ещё не высохли чернила
Победной маршальской руки…
Ещё стволы не зачехлили
В победный миг фронтовики, –
Победа!
Вот она, Победа!
Прими её, солдат-герой!..
Ты начиналась от рассвета
Июньской страшною порой.
От снов отцов непробудимых
И величавой славы их,
От глаз прощальных и любимых
На всех перронах горевых.
Ты начиналась долгожданно
И увлекала за собой,
Как лейтенант,
Срывая раны,
Ведёт солдат в неравный бой…
Была ты верой всенародной
От первой
Огненной
Черты.
Чем дальше ты уходишь в годы,
Тем всё ясней твои черты…
1975
© Вячеслав Богданов, 1960 – 1975.
© 45 параллель, 2017.