Юлия
Драбкина

XX  

Во дворе на траве, где дрова и 
     соседские пьяницы, 
где гнездятся старушки, других предавая 
     молве, 
где верёвка с бельём, как дорога 
     канатная, тянется, 
мы росли одинаково все – без царя в 
     голове. 
 
Где в ночи стерегут электрички усталые 
     дачники 
(ведь немыслима большая слава, чем 
     слава труда), 
где коварный Минпрос не пускает 
     картинки в задачники 
а в задачах зачем-то из труб вытекает 
     вода, 
 
где любой, оказавшись в широком 
     культурном фарватере, 
прямиком попадает в эпоху закрытых 
     дверей, 
там, где всех неугодных ему посылает по 
     матери, 
под гребёнку одну подстригая, Большой 
     Брадобрей, 
 
там, где мы принудительно счастливы 
     собственной долею, 
не всегда отличая от пряника кнут и 
     хомут, 
где спустя много лет наши дети, и внуки 
     тем более, 
прочитав наши вирши, уже ничего не 
     поймут. 
 
Молодым всё равно, просто воду не пить 
     им с лица того, 
чьё лицо размывает огонь временного 
     костра: 
мы как будто незваные гости из века 
     двадцатого, 
но известно, что нет неприятней гостей 
     из вчера. 
 
Мы лихому столетью напрасно вслепую 
     потрафили, 
заодно и надежду на светлое завтра 
     поправ. 
Наши чистые взгляды детей с выпускной 
     фотографии 
оперирует доктор Невремя, 
     шаман-мозгоправ. 
 
Мы такие как все, миллионы, рождённые в 
     пору ту, 
шли единой дорогой, а нынче – неясным 
     путём. 
Этот мир, эта жизнь, этот век, сорок 
     пятый по вороту, 
нам подарен зачем-то на вырост, а мы не 
     растём... 
 
Ни в одно из времён не вписавшись, 
     везде посторонние, 
незаметно уйдём, оборвав надоевший 
     напев, 
на прощание гимн самосуду и самоиронии 
по иронии общей судьбы написать не 
     успев.