Я признательна двум нашим замечательным современникам, благодаря которым зазвучала эта «Полифония», и очень ценю, что судьба дала мне возможность общаться с ними, хотя мы и не совпадаем в пространстве.
Бах. Солярис
Михаилу Казинику, магистру, магу, мастеру, маэстро
безликий бег, поток, паденье,
себя подённая подмена,
и нет бездомной думы: где я?
где –
я?
но жар, бурлящий в венах,
отпустит вдруг –
и я отчалю
в слои без слов, без сожалений,
где Рембрандт в рубище печальном
и Крис, стоящий на коленях.
Эпистолярный жанр
Сергею Сутулову-Катериничу, мистификатору-полифонисту
Письма в письмах, роман в романе, утка в зайце, игла в яйце.
Кончик жизни чужой поманит, чертовщинкой мелькнув в лице.
(Маска в маске – какие лица? Имя в имени, кот в мешке...)
Быль сливается с небылицей,
и дрожит в небесах синица,
и доверчив журавль в руке.
Расслоение ли сетчатки или мира слои, слои?
Где же львы (орлы, куропатки)? Где же вы (чужие, свои)?
Различая, разоблачая, не лишиться бы волшебства!..
Совпадения все случайны. Не случайны слова, слова.
Три куска из…
С Новым годом – светом – краем – кровом!
Марина Цветаева
Тебе писала я: «С Новым!..»
И – резко – пружиной – ввысь! –
Рвалась к тебе каждым словом,
Слова – как бомбы – рвались.
* * *
[Молчит осипшая муза;
Где голос, чтоб петь да выть?
Позвольте, члены Союза,
За вами посуду мыть.]
* * *
Предел? Значит – ЗА пределы.
Нет рифмы: петля-земля.
Из тела – к тебе – взлетела
Непознанной жизни для.
Пленник
По следам письма Пастернака Цветаевой на «Поэму конца»
Четвёртый день сую в пальто
кусок туманно-мглистой Праги
с кафе, вокзалом и мостом,
встающими с листа бумаги,
и с теми, кто –
отныне –
врозь.
Разминовение. Расплата.
Безмолвствует старинный мост,
что их соединял когда-то.
Я вижу, как они бредут
поодиночке
(руки стынут),
невольный пленник злых минут,
минут, которые не минут.
По своим часам (вслед М. Ц.)
Но моя рука – да с твоей рукой
Не сойдутся, радость моя, доколь
Не догонит заря – зари.
Марина Цветаева
В городах неприкаянных каждый сам
Просыпается по своим часам.
Часовым послушные поясам,
Параллельны мы – посмотри:
То не тёмные горы стоят стеной,
То не бурные реки кипят волной,
Рассекая мир меж тобой и мной –
Три часа, три вселенных, три!..
Три часа, тяжёлые, как века…
И с моей рукою твоя рука
Не сомкнётся, радость моя, пока
Не догонит заря – зари.
Знак
…огонь свечи, проникавший на улицу почти с сознательностью взгляда.
Борис Пастернак
здесь пели поля,
стихи и стихии,
но силы лихие
легли, тяжеля
глазами цветными,
палитрой, пером –
один монохром,
и время отныне
идёт, не будя
шестой части суши.
басовей и глуше
здесь ветры гудят.
бредёт динозавр.
летит птеродактиль.
о други, рыдайте –
промоем глаза!
темнеет страна.
но доброго знака
свеча Пастернака
для нас зажжена.
Зрячий
И, как в неслыханную веру,
Я в эту ночь перехожу.
Борис Пастернак
Я сам не свой сегодня из дому
шагнул в широкий мир, которым
любуюсь изумлённо, истово
одолженным на вечер взором.
И отражаются во взоре том
мерцающего мира ноты –
холмы, осыпанные золотом,
кометы, звёзды, самолёты.
Они в ладу с собой, и понял я,
что не случаен каждый миг,
что их мерцание – симфония,
что мир – из музыки возник!
И льётся радостью без меры,
не исчерпается никак
она,
неслыханная вера,
которой грезил Пастернак.
О, что за зрение такое?
Теперь глядеть умею за
фасад ночной! Теперь – присвою
одолженные мне глаза!
Творцам-первопроходцам
Заметались метафоры, взгромоздились гиперболы.
Никому не потрафили начинавшие первыми.
Как гранатами –
перлами забросали империю:
Всеми горлами –
жерлами –
заострёнными перьями –
Прямо в лица степенные!
Прокричав эпитафию,
Только тонкое вспенили.
Строй разбит.
Не потрафили.
Строй – разбит?
Строки стройные – и неважно, что рваные –
Ворвались, бесконвойные, в поколенья диванные,
И на выход – за шиворот!
И – на воздух искрящийся!
Хватит неудержимую жизнь засовывать в ящики!
Тихо время скользило бы… объяснялось бы знаками…
Хватит душ прорезиненных!
Хватит лиц одинаковых!
Чтобы зори свирелями переполнить успели мы,
Всё горе- и горели вы, начинавшие первыми.
Концерт в Софийском соборе. Баллада
София, София, на взлёте орган
И скрипки – стихия, восторг, ураган!
Врата распахнуло, вибрирует свод –
Эгей, берегись! А не то унесёт!
Эгей, берегись! А не то унесёт!
И музыка мчала, не чуя земли,
И небо сшибало свои корабли,
И мир озаряло блестящим огнём,
И ветер плясал необузданный в нём,
И ветер плясал необузданный в нём.
А музыка мчала, озоном дыша,
И, ширясь, её не вмещала душа.
Она пролетела и скрылась вдали,
И я улыбалась, и слёзы текли.
И я улыбалась, и слёзы текли.
Всё то, чем полнится душа
всё то, чем полнится душа,
напрасно ищет выраженья
беспомощно карандаша
над белой бездною круженье
мои нежнейшие слова
лишь приблизительны и грубы
…сегодня снег поцеловал
меня в тоскующие губы
Избранные «юлики» – о творчестве
|
* * * Когда нет качества приличного У Ваших стихотворных строк – |
* * * Не плачьте, если музы нет,
|
|
* * *
|
* * * Под яблоней, в ванне, во сне
|
|
* * * Вот поэт. Он хочет всё и сразу И к тому же верит в чудеса – Вот и хлещет бедного Пегаса, Позабыв задать ему овса.
|
* * * Хотела написать нетленку
|
|
* * * Заложник лжеталанта своего, Он на стихи «ходил», как на работу, И загонял Пегаса до того, Что пахли строки лошадиным потом.
|
* * * Современный литератор |
|
* * * Не любят люди эпиграмм.
|
* * * Роз уставших грустные головки,
|
|
* * * Мы, критики, на докторов похожи.
|
* * * Мы мучимся, не в силах передать
|
|
* * * Cтихи штормов стихийнее морских:
|
* * * Должны быть теченья, и рифы,
|
|
* * * Я нá спор вам такое напишу!
|
* * * Зачем Вас хвалят так жестоко? |
|
* * * В наши дни не нужен божий дар,
|
* * *
|
|
* * * Бывает, слово ранит или лечит; |
* * * В альбомах, книгах, на обоях тоже |
© Юлия Пикалова, 2014 – 2015.
© 45-я параллель, 2015.