Выход(Ной)
Плывёт. Куда ж нам плыть?..
А. Пушкин
1.
куда ж нам плыть? – ты молвил выходя
скорее машинально на прогулку
и влился в люд, покуда нет дождя
текущий не спеша по переулку
куда – не всё ль одно? часовня сквер
и поворот на улицу пошире
где на карнизах мордочки химер
где пончики обжаривают в жире
где продают футболки и платки
где щиколотки вывихнет брусчатка
где встречные глаза неглубоки
и в памяти не будет отпечатка
где голуби вальяжны и жирны
где дразнятся соперницы-афиши
и где флейтист у крепостной стены
в семи шагах тебе уже не слышен
струится жизнь и ткань её тонка
просвечивает вечное повсюду
пока ты примостился у ларька
и ешь из одноразовой посуды
струится жизнь
и ткань её тонка
и ты по эту сторону пока
куда ж нам плыть – известно и не думай
покуда масло с пончика стекло
на пальцы,
и витринное стекло
бликуя отражает лик угрюмый
2.
Ко мне внезапно постучался ритм:
(ты ешь) из одноразовой посуды...
Казалось бы, ну что за чепуха!
Отбрось её и занимайся делом.
Но ритм был так настойчив, что пришлось
задуматься, к чему меня он клонит.
Тогда, закрыв глаза, я попыталась
вообразить: кто ест, и что, и где,
и как туда попал...
И понемногу
кварталы исторического центра
всех сразу европейских городов
прорисовались на изнанке век.
Но для чего – пока ещё не знала.
В числе других была строка про ткань,
и сквозь неё просвечивало что-то –
точней, темнело, но ведь темнота
просвечивать не может? И тогда
язык помог: просВЕЧивает ВЕЧность!
И сразу подтянулось остальное:
и Пушкин, и брусчатка, и химеры,
и ПОНЧИКИ, и пончики, о да.
«Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда».
Аксакалы
Не тот поэт, кто рифмы плесть умеет
И, перьями скрыпя, бумаги не жалеет….
А. Пушкин
Есть среди них большие мастера». [сарказм]
М. Цветаева. Искусство при свете совести
Как «сдобрымутром» разминая скулы и связки прочищая от трухи, все эти аксакалы, old school’ы рукой привычной делают стихи. По силам им такая физзарядка, с дыханья не собьются нипочём, и кто-то очень маленький и гадкий у них за левым ёрзает плечом.
Супруге мадригал, сонет о вечном и философский цикл «Тщета и блажь». У них не мышцей пишется сердечной, а мышцами, что держат карандаш!
Держась своей – о нет, не стаи: стайки, внутри распределившись по местам, друг другу научились ставить лайки: дай пять, дружище. – руку жму, братан. Не отрывая грифель от бумаги или внося играючи в планшет, они уже предчувствуют аншлаги... Но не дошед до сердца, не дошед!
А ведь за всё написанное нами когда-нибудь придётся отвечать.
О Боже, не оставь меня словами – или хотя бы мужеством молчать.
Верлибры
Я не люблю верлибры, но порой
Они переливаются, как реки,
И речь во рту приятно осязать.
Попробуй вслух – не правда ли, красиво?
Слова преобразуя в изреченья,
Бессмертию ты обрекаешь их.
Ну-ну. Так и о чём же этот стих?
А это – жизнь: ты, мол, не обессудь, что я с тобой вот так разговорилась. Нарядно предисловие, но суть в торжественном теченье растворилась. Всё было так значительно, дружок, ты шёл к вершинам, где сам воздух сладок, и вот – на холмик водрузил флажок… Ну что ж, неплохо. Но сухой осадок тебя разочаровывает, да? Ты осознал, что не того калибра твой пистолетик?.. Горе не беда, вернёмся в русло верного верлибра!
И потекли валы великих слов,
И на вершине водружён твой флаг,
И речь переливается во рту,
И нет тревоги о сухом осадке,
И нет тревоги.
Нет.
Но этот стих,
Он только называется свободным.
Миф о мифе. Пигмалион
томясь ли чем, мечтая ли о ком
или болея виденным во сне –
я проверяла мрамор молоком,
и он теплел и отзывался мне.
теплел и не желал назад, во тьму,
и в жилках зарождался кровоток...
я поддалась. азарт меня увлёк.
я отдала дыхание ему.
............................
............................
............................
............................
потом осталась мраморная плоть,
что не способна петь или пылать.
зачем ты наделил меня, господь,
умением напрасно наделять?
и почему, найдя однажды вновь
неявленный в людское бытие
прохладный камень, прячущий любовь –
опять отдам дыхание свое?
Лорка
Все мы волки дремучего леса Вечности.
М. Цветаева, Поэт и время
Да что нам твоё железо,
Выстрелы между глаз?
Мы волки в е ч н о г о леса,
Время нам не указ.
Ты ударяешь первой,
Целишь в наши умы.
Вой, современность-стерва:
Побеждаем мы.
Договор
Ты думала, обойдётся?
Случайна песня твоя?
Ты думала, не придётся
Держать лицо бытия?
Поддайся на уговоры.
Ноша будет легка:
Даём тебе эти горы,
Озеро, облака.
…
О чём я тогда молила,
Не помню и до сих пор.
А небо выслало ливень –
Скрепить наш договор.
Я умею
Я умею. Я так умею,
Что поверит любой в идею,
Из моих пришедшую строк,
Что поверю в неё сама я,
Вдохновенной рукой сжимая
Твою руку, мой брат, мой рок.
Ты, который казался равным,
Наречённым, весёлым, главным –
Содержание стольких глав –
Их моя рука выводила.
Я здесь главная заводила.
О, как дар мой со мной лукав!
Правда жизни к тебе нелестна:
Ты отступник, пустое место.
А куда как ярко блестишь!
Ну так что же? – Я не в обиде:
Вдохновение в чистом виде –
И твоя трусливая тишь.
Над развалинами собора –
Вот оно: «из какого сора».
Только мраморной крошки хруст.
Только шорох испанской юбки:
За воланы своей голубки
Ты держись покрепче, прокруст.
Сам себя уложил на ложе,
Укорачивая, корёжа.
Хотя нет: тебе в самый раз.
Великан из тебя никчёмный:
Ты героем мной наречённый,
А моих не выдержал глаз.
Что же, всё это было всуе?
Дай мне руку. Перепишу я:
Наречённый, весёлый брат!.. –
Впрочем, нет. Оставайся с миром
Неудавшимся мне кумиром.
Новым светом глаза горят.
Инопланетянка
Среди людей я не умею:
Стихи рождаются в тиши.
Но чем я дальше, тем сильнее
Влечёт вас зов моей души.
Что я узнала о полёте
Среди распахнутых полей?
Куда ещё за мной пойдёте
И тонкой дудочкой моей?
Что я узнала о дороге,
О белой солнечной пыли?
И что вам до моей тревоги, –
Скажите, жители Земли?
Разум розы
Все произведения мировой литературы я делю
на разрешённые и написанные без разрешения.
Первые – это мразь, вторые – ворованный воздух.
Мандельштам
Пульс протестует, раня дробью частой
Меня же изнутри. Глаза сухи:
Нет сна. И есть – вина. И есть – причастность.
Но, боже мой, и есть ещё – стихи!
Куда спокойней жизнь в режиме прозы.
Но мне видны, пока бреду в бреду,
И логика лозы, и разум розы,
И кислород, который я – краду!
Шиповник
Шиповник так благоухал,
Что даже превратился в слово…
А. Ахматова
Этот мир предрассветный
пока ещё мглою окутан;
дремлют даже влюблённые,
свет своих глаз погасив.
Я же снова в бессменном дозоре:
в иные минуты
лишь поэты бессонные ведают, как он красив!
А когда я уйду
и останется утро слепое –
все слова на стихи израсходовав до одного,
я хочу стать пчелой, залетающей в белый шиповник,
залетающей в самую глубь,
в сердцевину его.
© Юлия Пикалова, 2020.
© 45-я параллель, 2020.