Летопись одного боя
Участок фронта, держим оборону,
Мы – это я и пятеро ребят.
Я говорю наводчику Арону:
Они нас вновь сейчас потеребят.
И точно, из ближайшего лесочка
Пошли толпою, за волной волна,
У каждого – по белому платочку,
И руки вверх: окончилась война!
Уже в окопе, мы им курагами…
Да что же это делается, блядь!
Они, как мух нас голыми руками,
Ах, надо было всё-таки стрелять.
09.27.15
Грустная история
Тропинки все проторены,
Слова – переговорены,
И ты молчишь, потухшая,
От пития опухшая…
Я вспоминаю, думаю,
Что повстречал беду мою,
А ты свою – той осенью,
В тот день зелёный с просинью,
И наши дни осенние,
Сходили за весенние,
Вовсю шуршали листьями,
В «Каштане» воблу чистили,
И пили «жигулёвское»
Под варево столовское.
Потом ещё добавили
За беднягу Авеля,
И не забыли Каина –
Не жизнь, а окалина…
По пьяному веселию
На облаке висели мы.
Пришли деночки зимние,
И скуки нет взаимнее…
09.25.15
Гвозди гнева
И народятся новые евреи…
Наталья Резник
предсказаниям кассандры
новой поросли
не поверят шлёма занд ли
жоржик сорос ли
самоеды из евреев
скунсы нации
застарелой гонореи
эманации
книги чёрные по нашей
по истории
изучали на черняшке
в консистории
и крестили нас нательным
моген довидом
самовитым самодельным
крыли вдовий дом
и братались с мухаммедом
младшим братиком
и сохой тащились следом
за солдатиком
и выходит что кассандра
птичка певчая
про евреев её мантра
но беспечная
мол настанут времена
цвета времени
сгинут хомских имена
в прототемени
ох уж эти душеведы
с нашим семенем
только сгинут самоеды
вместе с племенем
09.12.15
Фишка
потемнел агавы куст
отлетел мой август
что-то в этом сентябре
точно мушка в янтаре
ну до того красиво
прозрачнее курсива
а времени по фонарю
прийдёт конец и сентябрю
и в этом фишка травести
нам ходики не провести
09.04.15
Экзерсисы
На юго-западе Флориды
Сезон дождей, сезон дождей…
На пляж выходят нереиды,
Подмостки ладят из жердей.
И под дождём они танцуют
За полонезом менуэт,
То медленно, а то гарцуют
Под звон серебряных монет.
При чём, вы спросите, монеты?
Что лучше рифмы не нашлось?
Ах, эти вздорные поэты:
У них созвучие сошлось!
Теперь за дело, милый критик,
Пиита красный, как кизил,
Что он, умея много гитик,
Задумал и изобразил?
О жерди дождевые капли
Так ударялись, что поэт
Услышал не царапы цапли,
А звон серебряных монет!
08.31.15
Л. Д.
Ах, как прекрасен прошлогодний снег,
Я помню на губах мохнатые снежинки
Той памятью, что мы крепки её во сне:
Картинки с выставки, волшебные картинки.
Прощанье с этой жизнью ненавистно,
Её сокровища почище всяческих оков!
Так было встарь, и ныне так и присно
Пребудет до скончания веков.
Но что за цвинтарём? Мне кажется, я знаю,
Там август золотой, костров осенних дым,
Мой Днепр и Бульвар, Крещатик, Прорезная,
И там я навсегда останусь молодым.
Удавкой чей-то смех на горле туже, туже…
Но кто не верит, тем, конечно, много хуже.
08.28.15
Погодное
и кануло солнце
багровый закат
сулил нам
дурную погоду
скатился луны
электрический скат
и тоже погоде в угоду
и вот накатило
циклона циклоп
дырявит подлунную
оком
и страха по стенке
спускается клоп
пырнёт хоботком
ненароком
и крыша поедет
и окна сдадут
и смерч всё на свете
завертит
и рухнет очаг мой
последний редут
последний заслон
против смерти
тогда я проснусь
и возьмусь за стило
тайфун или
землетрясенье
пойму наконец
только здесь за столом
единственный шанс
на спасенье
08.27.15
Любезен мне рыцарь печального образа
Любезен мне рыцарь печального образа:
Львиное сердце, один против всех,
Отвага его без руля и без тормоза,
И безрассудность – единственный грех…
Я «делал» катрены и в столбик, и лесенкой,
И в бесконечную моностроку,
Разил я фантомы танкеткой* и песенкой,
Ох, доставалось от них ветряку…
Куда подевалось то время беспечное?
Я перестал городить огород,
Я сею разумное, доброе, вечное,
И жду, когда скажет спасибо народ.
_____
* двустишие в шесть слогов
08.05.15
Утешительное
По весенней лихорадке
Что ущелья, что распадки,
Те и те, хотя опасны,
Одинаково прекрасны.
У весны свои порядки:
От любовной лихорадки
До утраченных иллюзий –
Всё сгодится нашей Музе,
Чтобы снова изваять
Строчку красную на Ѣ.
Ну, а если не красна,
Будет новая весна.
08.01.15
Аллюзии
«И вечный бой», – уныло думал Блок,
Взирая на пустынную страницу,
Размер, однако, Блока пововолок,
(Смотри про ангелов и власяницу).
А после смерти – старый новый круг,
Всё та же улица, фонарь, аптека,
На воду спущен тот же самый струг,
Гребцы в цепях и капитан калека.
Да что с того, скрипит моим пером
Послушный ангел или ангел падший,
Жизнь всё равно проходит чередом,
А я сто лет, как без вести пропавший.
Пью горькую, да кто теперь не пьёт…
С тех самых пор душа моя в полуде,
И вот царю послушник подаёт
Хмельную голову на блюде.
07.22.15
Повторение
И вновь я охочусь
за первой строкой,
красоткой, кокоткой ли,
старой каргой…
Хотя намерения
и не преступны,
вторую неделю
все три неприступны,
вот я и страдаю
душой, животом,
лечусь, фантазируя
живо о том,
что муза моя,
хоть не сыщешь капризней,
но внемлет вполуха
моей укоризне,
и всё обещает,
приду, мол, опять,
и сделаем что-нибудь
снова на ять.
Вот так и живу
в ожидании чуда,
покуда живу,
сочиняю покуда…
07.19.15
Я отвык от зимы
Я отвык от зимы,
от её белоснежных красот,
от мохнатых снежинок
и ветра студённого от,
и от стужи в трамваях,
в троллейбусах, даже в метро,
и призывов попутчиков:
врежь ему в ухо, Петро!
и оттаявших пальцев
и боли, сводящей с ума,
от сугрева гидролизным
и пирожком из дерьма,
от вонючих носков,
что на рёбрах дымят батарей,
и от шёпота: слышали,
этот Высоцкий – еврей?
мы теперь отогрелись…
здесь лето всегда и жара,
и нередко, однако,
нас местная ест мошкара,
ест без разбора,
будь ты иудей, будь эллин,
и веришь хоть в бога,
хоть в чёрта, а хоть в Мэрилин,
ты плати, знай, налоги,
и это свободы цена!
а рабство вернётся,
когда опустеет казна.
07.16.15
Ну что гадать о смысле бытия
Ну что гадать о смысле бытия…
Мне возразят: о чём, как не об этом?
Им нет числа, вот может быть, и я
Свяжу себя бессмысленным обетом.
И стану ёрзать с веком наравне,
Как Предводитель надувая щёки,
На этой ли, на той ли стороне –
Такая разновидность караоке.
Философ глуп, юродствует поэт,
Но популярно пенье под сурдинку,
А то, глядишь, звезду на эполет
Схлопочешь за поклёп на аскорбинку.
Да нет, коллеги, это житие
Мы с вами понимаем слишком разно:
Цель бытия – унять небытие,
А людям жить сей цели сообразно.
07.11.15
Cote d'Azur
Ах, этот вечер в Сен-Тропе!
Спасибо, ваша милость.
Струилась белка по траве,
Трава в ответ светилась,
Катилось к нам издалека
Дыхание лагуны.
Я напевал, а вы слегка
Перебирали струны.
И плыл троллейбус по Москве,
Арбат катил рекою,
И привечал апрельский сквер
Нас белою рукою.
Мы в сад спешили городской,
И там читали стансы,
А музыканты день-деньской
Наигрывали вальсы…
Из-за деревьев: «Исполать!»
Народ, цветы, улыбки,
Все стали хором подпевать
Про флейточки да скрипки.
Я эту память берегу,
Она острее жала:
Мы на Лазурном Берегу,
Вы, я и Окуджава.
06.29.15
Mea culpa
Меня упрекали во всём, окромя погоды…
И. А. Бродский
Себя упрекаю во всём, включая погоду,
И не зависящие от меня обстоятельства,
И то, что счастливого случая ждал по году,
И с неприятелями часто приятельствовал.
И то, что только в молодости и был молодым,
И то, что состарился, клятве своей вопреки,
И то, что женщинам не раз говорил: погодим…
И то, что хотел в поэты, а попал в дураки.
Похоже, оставлю после себя пустое место,
Отверстие, как говаривал Иосиф Бродский,
То есть, если никого нету, значит, сиеста,
Или смены караула первые наброски.
Электрический ток – это движение дырок,
Предсказано, а теперь и на плёнку отснято.
Если караул на месте, то не до придирок,
Но и место пустое одинаково свято.
06.20.15
В. К.
Ах, как бы это, господи,
забыться на часок…
Виктор Каган
«Ах, как бы это, господи,
забыться на часок»,
чтобы очнуться в августе
на пляже у Днепра,
когда ловлю кирзовый мяч
я мягко на носок,
замахиваюсь слева,
а забиваю спра…
Ах, как бы это, господи,
вернуться на денёк,
в то лето, в лагерь «Солнечный»
на берегу реки,
где все девчонки-мальчики
играют в «ручеёк»,
а ты не отпускаешь
горячечной руки.
Ах, как бы это, господи,
остаться навсегда
по голубую с зеленью
сторону кулис,
где дни стоят не считаны,
не считаны года…
А старики, мне кажется,
такими родились.
06.10.15
Плетенье слов…
Плетенье слов –
смешное ремесло,
ему не учат,
за него не платят,
а бочары
пустые бочки катят,
поскольку слово –
это не число.
Случается,
что гром порожняка
они же выдают
за гром оваций,
толкуют о примате
инноваций,
о магнетизме
без железняка…
Их приговор
бессмыслен и суров.
Избавь нас, Господи,
от всяких бочаров!
05.29.15
Теннис и нумизматика
To Wolfgang Vogel
Мне семьдесят семь,
партнёру восемьдесят четыре,
играем два раза в неделю
по два сета
в конце игры мы выглядим,
как черти в мыле,
игра на деньги:
один сет – одна песета.
Я задолжал партнёру
восемьдесят пять сантимо,
большие деньги,
как ни посмотри на сумму…
Поминаю всуе
каудильо Франко, вестимо,
и ещё короля ацтеков –
Монтесуму.
Сегодня очередь партнёра
упоминать всуе,
и он, не задумываясь:
ах, этот Бисмарк…
Два сета гонял его,
по всему корту прессуя,
а он всё оправдывался,
мол, душит насморк.
Мы же старой закваски
любители-нумизматы,
А песету давно
изнасиловал евро,
когда в нулевые
европейские зен-харизматы
склонили к сожительству
Испанию, стерву.
Впрочем, речь не об этом,
она о теннисе,
о канцлерах, дуче,
вождях разных стран…
Всем им, конечно,
наше почтеньице,
но во Флориду –
No Pasaran!
05.22.15
Гадалка
Цыганка стояла в тени у ворот,
А двор наш галдел без умолку,
И мама… о детях. Какой поворот!
Гадалка поймала наколку,
И тут же сказала: красавица, дай
На мальчика я погадаю.
Зовут его Юрик, он разгильдяй,
Но школу закончит с медалью,
А Бэлла, сестричка, постарше она,
Годков так, пожалуй, на десять,
Пойдёт за солдата. Мама пшена
Велела цыганке отвесить.
А муж твой, Абраша, в тюрьме пропадёт,
Я многое там повидала…
И было похоже, цыганка не врёт,
А вдруг нам судьбу нагадала?
Но что поразительно, мать об отце
Ни слова тогда не сказала.
Гадалка ушла, бросив куль на крыльце…
От нас два шага до вокзала.
С тех пор отшумела годов кутерьма,
То горка, то круча, то балка.
Была и медаль, и солдат, и тюрьма.
Была ли колдуньей гадалка?
05.01.15
На воде
Высокое солнце и пляж золотой,
И парус на синей волне,
А в яхте на вахте матрос молодой,
В любви объясняется мне.
И, надо признать, что в его словаре
Отнюдь не матросский жаргон:
Зовут меня Машей, Андрюша (Андрэ)
Меня называет Марго.
Клянётся, что с первого взгляда любовь,
Что жить без меня – маята,
Что каплю по капле отдаст свою кровь,
Что я, как ребёнок свята,
Что если бы замуж пошла за него,
Не знали бы горя вовек.
Забот нам оставлю всего ничего,
Такой я, Марго, человек.
Грудью опавшей ветрила висят,
Воды голубой купорос…
Отец олигарх, а мне пятьдесят.
И всё же, спасибо, матрос!
04.18.15
© Юрий Берий, 2015.
© 45-я параллель, 2015.