Разувакина Наталья[вне конкурса]

Ветер опять с востока -
волны звучат иначе.
Гасишь волну восторга,
знаешь наверняка:
лучше забыть приметы,
щуриться по-кошачьи,
чем обнаружить метку
смотрительницы маяка.

Давеча был корабль:
соль, сухари, зелёнка,
солнечный круглый рубль -
круглой Земли тоска,
да молоко сухое...
Жизнь моя на излёте.
Смотрит кино плохое
смотрительница маяка.

А капитан руку
кладёт на моё колено.
От бороды луком
пахнет и табаком.
Под перехлёст чаек
два странника во Вселенной
 синхронно глотают чай и
счастье, и в горле ком.

Утром ушёл в небо -
я вслед ему не смотрела.
Не пел, не глядел, не был -
иначе сожжёт дотла.
Вот молоко сухое.
Вот каша и пригорела...
А самое колдовское
осталось на дне котла.

Ах, капитан Ветер!
Веды твои пали.
Лампа моя светит
светом любви иной.
В пепле мои ноги.
В масле мои пальцы.
По водам босой среди ночи
Кто-то идёт за мной.

Когда он пьян, жена - совсем одна
Погружена во все полутона
Печали акварельной и тщедушной.
Она нужна - печаль, а не жена.
Она печать, привычна и нежна,
Стена, печатный пряник под подушкой.

И трещинка бежит по потолку,
И счастье убывает по глотку,
Перетекая в тоненькие вены
Весны - ау, кукушечка, ку-ку!
А у него чекушка на чеку
И взгляд шуруповёртовый совиный.

А ночь ошеломительно длинна.
Крадётся непонятная весна -
Ни серенад, ни шёпота, ни храпа.
Мы падаем в иные времена -
Страна к чертям, а мы всего лишь на
Четыре лапы.

В бесстыдной конуре
Внутри микрорайона,
Где ёлка во дворе
И мусорки вокруг,
Сияет красный крест,
Бессмысленный, как стоны,
Подарки медсестре
И карамельки с рук.

А впрочем - всё пошлей
И будничней, и гаже.
Досадней только клей
На сломанном ребре.
Как ты пила рассол,
Как ты варила кашу,
Кроила по косой
И целовала крест!

Проталины твои -
Следы надежд горячих.
Любовник, конвоир -.
Во тьме не разберёшь.
Я не вольна судить,
Я точно так же плачу,
Заплатка на груди,
Где ложка - там и ложь.

Твой галоперидол
Страшней любого спирта.
Твой опечатан дом,
Свобода - гоп-ца-ца!
Порог тебе да Бог,
Да во поле не спится.
Звезда Чертополох
С тобою до конца.

Дети, рождённые у большой реки
Так откровенны бывают и так резки,
Летом - блины по водам, зимой - коньки,
И в целое небо - ветер, куда бы деться.
Только антенны стрельчатых тополей
Ловят тебя, как бешеный суперклей.
Сдача в ладошке - девочка, не пролей
Цельное - вот те ГОСТ! - млечное детство.

Мокрой травой ранить-ласкать ступни,
Песней-молвой реять - поди согни!
Только живой лодочкой не тони,
Только не бойся -
Даже когда всё за тебя решат,
Огородят, выпустят лягушат,
Даже когда будешь ты кровь мешать
С молотобойцем.

Проклятый град - Екатеринсвердловск.
Станция ад, псевдостоличный лоск.
Вынесли изумруды, выносим мозг.
Спесь на крови,каменные подвалы.
Пятна рябин, ржавый капкан войны.
Слёзы мои цвета речной волны
Не исцелят раны родной страны,
Этого мало.

Свет предзакатный жёлтый густой-густой.
Нас миллион, а может быть - тысяч сто.
Господи, рядом с каждым из нас постой
И сохрани от гибельного мейнстрима!
Дети реки отходчивы и легки.
Что им твои походы, твои штыки.
Смотрят не исподлобья - из-под руки,
Целятся мимо.

Никаких кофеёв!
Полон дом до краёв
предвесенней смешной круговертью.
Папа варит козу,
Саня лечит шизу,
я веду разговоры со смертью.

Никаких кофеёв!
Ни адов, ни раёв.
Отоспаться за целую зиму -
размечталась, ага.
Голубые снега
разметались и сраму не имут.

Завтра в красном плаще
позабуду вообще
острый дух перезрелого юга,
где в кофейной пыльце
на игольном конце
мы запомнить пытались друг друга.

Никаких кофеёв...
Тихий час, детский рёв
заметают нежданной порошей
золотую весну,
мировую войну
и тебя, мой хороший, хороший.