Артем Захаров

Столь очевидно-банальны Наши поступки и беды, Движемся горизонтально В стоптанных душах и кедах, Камерны наши успехи, Наша усталость привычна, Отягощенная эхом Не подтвердившихся истин. Где-то, за стершейся гранью, Предощущенье паденья, Но нас все также спасает Нечто среди повседневья… Светел мирок неприметный, Чайник, на кухне шумящий… Шесть оквадраченных метров Нашей любви настоящей

Зима, зимы, зиме, зимою… Светлеет даль, темнеет небо, Вдали – меж небом и землею Чуть виден – волк идет по следу. Над ним, растянутый в полмира, Холодный блеск февральской ночи, И распростерты в небо крылья Ветров, и снежных многоточий. А волк не прекращает бега По насту, к следу припадая, Как рок, как смерть, как неизбежность, Которых жертва и не знает… Вот так и мы, судьбы не ведав, Плетем свой след под небом мглистым, А волк идет, идет по следу… Как быстро, господи, как быстро…

Плавно проносятся пары В блеске колонн и паркета, И заполняют пространство Жизнью, гармонией, светом. Вечность повержена звуком, Время застыло в картинке… Пары несутся по кругу В этом слепом поединке: Между безжалостным тленом, И красотою момента, Ставшим над бренностью мира… И, забывая, что смертны, И, забывая про время, – Не суждено расставаться – Слились душою и телом В этом стремительном танце… Пусть мы наивны и глупы, Но – время замерло, встало – Пока в этом миге и звуке Вечное наше начало…

Бесспорно, в нем что-то не то... "Бесспорно" - звучит, как "бесславно"... Он в драповом старом пальто – Шпион, проваливший задание. Не знавший паролей и явк, И слова-то «явка» не знавший… Он словно приказ «не стрелять!», От всех эшелонов отставший. Глашатай давно протрубил Приказы, и прочую нечисть, А он все секреты забыл… Уставивши взгляд в бесконечность, Стоит на развилке миров – Тайник для нездешних посланий, В пенсне, и все в том же пальто – Шпион, приходивший за нами…

И столь привычно колдовство, столь неприметно: Мой день, стучащийся в окно порывом ветра… Среди безудержных причин бродить, внимая… И снова разрывает сны звонок трамвая. У нас с ним давняя вражда, неугасима, А во дворе – и вдоль двора проходят мимо Те атрибуты колдовства, в июльской пыли – Плывут, качаются едва, …истерлись, скрылись За поворотом, за углом, за прошлым веком, Коснувшись памяти легко, порывом ветра Опавший лист разворошив неосторожно… А воздух все еще дрожит подкожной дрожью, Напоминая прошлый век, на суд идущий, И приговор на сотни лет, и взгляд опущен… А впрочем, та же кутерьма, где дым отечеств – Пока не кончились дрова, и воск для свечек, Пока невзрачны и темны в окладах лики, Все атрибуты колдовства равновелики, Разделены между людьми… все, как и прежде… Я по июлю, по пыли влачу надежды…