Марина Багдасарян

День рожденья пахнет детством,
Детство пахнет молоком,
Молоко – лужайкой летней,
Лето – морем и песком.
Пахнет осень листопадом,
Листопад – сырой землей,
А земля - роскошным садом,
Вишней, розовой зарей.
Пахнет зрелость увяданьем,
Увядание – тоской,
Пахнет старость назиданьем,
Назидание – судьбой.
А судьба - она такая,
Ароматов бездна в ней.
Исчезают, возникают,
То слабее, то сильней…

Ноткой грусти, ноткой боли,
Каплей счастья, каплей солнца,
То в мажоре, то в миноре
Запах в сердце отзовётся.

Морское рифмуется имя
С картиной в старинной гостиной,
С подружкой подушки периной,
Со сладкой-пресладкой малиной
В уютной плетёной корзине
И с треском поленьев в камине
За ужином длинным-предлинным...
А ты говори, говори мне,
А ты повторяй моё имя:
«Марина, Марина, Марина…»

Дождинками с неба и мне бы
С землёй утолить свою жажду,
И вновь, как всегда, как однажды,
Расправить увядший свой стебель…
Ворвётся, вольётся волнами
В оправе знакомого тембра
Прольётся по трепетным нервам
Раскрашенное стихами
Тобою любимое имя
Марина, Марина, Марина…

Поставлю точку.  Сяду в самолёт.
Растает за щекой конфетка взлётная,
Как в детстве… Стюардесса и пилот
Привычно оттрубят свой текст бессчётный. Я

Вберу в себя все чувства, как шасси.
В мой век (не золотой и не серебряный)
Не думать о тебе – превыше сил:
Рифмуется настойчиво, растерянно…

Молчит в режиме нужном телефон,
Но, если наше время не просрочено,
Я, может быть, сменив страну и тон,
Поставлю вместо точки многоточие.

Как не поверить в его небылицы?
Славен барон неумением врать!
Рада бы я промолчать и смириться –
Только мне что-то мешает опять.

Не покидай свою бедную Марту!
Не улетай в этот раз на Луну!
Будешь, не спутав их грязные карты,
Просто садовником в просто саду.

Мюллер? Мюнхгаузен? Быть? Притвориться?
Здесь? На Луне? Лишь бы только со мной...
Как же противны их лживые лица!
 – Милый... Люблю... Знаешь... Порох сырой!

Небо встревожит искусственный всполох,
Не повернуть уже времени вспять.
Чёрт меня дёрнул признаться про порох,
Бог не помог мне тебя удержать.

Ты, улетая, велел улыбаться
И обещал, что вернёшься в шесть дня.
Полночь... Ноль шесть... Полдень... День... Восемнадцать...
Марта без Карла навеки одна.

Она знает, что красна изба пирогами.
Умеет крестиком вышивать, сильна в оригами,
освоила карвинг, слагает хокку –
а он всё скучает, не замечает, ни толку, ни проку.
Может, стоит попробовать ногти – гель лаком, губы – уточкой,
модный парфюм, дурацкие шуточки, притвориться дурочкой,
примерить новый прикид: высоченные каблуки, декольте, силуэт ультра слим…
может, сработает как посыл, чтобы он… чтобы с ним…
Перестала, устала, решила: не стоит притворяться, стараться, блистать.
Стала, как раньше, вдыхать рассветы, рисовать всё на свете, дразнить пирогами, мечтать,
в вальсе кружиться, петь с соловьями, играть словами, любоваться закатами…
А на восходе – он, тот самый, с кольцом и сватами.