Светлана Куралех

                 ПЕРВЫЙ ОБСТРЕЛ

Числа не помню. Середина лета.

Мне показалось, взорвалась планета!

Собаки, люди… Кто успел, в чём были…

И детский плач, и все бегут в подвал.

А телевизор выключить забыли,

а там кино  «Раба любви», финал.

Как долго лифт распахивает двери,

и мысль о смерти в каждой голове.

А где-то сверху: «Господа, вы звери!»

И где-то в небесах уже: «Вы зве-е-е…»

  РОДИТЕЛЬСКАЯ СУББОТА

Третий год выживаем. И память храним.

Сколько страха, и крови, и боли…

Я забыла дорогу к могилам родным,

я иду, как по минному полю.

Крест один наклонился, другой – наповал:

не щадили и мёртвых обстрелы.

А  родительский памятник наш  устоял!

Помолчим. Слава Богу, все целы!

                * * *

Нет, со мною так не надо…

Жизнь моя теперь проста.

У меня одна отрада –

песня с чистого листа.

У тебя одна повадка:

душу мне на части рвать.

У меня одна загадка:

как я буду зимовать.

Что скребут на сердце кошки,

я не стану разглашать.

Мне бы только свет в окошке

через холод продышать.

БЫВШИЙ ДРУГ

Хохмач в литературном деле,

любитель шуток на ходу…

Ах, как мы  весело гудели,

дудели как - в одну дуду!

Но жизнь – учитель наш суровый

шутливый охладила пыл,

и в друге бывшем облик новый

и незнакомый проступил –

нет-нет, не то чтобы Иудин,

но что-то разделило нас.

Я поняла: стрелять не будет,

а деньги на патроны сдаст.

                         * * *

                            Сестра моя – жизнь.

                                          Борис Пастернак

А жизнь добра. А жизнь мудра.

И я моей сестрице

который день кричу «Сестра!» -

как пациент в больнице.

Дни собираются в года.

Весна вот-вот очнётся.

А я всё жду и жду, когда

сестра мне улыбнётся.

Но шепчет жизнь: пока нельзя –

на всё закон всевышний…

И застилает мне глаза

слезами зимней вишни.