Марианна Казарян

сколько жизней прошло, мой чудак,
сколько было глухого молчания.
утекая сквозь пальцы вода
отжурчала.

как же медленно ты убивал,
как же быстро опять воскресала -
и зеленой казалась трава,
по которой бежалось

так легко, как все смерти назад,
за твоей убывающей тенью.
и уже мне самой не сказать
где я.
 

падать в снег...
когда же это было? —
и смеяться, как в последний раз.
но зима дождями затопила
городок, и серость по дворам
ходит, бродит, заполняя ниши,
в душу заползает — не сбежать.
падают еще на землю шишки,
листья обреченные лежат,
жалобно шурша, как будто просят
тихого приюта...
мне б самой —
в край, где белым все вокруг заносит,
и бежать по снегу до мимоз.

опустело, остыло, затихло...
в сером воздухе – серая тень.
где-то осень плетет паутины,
где-то цапля идет по стерне.

в этой легкой тоске проходящей
мелкой россыпью падает дождь,
и скользят сизой стайкой барашки.
смотришь в небо, как будто плывешь

вдоль костров, догорающих кротко,
к одиночеству скроенных снов.
и качается шаткая лодка
над поющей в полях тишиной.

стоишь напротив – ничего не изменилось, –
знакомые слова, мелодия всё та же.
но небо... небо словно вымазано сажей –
не тот октябрь, не те ветра, и дождь лениво

стучит по листьям, – перестанет – станет тихо.
и только голос из далекого – так близко, –
как слышала, как вспоминала – теплый низкий.
стоим – невозмутимы.

когда же было?.. или мы не расставались?
и не замолкли, домолчав до разных судеб.
ты говори, я слышу, – время застывает
на этом перепутье.

весь этот джаз - все эти «я и ты», -
однажды были, но не будем завтра.   
шершавый воздух неприютно стыл,
поникли за ночь на газонах астры.

листаю пустоту затихших дней,
укутанных в осеннесть, будто в кокон,
и с каждым вдохом ближе и родней
в тяжёлом небе отдалённый клёкот

и разговоры долгие с дождём,
и тонущий безвольно сонный город,
но непривычен опустевший дом,
задёрнутые до предела шторы.

весь этот джаз - всё тот же лейтмотив   
с начала и до самого финала.
в глухую осень каплями летим,
а ей всё мало.