Юрий Литвяк

В провинциальной тинистой тиши
Живёт в болоте Жаба-меланхолик,
Сидит в трясине, никуда не ходит,
И всех вокруг ругает от души.

Проснётся Жаба утром – и сперва
Ворчит на шумных птиц – соседей сверху:
«Вы лодыри, а мне вот не до смеху –
Без выходых ворчу я… ква-ква-ква!

Соседку-Жабу нужно разбудить,
И вместе с ней до самой поздней ночи
Мы умудримся и беспозвоночным
И позвоночным кости перемыть!»

 - Лягушка Ленка выросла едва
И залетела от лягушки Васи,
Сынок у них – ну просто головастик!
- Как славно, что мы девы… ква-ква-ква!

 - Мне предлагал замужество Тритон,
(Я очень привлекательная самка!)
Но у Тритона нету даже замка,
И бородавка мелкая притом!

«Вот многие сейчас твердят: Москва,
Хотят туда уехать очень сильно,
А мне милей родимая трясина!
 - Везде всё одинаково, ква-ква!

Я никогда не выйду за порог,
Я никогда не попытаю счастья…
А виноваты в том, конечно, власти!
Вон, лев подался на четвёртый срок!

Лишь я одна во всём всегда права,
А потому – надуюсь, словно шарик,
И поворчу на всех, кто мне мешает…
Мораль проста: кончайте ква-ква-ква!

Время – самый жестокий учитель, 

Время – самый суровый судья;
Умоляйте, бегите, кричите -
У него будет воля своя…

Победившие смерть в рукопашном,
Под обстрелом, в блокаде, в дыму,
Повстречались с противником страшным:
Сила времени – имя ему.

Ведь в потоке бурлящего быта
Молодёжь не всегда повторит
Эту клятву: «Ничто не забыто, - 
И, конечно, -  никто не забыт».

Так, быть может, 9 Мая
Для того человеку дано,
Чтобы в сердце вонзилась прямая
Из истории нашей родной.

Со страниц пожелтевших альбомов
К нам протянется прочная нить,
Ведь в России не сыщешь и дома,
Где бойцов не пришлось хоронить. 

Пусть не только 9 Мая
Вспоминает об этом страна;
Всех нас время сотрёт и сломает,
И останется только… ОНА.

Наша память – святыня живая,
Благодатной весенней порой
К поколениям новым взывает,
Как единый народный пароль!

От первого заливистого плача

До предмогильных старческих седин
Мы все желаем жить, лица не пряча,
А сами -  по уши в грязи сидим.

От совести своей сбежав, как страус,
Уткнувшись лбом в зыбучий плен песка,
Среди  безбожной лжи и подлых кляуз
Мы не стремимся истину искать.

И забывать про совесть входит в моду,
И осознать не можем мы, увы,
Что все судьбой отпущенные годы
Живём, не поднимая головы.

Нелёгкий труд – иллюзию разрушить,
Но совести законы таковы:
Кто для неё откроет свою душу,
Тот никогда не спрячет головы!

Когда спадёт завеса золотая,
В минуту совесть превратится в плеть;
Я раны на душе не залатаю,
И вам на сердце шрамов не стереть...

Но вместе мы поднимем правды знамя
Под ободок небесной синевы…
Пускай посмотрят все, кто рядом с нами
Живёт, не поднимая головы… 

Эта улица мне -  как родная…

Сотню раз ты исхожена мною…
Вот опять я тебя вспоминаю,
И душа моя сладостно ноет.

Улыбаюсь пейзажу простому:
Каждой лавочке, каждой аллее…
Эту улицу, эту истому,
Я в себе берегу и лелею.

Это, верно, случается с каждым,
Чья судьба – как шальная карета;
Кто томился тоскою, как жаждой,
И вернулся к источнику света.

Я неспешно листаю страницы
Толстой книги по имени Память…
Эта книга, что в сердце хранится,
Может нас исцелить и изранить.

Вон по тем закоулкам когда-то
Мы друзей на вокзал провожали…
Я навечно вписал вас, ребята,
В сокровенные сердца скрижали!

Для меня  нет названья чудесней…
Я шепчу два ликующих слова…
Имя улицы, ставшее песней -
АКАДЕМИКА КОРОЛЁВА!!!

Дело было в гараже.

Разгорелся спор. Вначале

Лыжи (старые уже)

Самокатик поучали:

«Ты ведь в первом же снегу

Захлебнёшься, неумеха!

То ли дело я: могу

Хоть на край земли доехать!

С палками дружу сто лет,

Вместе днём и тёмной ночкой,

Вместе обошли весь свет!

Ну а ты кто? Одиночка!»

Самокат ему в ответ:

«Вы ужасно устарели!

Никакого снега нет,

Ведь родился я в апреле.

И расстрою вас, увы,

Что-то я нигде не вижу,

Чтобы по дворам Москвы

Рассекали чьи-то лыжи!»

Лыжи крикнули: «Беда!

Без ума совсем мальчишка,

Зим не видел ты? Тогда

Лучше, может, помолчишь ка!»

Весь их спор не передашь,

Чуть друг друга не побили!

К счастью, заезжал в гараж

Папа на автомобиле.

Рассудила их машина,

Встав со спорщиками рядом:

«Я порой меняю шины,

Ну а вы – меняйте взгляды!»