* * *
Осенний дирижёр –
Зияющая рана –
Слабеющей листвы невыносимый свет,
Сквозь суету теней вечернего органа
Отрывистые па
Суровых кастаньет.
И нет иной земли,
Где листья пахнут солью,
И не сыскать причин, и не просить пощад,
Лишь тишина ветвей склонится к изголовью,
И свищет вперебой,
И плачет невпопад.
Мы потеряли след
В струящейся метели
Отжившего листа скрипичного ключа,
Немой восторг горит тавром осенней прели,
И эта немота –
Звучит – пока – ничья.
Лови скользнувший лист –
Загадывай желанье,
Танцуй на крутизне простуженных сурдин,
Есть поздняя пора счастливого незнанья
Пред жертвенным костром,
Чей дым неуследим.
1990
* * *
Теперь уже и Бродский умер,
И не осталось никого,
Кто был бы болдински безумен,
Как выстрел в небо над Невой.
Прёт время – тусклая порода
В отвал, не стоящий труда,
Семья осталась без урода,
Но для чего она тогда?
октябрь 2007
* * *
Друзья… Забудем эти пасторали,
Когда уже не в силах мы помочь.
Я знаю, что друзей не выбирают
Среди умерших и ушедших прочь.
Друзья и мамонты… А век какой на стрёме –
Железный, если по календарю,
А я живу в пятиэтажном доме
И сигареты горькие курю,
Друзей зову. Мне отвечает эхо –
И стены накреняются, дрожа…
Вот позади очередная веха,
Запахана последняя межа.
Друзья, уже ни гимны, ни хоралы
Вас не вернут в мою тугую ночь,
Я знаю, что друзей не выбирают
Из тех, кому не в силах мы помочь,
Куда же вы! Друзья проходят мимо,
И длится, длится эта пантомима
Под музыку невнятную шагов.
Последний друг показывает спину,
Но остаются звуки клавесина,
Тяжёлый дождь и запах городов.
Но остаётся музыка и горе,
Но остаётся надпись на заборе,
Жизнь остаётся тяжестью примет,
И ты богат. Но счастлив ли? – Едва ли!
Когда б меня по имени позвали
Друзья ушедшие, которых нет.
1978
* * *
Это время идёт,
Всё трезвее и тише,
Это память стучит
Костылями утра,
Так давай помолчим
Этот малый излишек,
Этот малый излишек
Больного тепла.
Всё, что ведомо мне
О судьбе подневольной,
Всё, что ведомо мне
И тебе и ему:
Истекает дождями
Неба старая сводня,
На плечо надевая
Пустую суму.
В тучах зимнедождливых
Затерялась планета,
И рождественский дождь
Всех крестѝт до костей,
Как звезда Вифлеема,
Растерявшая светы,
Век идёт по дороге
Несытых страстей.
Я один из твоих
Из немых конвоиров,
И тебе никуда
Не уйти от меня,
Я из мёртвых твоих,
Что пока ещё живы,
Отошедших твоих
На конвое сменя.
Я открою твои
Костенелые жилы,
Белой кровью твоей
Я омою ступни,
Мы из мёртвых твоих,
Что всегда будут живы,
Потому что планете
И небу сродни.
Белый пламень стоит
У меня в изголовьи,
Я тебя прокляну,
Самый серый из дней,
Но проклятьям моим
Не сбываться сегодня,
Никогда не сбываться,
А это – страшней!
1986
Колыбельная
Маленький серый лондон*.
Капает, капает с крыш.
Что же ты крутишь локон
И по ночам не спишь.
Где-то гремят морозы,
Кончились папиросы,
Глухо пробило пять.
Дремлет орган забора,
Но Иоганн в запое,
Маленьким надо спать,
Спать, свою боль баюкать,
Ждать не тепла, но вьюги,
Не находить – терять.
Надо считать баранов,
Спрятать в подушку раны,
Слышишь, пробило пять.
Все мы одной породы,
Пасынки непогоды,
Поздно теперь менять.
Дует со всех отдушин,
Но почему так душно?
Маленьким надо спать.
Белая птица чайка,
Белая, словно чайник –
Это уже во сне.
Скоро настанет утро
Всей суетой минутной.
Будет зима и снег.
--
лондон* - нарицательное
1980-е
* * *
Невыносимый звёздный свет,
Как нить, протянутый над бездной,
Ты брошен в темноте беззвЕздной,
Свет звёзд, которых больше нет.
Но, может быть, в иной черёд
Сама звезда, чужда запретам,
Оставлена минувшим светом,
В грядущем свете оживёт.
Существованье – это сон.
Всё, чем бы мы ни дорожили,
Подвластно ярости пружины,
Что движет стрелки в унисон.
А может быть – наоборот:
В мирах, исполненных причуды,
Мы – сна прозрачные сосуды,
И это – время в нас живёт.
сентябрь 2007
* * *
Небо ночное стоит за плечами,
Плачет звезда̀ми жасминных урочищ,
Боли твоей подобает молчанье
И исполненье часов и пророчеств:
В каждом рождённом плод поздних раздумий,
Мудрость язычества, тайнопись бреда,
И для того, кто посмел обезуметь, –
Эта земля – только нижнее небо!
1987
* * *
Мальчик тонкий, как икона –
Не пожать руки.
В этом доме всё исконно,
Даже сквозняки.
Грустным именем Елена
Беды назову,
День погаснет постепенно –
И – ничком – в траву.
Небо выцвело в окошке,
Тяжела рука,
Алюминиевые ложки,
Чай из табака…
Вдруг ударит с небосклона –
Ослепью – в глаза!
Мальчик тихий, как икона,
Тихий, как слеза.
1981
* * *
Будь счастлив, человек, сегодня ты умрёшь.
Сегодня Божий суд, дарующий прощенье,
Как первозданный снег. Как благодатный дождь
Проходит над землёй, не мысля возвращенья,
Да будет тишина Присутствия во всём!
Смерть – тихое дитя аттической печали.
Оставлены дела и мысли ни о чём,
Не всё ль тебе равно, как прежде величали…
Будь счастлив, человек, всё кончилось добром,
Ты пущен в вольный свет, куда глядел из окон.
Душа, как мотылёк, скользит сквозь бурелом,
Где в глубине ветвей пустеет мёртвый кокон.
31.04.2008
В. Р.
В те годы, полнолунные, слепые,
Сходились в круг пропойцы и святые,
И плавились коричневые розы,
И зеркалами преломлялся образ,
Вокруг роились тени Пастернака,
Свет светом был, не покидая мрака,
И грязь остроконечную месили,
И метили в пророки да мессии.
Здесь музыка печально царовала
И, как всегда случайно, целовала,
И тени в круг сходились понятые,
И маялись фрондёры и витии,
Но тихо жили, тихо пировали
В холодном неустроенном подвале,
Где день за днём творился одинаков,
Весь в дарованье слова или знака.
А время шло и нас не замечало,
Кругами расходилась тьма причала,
И сквозняки, распатланны и наги,
Нас уносили, как клочки бумаги.
Смотрите в опустевшие анналы,
Мы были здесь, поэты и менялы,
Во времени, осевшем книжной пылью,
Как храм великодушному бессилью.
июль 2002
Огнедышащий гений заката,
Что пророчишь нисшествие тьмы!
Или чем-то земля виновата?
Или нам не довольно зимы?
Может, мы и немногого стоим
Пред великой твоей крутизной,
Перед тягостным настом историй,
Перед мёртвой и дикой страной,
Только тьма, что пугала в начале,
Обернётся покоем в конце,
И закат догорит за плечами,
Как забытый фонарь на крыльце.
21.04.2011
Я не могу ничем тебе помочь,
Ты – дочь моя, железная, немая.
И поезда, идущие сквозь ночь,
Тебя гудком протяжно поминают.
Россия – тьма! Россия – окоём –
Сквозь бурелом кочующего дыма, –
Что даже в Божьем царствии твоём
Ни небо, ни земля неисследима.
26.07.2012
Л. Б.
В пути
Он (и к нам) приходил,
Сидел у костра,
Говорил, что к утру мир сгорит дотла,
Говорил, что останутся
Он и мы,
Потому что миру мы не нужны,
Говорил, что мы соль, говорил, что свет,
Говорил,
У него был на всё ответ,
Что отец у него мера всех мерил,
Говорил,
Говорил.
Мы сидели вкруг,
Мы глядели в ночь,
(Да и чем мы могли ему помочь!)
Он, конечно, прав,
Мир, конечно, плох,
Так и он не бох*.
А он всё говорил.
(Не мешали. Пусть!)
Сквозь слова в словах проступала грусть.
Ведь у каждого есть,
Что сказать другим.
Те слова, как дым!
А, когда ушёл,
За его спиной
Мрак сомкнулся,
Ветхий
И шерстяной,
Ни один из нас не заметил след.
Догорел костёр.
Наступил рассвет.
--
бох* - упрощение лексики
16.04.2013
* * *
Ужасная весна, но мы ещё в седле,
Но мы ещё поём стреноженные песни
О розе и золе, о небе и земле…
Как трудно умирать в открытом поднебесье,
Когда лишь краткий век, скользящий в пустоту,
Ты с миром правил связь, чтоб навсегда остаться,
Жить в четырёх стенах, как пламя на ветру,
И сладостно любить, и горестно прощаться.
Ты виноват во всём, но в чём ты виноват?
Ты – первенец любви, жестокой и усталой,
И землю исходил, и вот пришёл назад,
Ты не был, или был, но и тебя не стало…
Как пережить покой, и страх, и клевету,
С молитвой на зубах, хулой и святотатством,
Когда на высоте крест тянет в высоту,
И горестно прощать, и тягостно прощаться!
1986
* * *
Мои гениальные дети – стихи,
Печальные дети с большими глазами,
Прощайте врагов, отпускайте грехи,
Не помните зла, становитесь богами.
Ступайте по миру, где лживый пророк
Несёт околесицу сонного бреда,
Где гордиев узел беспутных дорог
Вас к славе не выведет, выведет к небу.
Живите без памятованья о мне,
Что толку в случайной потуге рожденья,
Когда вы сгораете в горнем огне,
Чтоб пеплом вернуться на ниву сраженья,
И снова воскреснуть за чьи-то грехи,
И вновь породниться с пылающей бездной.
Мои окаянные дети, стихи
С судьбою богов, никому не известных.
18.10.2008
© Александр Иванников, 1978-2020.
© 45-я параллель, 2020.