Три байки из цикла
«Аня + Фима = любовь»
Тост
– Хорошо бы стать невидимым, – мечтал Фима, устроившись на диване с банкой пива, – То есть не насовсем, а по желанию. Тогда уж делай, что захочешь!И Фима начал думать, что бы он такого специального захотел, если бы... Но домечтать он не успел, потому что вошла Аня.
– Ну вот, посмотрите вы на это существо, – начала Аня с порога. – Жена, изнемогающая от жажды и недоедания, возвращается с работы, а заботливый муж валяется на диване и жрёт пиво.
– Дорогая! Ты же говорила, что худеешь и пиво тебе вредно.
– Похудеешь с тобой! – сказала Аня и, отобрав у Фимы банку, ушла на кухню.
– Анечка! – обеспокоился Фима. – Мне кажется, что ты встревожена.
– Не встревожена, а озадачена, – объяснила Аня, расправляясь с салатом. – И сейчас озадачу тебя. Переложу, так сказать, груз забот на правильные плечи. Ты только подожди.
Фима вернулся на свой диван и начал ждать. Ждал, ждал и дождался.
– Короче так, – сказала Аня, держа в одной руке бутерброд, а в другой Фимину банку пива. – В пятницу мы идём на юбилей к Милке Мышкиной. Она, конечно, ещё та зараза. Но ты же сам видишь, что в этой стране мы, как космический десант на Марсе. Поэтому должны держаться друг за друга.
– И сколько же ей стукнуло? – спросил Фима.
– Сколько, как и почему она не признаётся. Но думаю, что хорошие люди столько не живут. Вот по этому поводу они решили сэкономить на ресторане и делают барбекю на своём бэкъярде. Говорят, что воздух, бассейн и курить можно, пока глаза не посинеют.
– Это не так уж и плохо, – одобрил Фима.
– А что хорошего? Представь, что тебе исполнилось сто пятьдесят лет, а я пригласила гостей в огород.
– Так там же нет огорода!
– Фима! Если ты будешь меня сбивать с мысли, то будешь пенять на себя и плакать слезами. Ох, говорила мне моя мама, что этот человек будет всю жизнь играть на моих девичьих нервах. Так оно и вышло. Так о чём это я говорила?
– О маме, – подсказал Фима.
– Фима! Ты можешь сделать умное лицо и помолчать, не вставляя в меня свои репризы? Ах да! Так вот. Я решила, что подарок дарить не будем. Подарим конверт с деньгами. А поздравительные слова я скажу за столом отдельно. Получится тост. Оригинальненько и со вкусом.
– Это да, – отметил Фима.
– И вот эту поздравительную речь ты мне и напишешь. Я вспомнила, что на Новый год у тебя неплохо получилось. Но смотри, чтобы было стихами.
Фима вспомнил как легко и просто нашлись в интернете новогодние стихи и согласился:
– Нет проблем, дорогая. Ради тебя я готов на всё.
– Вот за это я тебя полюбила и пошла на несказанные муки. Завтра чтобы было готово. Сможешь?
– Легко, – пообещал Фима.
В тот же вечер он нашёл в интернете нужные слова и переписал их на открытку:
Желаем, чтоб жизнь никогда не кончалась,
Беда и печаль на пути не встречалась,
Огромного счастья, отличных друзей,
Здоровья желаем и радостных дней!
Что задумано пусть исполнится,
Всё хорошее пусть запомнится,
Пусть глаза твои счастьем светятся,
Люди добрые в жизни встретятся,
Пусть здоровье будет до старости,
Мы желаем тебе только радости!
– Ну что же, – одобрила Аня, – Это не так плохо, как я ожидала. Жаль только, что талант из тебя приходится выдавливать, как зубную пасту из тюбика. Посмотрим завтра какой этот тост произведёт эффект. Впрочем, там не будет неожиданностей, поскольку все свои.
И Аня сказала правду. На заднем дворе у Мышкиных был накрыт стол, за которым сидели все свои. Женщины беседовали о ценах и налогах, а мужчины обсуждали погоду и последние торнадо. В кресле у бассейна мирно спал муж Милы.
Аню с Фимой посадили напротив двух неразлучных подруг неопределённого возраста Шуры и Саши. Худые ядовитые они славились прямолинейностью. Но пока что молчали и рассматривали гостей, выбирая жертву. Они напоминали петуха, который перед тем как съесть добытого червяка, любуется добычей.
– Друзья! – поднялся Боря Свинкин, – Предлагаю выпить за здоровье именинницы.
– Ура! Закричали гости и, выпив, занялись салатами.
А Боря тем временем взял свой саксофон и заиграл что-то непонятно– красивое.
От этих звуков проснулся Милкин муж Петя, сказал: «А вот вам!» – и снова задремал.
И тут поднялась Ася.
– А теперь я скажу тост, – заявила она и начала читать по бумажке:
– Желаем, чтоб жизнь никогда не кончалась,
Беда и печаль на пути не встречалась,
Огромного счастья, отличных друзей…
Фима похолодел от ужаса, глядя как Анино лицо покрывается красными пятнами.
– Фима! – прошептала Аня, наклонившись, – Теперь я вижу, что ты натуральный враг народа. Ты зачем этой мымре мои слова отдал?
– Анечка, – шептал Фима, – Я не виноват. Она сама.
И тут очнулась Шура:
– Саша! А почему это так Аня раскраснелась?
– Ты что? Сама не видишь? Напилась, вот что я тебе скажу. И как с ней бедный Фима живёт?
– Ура! Закричали гости и выпили.
– А вот вам ещё раз! – добавил проснувшийся Петя.
– А что сегодня скажет наша дорогая Аня? – не унимался Свинкин.
Аня больно ткнула Фиму локтем в бок и он понял, что выбора у него нет.
– Сегодня Аней буду я, – заявил Фима, вставая. – И вот что я вам скажу.
Фима сделал большущую паузу и выдал:
– Сегодня у нашей Милочки День рождения.
Пожелаю ей всегда
Очень много тра-та-та.
Чтобы этой тра-та-те
Ей хватало бы везде.
– Ура! – закричали гости.
А Мила подошла к Фиме и поцеловала его в щёку.
– Ты что это на моего мужа ложишься? – спросила Аня. – Если твой непригоден, так лучше отойди. И мы тебе подарим в следующий раз фаллоимитатор. Нет, вы только посмотрите на неё! Схватила чужого мужчину в охапку и лижет.
– Анечка! – стала оправдываться Мила. – Это же от всей души, как благодарность.
– А что это Фима такого сказал? – спросила Саша Шуру.
– Ты что, сама не видишь? Напился и говорит, что сексу хочет. И как эта Аня только с алкоголиком мучается?
– Топить таких гостей в бассейне надо, – заявил очнувшийся Петя. Подумал и добавил:
– Вместе с именинницами.
– Ах, Боже мой! – сказала Аня. – Я же утюг дома забыла выключить. Товарищи! Вы нас извините, но мы с Фимой немедленно уезжаем, чтобы предотвратить катастрофу.
Они поднялись и Боря Свинкин сыграл «Прощание славянки».
– Фима, – сказала Аня, когда супруги приехали домой, – Я ничего тебе не скажу, только я говорю ответственно. Ты будешь спать на диване до тех пор, пока не придумаешь как и что соврёшь в своё оправдание. Но так, чтобы я поверила.
Битва за урожай
– Ты знаешь Фима, что я думаю? – спросила Аня, усаживаясь на диван.У Фимы ёкнуло сердце, но он улыбнулся:
– Не знаю, дорогая. А в чём собственно дело?
– А дело в том, что вчера, пока ты дрыхнул, я смотрела русский телик.
– Ну, и?..
– Не перебивай поток моей мысли! Так вот. Я смотрела, смотрела и решила, что нам с тобой надо покончить однажды с этой сплошной бездуховностью и потребительством.
– А как это и за что? – спросил Фима. – Я же старался хорошо себя вести.
– Фима! Если ты умолкнешь однажды, я расскажу тебе что и как. Короче, начинаем с понедельника и все вокруг умрут от зависти.
– Анечка! – взмолился Фима. – Давай не будем.
– Фима! Не спорь с женой, если не можешь. Я не дам тебе прожить пустую, никчемную жизнь. Я уже всё решила. Мы с тобой вырастим на балконе огурцы. Снимем урожай и пригласим всех на дегустацию. И тогда все скажут: «Ах!»
– Золотце! Почему огурцы?
– Потому что яблоню на балкон мы посадить не можем. А огурец маленький и поместится. Кроме всего, по телику сказали, что он почти весь состоит из воды. А этого у нас есть.
– Анечка!!!
– Фима. Ещё раз откроешь рот против, то посадим ещё и помидоры.
Фима поморщился и пожал плечами.
– Ты можешь сколько хочешь мордочек делать на меня, но в понедельник едем за семенами.
В магазине Аня сразу же потребовала пригласить менеджера.
– Мне нужны семена огурцов, – заявила она, – Но чтобы дерево было не очень большое.
– Нет проблем, мэм, – сказал невозмутимый менеджер, – вам с крыльями или без?
– Мне, чтобы с огурцами, пятьдесят процентов скидка и гарантия на два года.
– Гарантия на год, скидка десять процентов, но зато с пупырышками, – предложил менеджер.
– А пупырышки мне зачем?
– Это намного вкуснее.
– Тогда уговорили, – вздохнула Аня.
Домой приехали с пакетами земли, ящиком, удобрениями и семенами. Фима насыпал в ящик землю и установил его на балконе. Раскрыл пакет с семенами.
– Фима! – забеспокоилась Аня, – а где же у них голова? Мы же не можем посадить их вниз головой.
– Анечка! – успокоил Фима. – Мы их посадим лёжа. Когда они проснутся, то сами встанут на ноги.
– У тебя невыносимая логика, – согласилась Аня. – Сажай.
И Фима занялся посадкой.
Утром Фиму разбудил истошный крик:
– Фима! Они нас обманули! Немедленно вставай и делай.
Фима встал с кровати. Крик доносился с балкона.
– Что случилась, дорогая? – спросил Фима, выходя на балкон.
– А ты сам не видишь? – рыдала Аня, – Ты разуй свои глаза, пока не поздно! Уже утро, а огурцов нет. Я выкопала несколько штук. Они или тупые, или не хотят.
– Анечка! Это же не так быстро. Сначала семена взойдут, потом вырастет растение, потом зацветёт, а уж потом...
– Ты что? С ума сошёл? Я уже пригласила гостей на пробу урожая, а ты рассказываешь так, что мне не дожить.
– Дорогая! Перенеси дегустирование. Скажи, что тебе продали слишком медленный сорт.– предложил Фима и занялся поливкой.
– Ну что с тобой делать? Буду ждать, если ты обещаешь. Но на балконе курение прекрати! Растениям это вредно.
– Как скажешь, дорогая, – сказал Фима и пошёл в ванную.
Фима принимал душ, завтракал, ходил на работу и возвращался, курил на улице и поливал огурцы. И наконец-то они взошли.
– Фима! – сказала Аня, – Ты видел, что им трудно расти и не хотел помочь. А я взяла и подтянула их вверх. И эффект будет буквально завтра.
Эффект был виден уже через пару часов. Из десятка растений в живых осталось одно.
– Назовём тебя Фимой, – предложил Фима огуречному побегу во время утреннего полива.
Огурец молчал, но было видно, что он согласен.
– Фима! – заявила Аня, когда появились цветы, – Неужели ты не мог придумать другую рацветку? Ты же знаешь, что жёлтое мне не к лицу и к тому же цвет измены.
– Прости, дорогая, – я не подумал, – покаялся Фима, – Но в следующем году обязательно. На красный ты согласна?
– Хорошо. Пусть будет. Но смотри – я проверю.
А время текло струйками воды из Фиминой леечки. И однажды Фима положил на стол перед Аней два небольших огурца.
– Ура! – крикнула Аня и тут же озаботилась, – А почему это они такие скрюченные? Им чего-то не хватало?
– Твоих указаний, дорогая, – съязвил Фима и тут же пожалел сказанном.
– Фима! Я не злопамятная, но твою критику и сатиру запомню. Потому что у меня есть память и ангельский характер. Ты же видишь, что я молчу. И скажу тебе всё после того как наши гости разойдутся.
И Аня начала названивать подругам.
– Дорогие друзья! – торжественно сказала Аня, – Вот результат того, что может сделать человек с активной гражданской позицией. Казалось бы, что может расти на балконе, кроме Фимы с сигаретой? А вот что появилось под чутким руководством. Каждому для пробы достанется по ломтику, но это только начало.
И Аня поставила на стол тарелку с нарезанными огурцами.
– Фима? – спросил Витенька, насаживая свой ломтик на вилку, – Вы уверены, что это съедобно? А то мне как-то тревожно.
– А мы сначала по рюмочке! – сказал Фима, наливая водку, – А под рюмку всё съедобно. Это я на себе проверил.
– Ну, за ботаника Аню! – предложил Свинкин и выпил.
– За Аню! – поддержали тост присутствующие.
Ася Фишиль попробовала огурец первой.
– Это хуже хинина,– заявила она, морщась.
– Да уж! – согласился Свинкин, передёргиваясь.
– Это вы нарочно клевещете на мой урожай? – грозно спросила Аня. – Это вы все, потому что у вас нет, а у меня сколько хочешь. Фима! Слушай мою команду. Пробуй!
Фима выпил вторую рюмку, съел ломтик огурца и заявил:
– Под водку нормально.
– Вот видите! – сказала Аня и начала есть.
Она жевала, а все смотрели на неё и ждали результата. И результат появился. Аня выплюнула огурец в салфетку и сказала:
– Ну всё! Праздник погорел. Все по домам, а я поговорю с Фимой подробно о битве за урожай.
Глобальное потепление
Ночью Фиме снилось, что он убегает от страшного медведя. Медведь почти что догнал, но рядом выросло спасительное дерево. Фима взобрался на него и показал медведю язык.– Фима! Если ты не проснёшься, то у тебя будут проблемы,– сказал медведь и начал трясти дерево.
Фима испугался и проснулся.
Его трясла за плечо Аня.
– Фима! Проснись, если не хочешь ужаса. Жена в волнении, а он дрыхнет, как медведь в берлоге.
– Что случилось, дорогая? – спросил Фима и посмотрел на часы. Они показывали половину второго.
– Фима! Мне не спалось, потому что были мысли. И я включила телик. И там рассказали такую жуть, что волосы встали дыбом и везде. Оказалось, что совсем рядом глобальное потепление и от этого даже Нью-Йорк потонет. А что говорить о других?
– Ну и что? – спросил Фима и зевнул.
– Пень бесчувственный! Жена не умеет плавать, а ему безразлично.
– Анечка! Успокойся и ложись спать. Всё это будет не завтра.
– Хорошо, – согласилась Аня, – отложим разговор на потом, потому что сегодня у меня весь организм устал от волнения. Завтра напомнишь мне, если я об этом позабуду.
Завтракали спокойно. Фима уже начал надеяться на то, что его сон не сбудется, и неосторожно попросил кусочек льда в кофе.
– Ага! – сказала Аня, – Спасибо, что напомнил. И не смотри на меня раскрытыми глазами. Я уже успела подумать насчёт этого потепления. Ты, Фима, не поверишь, но всё это правда. Посмотри в окно. У нас уже декабрь, а там ни грамма снега.
Фима посмотрел и сказал:
– Между прочим, на днях обещали и снег и морозец.
– От обещаний голова не болит, – сказала Аня. – Сиди спокойно и я расскажу план. Если ты будешь послушным, то у нас есть шанс прославиться непримиримой гражданской позицией.
– Аня! Я не хочу.
– Фима! Ты хочешь, но не отдаёшь себе отчёт. Мы выступим с протестом.
– Как это? – затосковал Фима.
– Очень просто. В понедельник ты возьмёшь на работе день и мы с тобой организуем пикет. Ты сядешь с плакатом возле мэрии. А я позвоню на телевидение и сообщу. Они приедут и ты попадёшь в телевизор.
– Почему снова я?
– Не беспокойся, дорогой, я тебя не брошу и появлюсь перед камерой в нужный момент, чтобы сказать речь.
– Аня…
– Не анькай! Ты нуждаешься в стрессах, как ребёнок в памперсах. О памперсах на время забудем, а стресс я тебе обеспечу. Нужен будет плакат, но я всё уже придумала. На балконе стоит лопата для уборки снега. Ты обклеишь её бумагой и красиво напишешь: «No global warming!». Ты всё понял или рассказать сначала?
Фима вздохнул и кивнул головой.
– Вот и хорошо. А сейчас займись плакатом. И помни, что понедельник – это день нашей славы.
– Боже мой!– думал Фима, пытаясь обклеить лопату бумагой. – Неужели нельзя сделать так, чтобы после воскресенья сразу наступил вторник, а понедельник исчез?
Но понедельник не исчез, а появился точно по календарю.
– Мы подъедем к мэрии за час до начала рабочего дня. Ты сядешь красиво и будешь ждать.
– На что же я сяду? – хмыкнул Фима. – На ступеньки?
– Фима! Не вноси путаницу в мои чувства. Всё продумано. У Светы после дедушки остался wheelchair. Вот в него и сядешь. И удобно и вызывает уважение.
– Но я же не инвалид? Возразил Фима.
– Ещё раз подашь голос и будешь этим самым на всю жизнь.
За приятной беседой и не заметили как подъехали к мэрии.
– Анечка! – сказал Фима, устраиваясь в инвалидном кресле. – Холодно и снег пошёл. А я с плакатом, как дурак. Что люди скажут?
– Люди обзавидуются, когда увидят тебя по телику. Сиди тихо, а я поехала звонить. Позвоню и поставлю машину на парковке за углом, чтобы ты не нервничал.
Фима не стал нервничать, а закурил и начал ждать. Снегопад усиливался, холодало, но телевидения не было. Мимо прошли стайками служащие мэрии. Никто на Фиму и внимания не обратил. Фиму заносило снегом, его знобило и хотелось плакать.
Наконец-то подкатили два автобуса. Из одного вышла съёмочная группа под руководством молодого мужика с оранжевой бородой, а из другого толпа в синих балахонах.
– Внимание! – заорал оранжевобородый в мегафон, – Церковный хор становится на ступеньки, осветителям даю десять минут, а то холодно, как на полюсе.
Засуетились, забегали, балахоны выстроились на ступеньках и запели: «Jingle bels, jingle bels, jingle all the way…»
– Стоп! – заорал главный. – Хор! Не надрывайтесь. Всё пойдёт в записи. Просто открывайте рот. Да! Вот этого инвалида поставьте в центр. Только выбросьте его плакат к чёрту.
На Фиму налетели две деловые дамы, отобрали плакат, пристегнули к креслу ремнями, которые оказались деталями этого кресла, и откатили к хору.
– Приди в наши объятия, брат! – вдохновился дирижёр – Приди в наши объятия и мы отогреем твою озябшую душу!
Фима хоровых объятий испугался и закричал: «Не надо!»
– Он хорошо раскрывает рот, – похвалил Фиму бородач, – Покажем его, как солиста. Начали!
И хор запел вполголоса: «Jingle bels, jingle bels...»
И тут подкатила Анина машина.
– Фима! – закричала она, выходя!– Немедленно ко мне! Ихних объятий я тебе не позволю!
Фима напрягся и встал. Пристёгнутое кресло висело сзади и мешало идти, но Фиму это не остановило.
– Братья! – заорал дирижёр, – Господь явил чудо! Парализованный начал ходить. Восхвалим Господа!
И хор грянул: «Нallelujah!»
– Стоп! – прокричал главный, – снимаем заново.
Но Фиму съёмочный процесс уже не занимал. Он сидел в машине, попивая горячий кофе, и ему было хорошо.
– Придурки! – ворчала Аня. – Они не знают, где кроется сенсация. Приедем домой – сразу в горячую ванну, потом водки с перцем и в постель.
– Водка – это хорошо, – сказал Фима. И добавил: – Лопату жалко. Почти новая была.
– Ладно тебе жалеть говна, – утешила Аня. – Не то в жизни теряли.
Фима подумал и признался:
– Как мне с тобой хорошо, Анечка!..
Борис Юдин
2011–2012
Аватарки – фрагменты картин художника Евгения Кузнецова