* * *
Дай поглажу сусальную гриву Москвы
За цветаевский дым, за кремлёвские рвы,
За жизнь без огня и судьбу степняка,
Я умер. Живу. Вызреваю в века.
Дай землю согреть поцелуем в росу,
Вытечь строкой и наполнить сосуд
Её памяти. Тихую речь
Уберечь, уберечь, уберечь.
* * *
П. С
схимник сирый теперь я
в сонном лесу междометий
деревья деревья деревья
ветви согласные клети
глазу зеркальному рек
речь чужаков невнятна
был человек – человек
ныне не людь – запятнок
есть только звук незвучный
звонкая рябь знамений
волок небес излучный
солнце стихотворений
есть разговор Его лишь
ясности миг навечный
коль заневолишь – дрогнешь
и запоёшь не-речью
* * *
Перетечь слезой в мокрый снег дорог
Город-ад широк, но над нами Бо...
Замолчать – молчу,
Не теперь в слова.
Кругопад – лечу,
Снеговерть – нова.
Любо в этом сне – явь иная снит...
Там песок воды – не в реке шумит.
* * *
Заучить пустоту
Свою ли? Его ли? Ту?
От боли найти бы гу…
Б-бы – гул:
Агу-агу, Богу, багу-
Льника лик
Льнул, но сник.
Был ли крик? –
Звон в ушах…
Ты? Д-душа?
* * *
Зачадило чутьё – чур-чур,
То ли мир, то ли мёртв
То ли избыток чу...
Чудится-чуждется-доч у
Бельмоокая чудь
Пьен тополиный мёд
Пья и не хмель ничуть
Горечи честной чан
С частью делить рдожь
Счастье не быть зде
Где терепит дождь.
бвыть где цветём ты
Разночить череду кри
Чарыла мычать ды
Вогори-иговор-огвори.
* * *
Золотая удаль –
чудь поменял на чудо
Трамвая чугунного:
Чу – чу – чу – чу – чууух...
Обласкан слух –
Ууух!
Топтуны чечётку зачастят,
Услышу гумилёвский гул –
Ча – а – а – а – ад,
Жифары головы склонят,
Увижу дыры ноздревые,
В них бег зулусских пят,
И пусть молчат британской пыли выи!
Участию учась, на все лады,
Крича – ча-ча-ть плохую букву
ДЫ!
* * *
горит и плавится железная вода
и в слепоте её не вещей
но вещественной тревоги
живые в вечность тянут ноги
не помнят аз и буки веки роки
но молятся и молятся когда
ползут и падают в мычащие морщины
и нёбный звон их заставляет говорить
жевать слова бубнить зачины
и пить и пить немую муть и выть
и вынуть вытянуть из горла
кипящий шорох ив и ва
чтоб новой жути тетива
на песни старые намёрла
* * *
Скоро так, чтоб не думалось ни о чём,
Ветром стать или стать ручьём,
В Ладогу впасть по полям нестись.
Коли увидишь меня – окстись.
За душу брать тишиной в три до,
Быть лебедой, да водой со льдом.
И когда на небе смыкается млечная клеть
Не сказать об этом тебе – пропеть.
* * *
Не шумит не придуманный лес
Лишённый ветвей и без
Травы и ручьёв под ними
Всë тени – без дна
Всë звуки – без имени
Только молча жуётся вода
В глубине не зелёного рта
Чтобы воду на слово –
выменять
* * *
За тридевять далей манит меня луна,
Вынимая из памяти имена,
В чёрные пряди мои серебро вплетая,
Как печаль в мою грудь, в небеса влитая.
Странный зов во снах холодит мне плечи –
Трепет невнятной, полузабытой речи.
* * *
Ковылём ли льнуть к топоту копыт,
Кобыльём ли резвым топтать траву.
Вижу я не-жизнь во степи лежит,
Речью ветра её зову, зову,
И ложусь росой на лицо, лицо:
У лица нет черт только долгий сон.
И туманом льюсь по росе лица –
Ну давай, давай, смерть рассеется!
Обрети черты, ты же плоть моя,
Но не я. Нет, не я. Не я.
* * *
Жизнь коротка, длинна дорога…
М. Рантович
Отравлен ветер, зла позёмка,
И лес бежит от городов,
И неба мутная клеёнка
Не дарит мне ни снов, ни слов.
О, как уйти от смерти к лесу
И видеть сны, писать слова,
Чтоб выше кедров муть-завесу
Пробила Бога голова.
© Арман Комаров, 2020–2022.
© 45-я параллель, 2022.