* * *
Как Нева не река, так и Питер, конечно, не город –
мы сходились сюда посмотреть, как встречаются небо и море.
Чтобы нас за своих принимали нездешние дали,
мы на праздник их встречи красивое, крепкое взяли.
И как наши дары громоздятся меж небом и морем,
так и мы не живём, а всё больше плывём и летаем,
к постоянному дому уже на земле привыкаем,
где почти ничего и совсем ничего между морем и небом.
Стихотворение без конца
Олегу Хлебникову, с любовью
На перекрёстке Гороховой и Фонтанки
небеса просвечивают с изнанки,
бери что хочешь, если умеешь быть –
не для себя просить.
Тогда на краю огромного письменного прибора
отодвинут крышечку Троицкого собора
и поперёк твоих самых весёлых басен
напишут: «Согласен».
А ты будешь думать, что своими стихами
почему-то (вечная рифма!) расплачиваешься с грехами,
но поперёк суеты отправишься на вокзал
не потому, что кто-то тебе сказал,
а потому что на перекрёстке Гороховой и Фонтанки…
* * *
Когда одному одно,
а другому совсем другое,
маленький знак «равно»
выдаёт торжество покоя.
Так и мы в Москве –
и капель в январе видали,
и в апреле метель...
чего нам ещё не дали?
И теперь в болоте
из горького шоколада
мы глядим наверх.
Больше нам никуда не надо.
Петербург
Если на сердце пустынно и гулко,
Памятью-поездом в Питер я езжу.
Город-фантазия, город-шкатулка
В пыльных алмазах своих побережий,
Снова позволь прикоснуться руками
К арфам оград и свирелям фонтанов,
Вновь посмотреть, как мостами-смычками
Водишь по струнам рек и каналов.
Снова приди ко мне каменным гостем,
Тихим под самым беспечным солнцем,
Снова возьми меня в тёплые горсти
Улиц, проспектов, дворовых колодцев.
Вновь покажи, как в сетях переулков
Бьётся-не вырвется скользкое время.
Снова на сердце пустынно и гулко
Как во дворцах твоих, город-поэма.
Город мой
Город мой – летающий зверь в мешке.
Колтуны из шерстинок-судеб. Расчёска слаба.
Подойди и погладь его по башке.
Ласково, в этом тоже твоя судьба.
Не печалься о сердце – город другого не ест.
А пока оно бьётся между панельных зубов,
посмотри, сколько в городе неизвестных мест,
по которым ты ходишь, перспектив, непрямых углов.
А пока оно тает красным сахарным угольком,
разгляди и расскажешь когда-нибудь далеко,
как ты был этим зверем, с которым почти не знаком:
Тёплой шерстью. Крылом и клыком. Языком.
Последний вагон из центра
Наших отцов и дедов ещё принимал Всевышний,
мы ещё помним вкус сушёных эдемских яблок,
ангелы по привычке слетались под наши крыши,
старые черти ещё служили, наводили порядок.
Мы теперь служим себе, и Создатель всё чем-то занят,
только что черта лысого нет, правда, и ангелы не летают.
Мальчик мой, разве много отец оставит,
если забыл, что ему самому не хватает?
Примешь в наследство державу квадратного метра
на берегу океана, покрытого ласковой тиной.
Не прощайся со мной, мы – последний вагон из центра,
это грустно – смотреть на предков, а видеть спины.
* * *
Вот дом, который построил Джек…
Из английского фольклора
Вот храм, возведённый на деньги компании.
Об этом гласит не столько табличка на здании,
сколько собственно здание, плохо копирующее Ниццу
на фоне русской деревни, а также лица
входящих в него моих сослуживцев.
Глядя внутри как притихшее руководство
борется с чувством собственного превосходства
перед Матерью с Сыном,
затылком читая о чём просили,
я рассуждаю о милости Высшей Силы,
о том, что величие наше, наша убогость
одинаково верно выводят к Богу.
© Арсений Анненков, 2023.
© 45-я параллель, 2023.