Два бога одного гражданина
Поэт – и предсказатель, и врачеватель. Если, конечно, он пишет настоящие
стихи. Так судьба моя сложилась: на нехватку знакомств и встреч с мастерами особого слога грех жаловаться. Кстати, поэтами считаю и многих ярких представителей авторской песни.
Прыжок через бездну лет.
«…нет, вы только полюбуйтесь, – поганенькая улыбка искривила тонкие губы доброхота-доносчика. – Прошу приобщить к делу – тут списочек фамилий, не лошадиных, но красноречивых. Это – герои газетных материалов, написанных Сергеем Сутуловым. Он, якобы русский человек, тащит на страницы “Ставрополки” и “Молодого ленинца” тех, чья пятая графа весьма и весьма сомнительна… Вот выборочно, навскидку так сказать… поэты, музыканты и прочая (разная-всякая)... богема. И в кабинете заведующего отделом пропаганды и агитации Ставропольского крайкома КПСС зазвучало: Тарковский, Ланцберг, Козловская, Хидекель, Матусовский, Бегак, Осиновский, Френкель, Градский, Розенбаум…»
Эту байку в разгар перестройки рассказал мне замредактора «Ставропольской правды» Наум Чанов. «Старик! Я своими глазами видел папку с твоим личным делом. Она выглядела самой пухлой из тех, что были заведены на ерепенистых журналистов. Тебе повезло – скажи спасибо Горбачёву. Ещё бы полгодика – и пишите письма…»
Три с половиной десятка лет назад я взял интервью у Александра Розенбаума, давшего сольный концерт в Ставрополе, концерт под открытым небом в огромной раковине Зелёного театра.
Мы с Александром принадлежим к поколению родившихся в начале пятидесятых, плюс-минус семь-восемь месяцев разницы не в счёт. Так что искать ключ к общему языку не пришлось.
За ночь я расшифровал магнитофонную запись нашей беседы, насыщенной раздумьями поэта и музыканта о Родине, афганской войне и о деле, которому он служит.
Знакомая машинистка к полудню напечатала текст, а часа через два Александр Яковлевич завизировал интервью, оставив автограф с добрыми пожеланиями в адрес моих земляков.
«Розенбаум?! Кто он такой, чтобы «Ставрополка» давала целый “подвал“ для трёпа с невским гастролёром?! Тридцать, максимум пятьдесят строк разрешаю дать, ты меня, Сергей, надеюсь, услышал…»
Зная, что вступать в дискуссию с куратором отдела, в котором я работал, бессмысленно, репортёр Сутулов забрал стопку опальных листов и поднялся выше этажом, где базировалась реакция «Молодого ленинца».
Материал «товарищи по оружию» опубликовали, что называется, с колёс. На целый разворот. Ну а мне во «взрослой» редакции досталось на орехи. Сполна!..
Вскоре я покинул «Ставрополку» для того, чтобы заняться проектом, обретшим название «45-я параллель». Через год после выхода первого номера «Сорокапятки» мы опубликовали эмоциональную беседу двух Яковлевичей – поэта и музыканта Александра Розенбаума и спецкорреспондента издания Бориса Смоля. Номер вышел в апреле 1991-го – привожу архивную ссылку.
А прямо здесь (сейчас и навсегда) – финальный аккорд интервью, заголовком которого стала знаковая строчка «Я помню давно: учили меня отец мой и мать…»
– По краевому телевидению до сих пор показывают памятный концерт Александра Розенбаума в Ставрополе…
– …Очень хочется приезжать туда вновь и вновь, потому что Ставрополь и Одесса – два города, так принимающих меня. Такие вещи просто не забываются. Особенно Ставрополь, идёт проливной дождь, и ни один человек не уходит. Как вспомню, аж потряхивать начинает. Под проливным дождём сидит весь люд, слушает в течение двух часов, никто не уходит…
– Что бы вы пожелали годовалой «45-й»?
– Только вот так держать, как сейчас живёте, потому что правда победит. Это два моих бога – Правда и Добро. Пусть они будут и вашими. И главное – донести до людей то, о чём они привыкли говорить только на кухне. Всегда хотел этого и всегда знал, что «победю». Газета ваша мне очень понравилась. В общем: УЧИТЕСЬ ПОБЕЖДАТЬ!
Учимся, по-прежнему учимся, уважаемый. Правда, не всегда удача сопутствует главреду и его соратникам. Как и авторам нашим.
Болевой момент. Точнее – один из…
Замечательный краевед Герман Беликов не единожды публиковался в «Сорокапятке». Но его призывы об увековечении памяти декабристов так и не услышали сильные/сытые мира сего. И сегодня мало кто из жителей Града Креста знает/помнит о том, что в городе бывали/проживали Бестужев, Толстой, Одоевский, Чернышёв, Голицын, Корнилович, Кривцов, Вегелин, Лихарев, Лорер, Назимов, Нарышкин, Ордынский, Розен... И чудовищной насмешкой над нашей сакральной историей стал «Сквер декабристов» (с развесёлыми качелями-каруселями!) на месте кладбища, где упокоились многие славные сыны Отечества.
Декабристский сон
Я проснулся вчера не в квартире пустой,
Сладкий сон оказался недлинным.
Зимний ветер свистел за сырою стеной
Алексеевского равелина.
Гулким эхом шаги караульных в ночи
Заунывную песню мне пели,
И дрожал огонёк одинокой свечи
На распахнутых крыльях шинелей.
И уткнувшись в прославленный невский гранит
Лбом горячим, закашлялся криком:
«Сколько наших крестов по России стоит,
Ну а сколько могил позабытых?!»
Барабанная дробь, и солдаты мои
На плацу зазвенели штыками.
Захлебнувшись в петле, оборвался мотив…
И осталась лишь вечная память…
Метелью белою, сапогами по морде нам.
Что же ты сделала со всеми нами, Родина?
Может, не видишь? Да не слепая ты вроде бы,
Родина, Родина, Родина, Родина…
Нынче, вспоминая-воскрешая те или иные эпизоды, связанные с именем Александр Розенбаума, понимаю: всенародная любовь – не более, чем фигура речи. Как и в случае с Владимиром Высоцким. Да, миллионы людей обожают песни двух столпов жанра, но и не приемлют созданное А(э)Р и В(э)В(э) тоже миллионы. Выходит, всенародная любовь, как и массовая ненависть, опаснее чумы, СПИДа и ковида вместе взятых. Надо ли бить себя в грудь, заявляя, что любил и люблю, ценил и ценю творчество Высоцкого, Розенбаума, Шевчука?!
Ворота райские закрыты
Ворота райские закрыты,
Фонарь под ними не горит,
Крест-накрест досками забиты,
И Бог под яблонями спит.
Забыта к дереву дорога,
И яблоки никто не рвёт,
Нет нынче никого в чертогах,
В аду же всё наоборот.
Нынче негожи мы,
Нынче не вхожи мы
В двери в святая святых.
Может быть, может быть,
Всё простишь, Боже мой,
Грешным созданьям своим.
Все индульгенции раздали
И греховодники в чести,
Хоть мостовые разобрали,
Перековали все мечи.
Пусты теперь сады Эдема,
И нет у ангелов забот.
Нас после смерти встретит демон
И в ад на откуп поведёт…
Ау, Александр! Ау, вечный странник!
26 сентября 2023-го – Ставропольский дворец детского творчества, концерт Розенбаума. В фойе нос к носу сталкиваюсь с однокурсником. Рядом с ним – молодая очаровательная особа.
– Серёга?!
– Мишаня?! Сколько лет…
– …сколько зим! Знакомься: моя младшая дочь Катя…
– …которую я в последний раз видел лет тридцать назад?!
Выясняется, что в зале мы сидим близко, через ряд…
Боже, сколько новых песен мы услышали! Сколько дивных рифм и мелодий подарил нам и землякам нашим блистательный маэстро, автор легендарных баллад класса «Утиной охоты» и «Вальса-бостона», «Декабристского сна» и «Прогулок по Невскому», «Чёрного тюльпана», «Есаула», «Ау!» и….
Чуть ли не громче всех выкрикивала «Браво!» дочь моего приятеля.
«А ведь Катерины, – подумал я, улыбнувшись в «розенбаумские» усы, – на свете не было, когда мы с её будущим отцом подпевали человеку, волхвовавшему под дождём: “На ковре из жёлтых листьев в платьице простом…“»
Дома я вновь и вновь включал записи песен петербуржца, которого считал и считаю одним из самых значимых поэтов моего поколения.
Ну а высосанную из пальца проблему особой паспортной графы и забавно, и мудро разрешил мой старинный друг Тимур Шаов, предпославший своей замечательной балладе «Во широком поле ли…» посвящение казаку Розенбауму.
Я вижу свет
Мой друг, не надо начинать разбор полётов,
если небо в облаках.
Давай подумаем о том,
как разгрести нам этот мусор на земле.
Давай не будем обижать с тобой тех умных,
что остались нынче в дураках,
И дураков, которых нам, нормальным людям,
невозможно одолеть.
Мой друг, не надо разводить
ещё никем не наведённые мосты,
Давай-ка днище просмолим у старой лодки
на песчаном берегу.
Нас ждут с тобою на большой воде
материком не разделённые мечты.
Мы спустим вёсла и пойдём, посмотрим то,
чего не видим на бегу.
Свет, я вижу свет:
На влажных стенах тёплый луч,
солнца тёплый луч.
Свет, я вижу свет:
Надежды солнечной глоток,
Так нужный нам глоток.
Свет, я вижу свет –
Он нам укажет путь на небо,
Я давно на небе не был.
Слышишь, свет, я вижу свет,
Свободы свет.
Мой друг, не надо уходить от тех,
кто только собирается прийти.
Давай споём им о любви –
о чём ещё сегодня петь?
Пусть наши женщины в коротких снах
услышат Господом нашёптанный мотив,
Как можно дольше их любить
пусть будет небом нам позволено уметь.
Свет, я вижу свет,
Как будто снял хирург повязку с глаз,
Не видевших его так долго.
Свет, я вижу свет –
Надежды солнечный глоток,
Так нужный нам глоток.
Свет, я вижу свет,
Он нам укажет путь на небо,
Я давно на небе не был.
Мама, свет, я вижу свет,
Свободы свет.
Мой друг, не надо верить в то,
во что не верят табуны гнедых коней,
Когда их гонят через боль туда,
где сёдла ждут и злые удила.
Давай с тобой поговорим о том,
куда повесить нам скворечник по весне –
Мы с этой мелочи начнём творить богоугодные дела.
В сентябре-2023 чудо живого звука длилось аж три часа. Прощаясь со Ставрополем, не по годам ладный и крепкий Александр Яковлевич сказал:
– Как гражданин я желаю всем нам мира, а как врач желаю вам здоровья.
Коллаж Татьяны Литвиновой
Обложка ежемесячника «45-я параллель» №4 (13) 1991