* * *
Во мне всё хрупко, хмуро, мглисто.
Там, в глубине души моей,
Гудят стихи. Тускнеют лица
Друзей давно минувших дней.
Какое терпкое раздолье
Открылось взгляду поутру:
Я – мимолётное застолье,
Я – змей бумажный на ветру,
Застрявший в ветках грустный шарик,
О, я немыслимый пустяк.
И пусть сегодня не в ударе,
И лучше Блок, чем Пастернак,
Но всё же, всё же, этим утром
Открылся мне неявный смысл:
Сойди с ума! – назло минутам
Остановись...
Остановись.
* * *
Была весна такая сложная.
И плыл туман... И шёл снежок...
Апрель рассветами таёжными
Сводил с ума и душу жёг.
Рассветы, сбросив цепи темные,
По всей земле включали свет.
И даже в самой дальней комнате
Свой оставляли тёплый след.
Весна, казалось, не закончится,
И вот – сегодня нет её.
Пью «Белоночье» из флакончика,
Им заполняюсь до краёв.
И первый летний день – как облако,
Как сизоватый, лёгкий дым,
Как сон дитя розовощёкого
Что нежен, светел и любим.
* * *
Сердцем тихим взгляну за околицу –
Там струится с небес серебро.
Отчего-то отчаянно молится,
Отчего-то на сердце светло...
Может кто-то из давнего прошлого
Мне сегодня на помощь пришёл.
В человеке так много хорошего.
В нём, по-моему, всё хорошо.
С ним, конечно, случается всякое,
Человек – это лишь человек.
Но, отмечен он Божьими знаками:
В нём не гаснет таинственный свет...
Небо апреля
Меня убаюкают злые метели
Поморских тоскующих сёл.
Усну, но проснусь к середине апреля,
О, как изменилось здесь всё:
По лужам несутся упругие строки –
Попробуй-ка их зацепи!
И солнечных бликов лимонные дольки
Клюют во дворах воробьи.
А небо как будто прозрачная крыша,
Так можно и Бога узреть!
А воздух! А воздухом даже не дышишь –
Им, кажется, можно хрустеть...
* * *
Иду по краю алого заката,
Роняю боль, срываю цепи слов,
Когда-то называвшихся «Любовь»,
Теперь же ставших пылью залежалой,
Подсвеченных апрельским солнцем ржавым,
Повисших на изгибе проводов.
Одна иду – безвинно виновата.
Моё молчанье громче тысяч слов!
Я ненавижу яркость городов.
Твои глаза я ненавижу тоже
За колкость их, за мой озноб по коже,
За свет твоих отчаянных стихов,
В которых – белый купол небосвода
И тайно зашифрованные коды
Любви твоей ко мне,
Такой скользящей
По пульсу бытия в летящем дне.
О, я готова выпить этот яд!
И даже если я сыграю в ящик –
Никто не будет в этом виноват!
С тобой была я самой настоящей!
С тобой познала свет, и рай, и ад…
* * *
Москва моя – ты долгий рыжий день,
Что соткан из чудесных зимних строчек.
Ты снова отпускать меня не хочешь,
Когда иду я вдоль кремлевских стен...
Москва моя – огни и мишура,
Весь день то толчея, то суматоха,
А вечером метро безумный грохот,
А ночью – разговоры до утра...
Москва моя – вокзальное ярмо,
Изрезанные рельсами проспекты
И родины чудные диалекты –
России разномастной натюрморт...
* * *
А ты оставил мне окно.
Ещё оно
не потемнело,
Как чёрно-белое кино...
Кому теперь какое дело
До наших пыльных несвобод
И дел, свалившихся на плечи.
По мостовым гуляет вечер,
Гуляет ветер... и народ.
Ты не оставил шанса мне,
И лета тоже не оставил.
Застыл в холодной полынье
Апрель наш в ледяной оправе.
И каждый прав, и каждый смел,
И каждый сам себе начальник.
И только вечер жмёт плечами –
Он вновь остался не у дел.
А я гляжу в своё окно –
Там море Белое как прежде,
И где-то теплится надежда:
Ты слышишь, как шумит оно...
* * *
Когда Рахманинов звучит,
Рояль рыдает и тоскует,
И пламя нервное свечи
Перерасти в пожар рискует.
Гудят в ночи колокола,
Пугая птиц окрестных стаи.
А по свече бежит смола,
Или слеза бежит, не знаю.
В опухшем небе отражён
Печальный облик пианиста
И нотный стан, и горький стон,
И жизнь без цели и без смысла.
* * *
Дёшево и сердито...
Я становлюсь взрослей.
Где-то гудят орбиты
Славно забытых дней.
Тихо, без проволочек
Время своё берёт,
В каждой последней строчке
Нам выставляя счёт.
«Коротко и по делу», –
Так и живём теперь.
Там, где любовь, – пробелы,
Там, где душа, – метель...
* * *
По льдам одинокой вселенной
Иду, задыхаясь, на свет,
Как будто спасаюсь из плена
Неправильно прожитых лет.
Гудит подо мной, остывая,
В ночи мировая тайга,
Где вьюга от края до края,
От края до края – снега...
Оставлю все прошлые смыслы,
И вымыслы жизни пустой.
Исчезну в сиянии льдистом
В глазах у зимы голубой.
* * *
У бабочки за спиной
Не более, чем сияние…
Я слышу её молчание.
Она же пришла за мной?
Мне страшно смотреть в глаза
И думать о неизвестности.
Ведь мне не хватает честности,
И не о чем рассказать.
Я вижу привычный мир,
И слышу его дыхание.
Стихи вспоминаю ранние,
В знакомый иду трактир,
Где мир вдруг качнёт плечом...
Но образы не меняются,
А в небе фонарь болтается,
Держащийся ни на чём.
* * *
Над хмурыми островами
Плывёт голубая ночь.
Там бьётся вода о камень,
И некому ей помочь.
Луна – золотое блюдце.
Вдоль башен монастыря
Седые туманы вьются,
Как мантия у царя.
Морская волна сердита –
Не любит гостей встречать.
Монахи несут молитву
На слабых своих плечах.
И стелется мхом болотным
Тропинка среди озёр.
И ангелов полк бесплотный
На крыльях весну несёт.
© Екатерина Некрасова, 2018–2019.
© 45-я параллель, 2019.