Пессимист
Колотит дождь в моё окно –
Какая жизнь, такое лето.
Моя душа – морское дно,
Где вовсе не бывает света.
Я постоянно жду беды,
Хотя бы мелкого несчастья.
Сегодня солнце топит льды,
А значит, завтра жди ненастья.
И так во всём, и так всегда:
Уснёшь с улыбкою блаженной,
А утром в дом стучит беда,
И я приму её смиренно.
Как только в дом придёт покой,
Так сразу сердце не на месте:
Брожу по дому сам не свой
И кротко жду тревожной вести.
Конечно, знаю я и так,
Что радость не бывает вечной,
И новый день приносит мрак,
Мой прерывая сон беспечный.
За безмятежность и уют,
За аромат цветущих вёсен
Расплатой будет горечь блюд,
Что жизнь порою преподносит.
Но я, наверное, привык,
И жду несчастий обречённо.
Среди унылых горемык
Я в полосе погрязну чёрной.
Тромб
Обещал сосед, что в среду
Мой починит комп,
А сегодня у соседа
Оторвался тромб.
Он детина двухметровый,
И здоров, как бык.
Не успел промолвить слова,
Молча на пол – брык!
Думал, завтра всё починит,
Скрасим вечерок,
А теперь он в морге стынет,
Глядя в потолок.
Мы особо не дружили –
Так, попить пивка.
На одной площадке жили –
«Здравствуй» да «пока».
Утром рано я поеду,
Закажу венок.
Будет надпись «От соседа»,
Пара нужных строк.
Хоронить – веселья мало,
Ленты от коллег.
Ветер дул, вдова рыдала,
И срывался снег.
Мне на кладбище тоскливо,
Я кляну судьбу:
Жил, любил и баб, и пиво,
А теперь – в гробу!
Тромбы ждут своей минуты,
И пути прямы,
От домашнего уюта
До могильной тьмы.
Неизменность
Ещё вчера всё было, как всегда,
Я помню этот вечер поминутно.
В окно глядела яркая звезда,
И было мне спокойно и уютно.
А утром будто всё пошло с нуля,
Всё изменилось в мире совершенно.
Другим стал воздух, небо и земля,
И стал быстрее ход часов настенных.
Всё было не такое, как вчера –
И суть вещей, и времени теченье,
И даже кофе, выпитый с утра,
Мне не принёс, как раньше, облегченья.
Не так светило солнце, и вода
Не так, как прежде, капала из крана.
Не грело пламя, и кусочек льда
Не таял на ладони, как ни странно.
И даже злое карканье ворон
Казалось воплощеньем райских песен.
Ну всё не так, как было испокон!
И соль сладка, и сахар слишком пресен.
Я долго перед зеркалом стоял,
Пытаясь в нём увидеть постоянство,
Но отражался будто бы не я,
А гость из параллельного пространства.
Своих друзей искал я адреса
И громко колотил в чужие двери,
Хотел живые слышать голоса,
Чтоб не сойти с ума, по крайней мере.
Но на дверях, наверное, броня,
Как будто я один во всей вселенной,
И никому нет дела до меня.
Хоть в этом мир остался неизменным!
Холодная весна
Вроде апрель, а погода суровая,
Время замедлило бег.
Треснуло в печке полешко сосновое,
Не отогреться вовек.
Эта весна не такая, как прежняя,
Будто вернулась зима,
И ожиданье тепла неизбежного
Сводит тихонько с ума.
Кто-то в небесной своей канцелярии
Правит земной календарь.
Светит по-зимнему над полушарием
Солнца холодный фонарь.
Даже скворцы опоздали привычные,
Свой отложив перелёт,
Выбрали тёплую жизнь заграничную
Вместо родимых широт.
Радует жаром древесное топливо,
Будут дровишки гореть.
Спать бы блаженно до времени тёплого,
Будто в берлоге медведь.
Элита
Всесильны судьбы фавориты,
Идут по своей полосе
И гордо зовутся элитой.
Они не такие, как все.
Элитные мамы и папы
Элитных плодят сыновей
И лают на нас, сиволапых,
Собаки элитных кровей.
Для деток – элитные школы.
Катясь в элитных авто,
Элитные жрут разносолы,
И ходят в элитных пальто.
Охрана с нашивкой «газпрома»,
Чей взгляд холоднее зимы,
Следит, чтоб у барского дома
Не шлялись такие, как мы.
И нам в этой касте не место,
Для нас не откроют дверей.
Мы с ними из разного теста,
Мы зёрнышки с разных полей.
Они на отдельной орбите,
Не сеют, не пашут, не жнут,
И даже в финале элиту,
Элитные кладбища ждут.
А там, на крестах из гранита,
Злорадно орёт вороньё.
У птиц не бывает элиты.
Но каждому, видно, своё.
Ангел-хранитель
Мой ангел-хранитель не ходит без дела,
Как будто не может иначе.
Он верно хранит моё слабое тело,
Свою выполняя задачу.
Он с детства со мной, на работе и дома,
Забота его постоянна.
Стоит за спиною, хоть мы незнакомы –
Мой спутник, увы, безымянный.
Я слепо иду и рискую напрасно,
Беспечно гуляя по кромке,
Но чует беду мой хранитель безгласный,
И мне подстилает соломки.
Я вовсе не стою надёжной защиты,
Но верен мне ангел-хранитель,
Он ходит за мною невидимой свитой,
Забыв неземную обитель.
Зачем? Я не знаю. Сомнения гложут,
Я в мысли шальные погружен:
Всю жизнь он меня охраняет,
Быть может, кому-то я всё-таки нужен?
Элли на маковом поле
Постаревшая Элли лежала в холодной постели
И молча смотрела, как тьма наполняет окошко.
Камин остывал, и не грели, как раньше, коктейли.
Она вспоминала, как лаял весёлый Тотошка.
Она не забыла печальной судьбы Дровосека,
Чьё ржавое тело отправили на переплавку.
Не сделало сердце из тряпок его человеком,
Теперь из него на заводе клепают булавки.
А Лев был царём и зверьём управлял триумфально.
Потом заскучал и бродил по владеньям понуро.
Однажды ушёл навсегда. После встречи фатальной
Висит на стене у охотника львиная шкура.
И только правитель Страшила, как прежде, у власти.
О нём говорят, будто он справедливый и мудрый.
Он знает секрет долголетия, формулу счастья,
Мозги по утрам освежая рассыпчатой пудрой.
Но храбрая Элли давно ничего не боялась.
И люди, и звери уходят, сыграв свои роли.
И, кутаясь зябко в большое свое одеяло,
Она засыпала, как в детстве на маковом поле.
Всё просто
Твои друзья – простые работяги,
И сам ты прост, и все с тобой на «ты».
Твой верный пёс – обычная дворняга,
А дома ждут приблудные коты.
Твоё жилище – дедово наследство,
Простой опрятный дом в один этаж.
И двор, где ты провел простое детство –
Две яблони, сарайчик и гараж.
Проста твоя нехитрая работа,
Рабочий график тоже очень прост.
Начальства не боишься и расчёта,
И не заметен твой карьерный рост.
Ты не богат – из меди крест нательный –
И не нажил набитых сундуков.
Реки молочной с берегом кисельным
Ты не искал: они – для дураков.
И, вопреки твоей судьбе капризной,
Мечты всегда банальны и просты
Живёшь как все – простой, обычной жизнью.
Душа чиста и помыслы чисты.
Ты знал всегда, что для тебя дороже,
И не жалел последнего рубля.
Увы, но мы с тобою не похожи,
Как не похожи небо и земля.
Алтайская принцесса
Вчера громогласно шумела научная пресса:
Нашли на Алтае в замёрзшей могиле принцессу.
Не зря раскопали курган копачи-работяги:
Принцесса спала вечным сном в ледяном саркофаге.
А нынче она экспонат городского музея,
И сотни учёных мужей на принцессу глазеют.
Они хладнокровно учёное делают дело
И в целях своих препарируют хрупкое тело.
Склонялись над ней день за днём любопытные лица,
Вскрывали ей клетку грудную и даже глазницы.
И, глядя бесстыдно на девичьи татуировки,
Они вычисляли события и датировки.
А после осмотра суровыми профессорами
Принцесса Алтая бессильными плачет слезами,
И сердце – комочек сухой – изнывает от боли,
Когда вспоминает свою незавидную долю.
За тысячи лет безмятежного сна и покоя
Покрылась земля одеялом культурного слоя,
Но видит принцесса, что люди не стали добрее,
И плачет ночами в тиши городского музея.
В пустой квартире
Когда уходят люди из квартир,
Закрыв на все замки входные двери,
Там возникает свой особый мир,
В который до сих пор никто не верит.
Там жизнь идёт всему наперекор,
И оживают комнатные вещи,
И вдумчивый, негромкий разговор
Там слышен вместо тишины зловещей.
В углу ворчит ободранный диван,
Ругая лишний вес хозяйской дочки,
Причина есть: жалеет старикан
Свою обивку в розовых цветочках.
И недовольны, как всегда, ковры
Своею непосильною работой.
Страдают от игривой детворы
И от гостей, что ходят по субботам.
Дубовый круглый стол, герой легенд,
Расскажет, что он в доме всех главнее,
И приведёт весомый аргумент,
Сказав, что экспонатом был в музее.
Рыдает кресло – сломана нога!
Но старика хозяевам не жалко:
Глядят, как на заклятого врага,
И угрожают выбросить на свалку.
Стаканы в кухне тихо дребезжат,
И нервно спорят со столовой ложкой.
Они стеклянным телом дорожат,
И, как всегда, напуганы немножко.
А люстра, улыбаясь с потолка,
Всех радует своим хрустальным блеском,
И звонкий смех цветочного горшка
Развеселит на окнах занавески.
Но лишь раздастся звяканье ключа,
Немеют вновь домашние предметы,
И терпеливо до поры молчат,
Чтоб люди не узнали их секреты.
Стабильность
Пора признать: за много лет
Остался прежним белый свет,
И даже клён в моём дворе
Всегда желтеет в октябре.
Всё как обычно, как всегда,
Грядёт за вторником среда
Часы – идут, цветы – цветут,
И в часе шестьдесят минут.
Трава, как прежде, зелена,
На месте звёзды и луна,
И дырка на моём пальто
Зияет год. А может, сто.
Когда нам больно, мы орём,
Когда тоскливо – водку пьём,
Вдыхая сигаретный дым.
По выходным звоним родным.
Всё так же крутится Земля,
А вместе с ней кручусь и я.
Мой холодильник вечно пуст,
Забыт купюр приятный хруст.
Как раньше, тошно от властей,
От идиотов всех мастей,
Но мы идём своим путём,
Пока в дороге не помрём.
И мне, как прежде, не везло,
Мир явно создан мне назло.
Не изменилось ничего
Со дня рожденья моего.
Старик
Когда я, дряхлея, начну говорить невпопад,
Слетится родня, ожидая фатальных последствий,
И стрелки часов неуклонно помчатся назад,
Меня возвращая домой, в долгожданное детство.
Меня сыновья повезут к именитым врачам,
Как будто наука сильнее природных законов.
А мне интересно смотреть из окна на грача
И видеть, как ветер шевелит листочки у клёнов.
Я сяду в песочницу, буду лепить куличи,
Пугая детей стариковской беззубой улыбкой,
И будут смотреть, удивлённо вздыхая, врачи,
Как ловко я формой штампую песочную рыбку.
А время пройдёт, и привыкнет ко мне малышня,
И будут детишки возиться со мной по соседству.
Они не заметят, как сильно изменит меня
Слабеющий разум, влекущий в счастливое детство.
© Игорь Гуленко, 2020-2023.
© 45-я параллель, 2023.