Рассказики
Кошка
– Коса! Коска! Котя! – пронзительный детский голос заставил меня поднять голову. На маленькой чистой террасе частного пансионата в тени между лежаками каждое утро отдыхала беременная кошка. Среди детей, стайками бегущих к морю, обязательно находился хотя бы один прирождённый юный натуралист, который не мог пройти мимо живой мягкой игрушки. У сегодняшнего явно не хватало длины ручонок, чтобы вытащить зверька из укрытия, но суета и громкие вопли надоели кошке, она лениво поднялась и потрусила под пластиковыми шезлонгами в дальний угол, ближе ко мне.
К счастью для неё, ребенку было мало одному наслаждаться лицезрением чуда, ему непременно хотелось с кем-то им поделиться. Он подбежал к перилам террасы и стал звать мать, расположившуюся на пляже, что-то пространно объясняя ей на своем корявом детском языке. За это время кошка ушла далеко и улеглась под соседним со мной лежаком.
К тому времени, когда разомлевшая мамаша, встревоженная криками своего чада, поднялась на террасу, след кошки был безвозвратно потерян.
– Котя пала! Котя папала! – горестно объяснял ребёнок.
– Да-да… – рассеяно бормотала молодая женщина, с отсутствующим видом натягивая отпрыску панамку поглубже на уши. Даже не взглянув в ту сторону, куда показывал ребёнок, она взяла его за руку и повела на пляж. Он обречённо плёлся за ней, оглядываясь в поисках пропажи. Наконец они скрылись из вида.
– Ты молодец, хорошо спряталась, – сказала я кошке. Та демонстративно отвернулась, давая понять, что не желает общаться. Она ждала котят, и ей никто не был нужен – ни люди, ни коты. Я тяжело вздохнула – далеко нам до них! И снова стала думать о тебе.
С днем рождения!
Хорошо. Легко. Тепло. Мягко покачивает. Вибрации привычные и успокаивающие: мур-мур, фрррр-фрррр, тук-тук – тук-тук. Так было всегда. Так будет всегда. Моя вселенная устроена наилучшим образом. Я и есть – вселенная. Космос. Радость. Покой.
Плохо! Что это? Тесно! Давит. Тревога, ужас, паника. Вместо тук-тук – тррррр-трррр-тррррр – бешено и страшно. Давит. Давит! Оказывается, есть конец. Почему?! Почему именно сейчас? Не понимаю. Куда-то несёт… Не хочу! Не хочу… Давит, давит, давит. Ничего нельзя сделать, что-то сломалось. Космос распался. Вселенная раскололась. Ужас, ужас, ужас…
Больно! Надо что-то делать. Надо двигаться! То, что давит, – мягкое! С ним можно бороться! Я могу его раздвигать! Оно отступает, надо просто сопротивляться. Надо. Надо! Ещё. Ещё. Жарко. Давит и жжёт. Скользко, страшно, сил нет. Но это единственный выход из сломанной вселенной. Куда, зачем? Не знаю. Но так надо. Ещё, ещё, ещё…
Всё мягче, всё легче. Спасение есть, есть! Ещё, ещё. Холод! Больше не давит. Плыву, что-то держит меня и – Свет! Яркий, нестерпимый. Свет заслоняют тёмные расплывчатые пятна. Это какие-то существа. Всё не так, как в моей вселенной. Хочу назад! Назад! Зачем, я не просил, я не хочу сюда! Удар. Что-то страшное и холодное врывается в меня. Значит, всё-таки конец… От ужаса я заорал. Первый раз в жизни.
Посещение
Они как всегда остались дома одни. Родители отправились за едой. Надо было ждать, терпя непрестанно сосущее ощущение голода. И широко разевать рот, чтобы, когда знакомый силуэт заслонит свет узкого прохода в уютную пещерку, которая и была для них всем миром, успеть первым схватить ещё живой трепыхающийся комочек, проглотить его и на краткий промежуток почувствовать счастье насыщения. И снова ждать. Из этого состояла их жизнь. Она была не лучше и не хуже любой другой – они не умели оценивать, да и сравнивать им было не с чем.
Но сегодня что-то пошло не так. Раздался странный, не слыханный ранее звук – то ли скрип, то ли треск. Им он показался громом. Мир раскололся. Трещина была идеально ровная, она становилась всё шире, из неё лился такой же нестерпимо яркий свет, как из дырки, через которую появлялись родители с пищей. Потом началась фантасмагория, кто-то или что-то огромное заслонило свет. Описать его было невозможно, они смогли воспринять только острое ощущение опасности…
– Ты знаешь, у нас в шкафу на балконе ласточки свили гнездо, – сказал он.
Она улыбнулась:
– Ты, наверно, птенцов напугал.
– Да нет, не очень-то они испугались. Только прекратили орать и отодвинулись от меня. – Они немного помолчали. – Надо будет гнездо из шкафа убрать, а то вниз всякий мусор сыплется.
– Но ты же не собираешься…
– Нет, конечно. Осенью, когда улетят, заткну щель между плитами.
Они опять замолчали. В чашках на столе дымился свежесваренный кофе, распространяя аромат на всю маленькую уютную кухню. Двор за окном был залит утренним солнцем, там беззащитно и ликующе кричали ласточки.
Парашют
Над маленькой бухтой несколько раз в день ярким экзотическим цветком раскрывался купол парашюта. Они наблюдали за ним, лёжа на галечном пляже.
Наконец она сказала:
– Ты не хочешь полетать?
– Давай! – ответил он немного слишком быстро, как бывает, когда человек уже подготовил ответ и только ждал вопроса.
– А ты не боишься?
– Нет.
– А я боюсь. Я ужасно боюсь высоты.
– Мы же будем вместе.
– Ладно. Только не сегодня, хорошо? Мне надо морально подготовиться.
Через два дня они стояли перед дочерна загорелым человеком в синих шортах, с коротким седым ёжиком на голове. Он был похож на пожилого робота. Человек окинул их холодным взглядом светлых стальных глаз и объяснил условия. Катер не мог подойти вплотную к берегу, они подняли сумки над головами, по пояс в воде добрели до скользкой пластиковой кормы и с неё соскочили на палубу. Пожилой робот оказался рядом, словно по мановению волшебной палочки. Кроме него, на катере были два молодых античных бога с такими же стальными глазами – заготовки для будущих роботов. Один из них с равнодушной отстранённостью олимпийца быстро надел на пассажиров спасательные жилеты и необходимое для полёта снаряжение. Другой в это время точными, отработанными движениями ставил на крыло парашют. Пожилой робот бесшумно и неожиданно оказался за штурвалом и уже вёл катер к горизонту, успевая зорко приглядывать за молодыми богами – всё ли они правильно делают. Разноцветный купол с неслучайно прорезанными дырками дрожал и рвался в небо. Олимпийцы прикрепили к стропам перекладину и пристегнули к ней пассажиров. Короткими отрывистыми фразами объяснили, как вести себя при взлёте и посадке.
Неожиданно катер оказался далеко внизу. Невероятно, но наверху воздух был плотным и прекрасно держал парашют с болтающимися под ним фигурками. Море удалялось, горы становились всё ниже, и постепенно открылась панорама, которую они безуспешно пытались увидеть, карабкаясь по скальным выступам окружающих бухту мысов – левого и правого. В обе стороны от крохотной бухты тянулась цепочка таких же маленьких бухточек и заливов побольше. Среди густой зелени виднелись белые кубики зданий, местами собранные плотными стайками. Это были города: на юг – Туапсе, а на север – что? Геленджик? Джубга?
– Ой, смотри, там рыба! – вскрикнула она. Руки, вцепившиеся в брезентовые лямки, отказывались разжиматься, поэтому она показала направление ногой. В прозрачной воде было видно тёмное изогнутое тело с характерным острым вертикальным плавником. – Акула! – ахнула она и тут же засмеялась сама над собой, какие же акулы в Чёрном море!
– Ещё одна рыба! А там, смотри, чайка! – он указал на одиноко парящую под ними белую птицу.
Катер сделал круг и повернул к берегу.
– Сейчас будут окунать, приготовься!
Вода оказалась удивительно тёплой. Еще один подъём – невысокий, только чтобы обеспечить плавную посадку на катер. И вот они уже опять сидят на скользкой пластиковой корме. Теперь всё происходило в обратном порядке. Олимпийцы так же быстро и равнодушно отстегнули пассажиров от перекладины. Пока те освобождались от брезентовой упряжи и жилетов, молодые боги гасили сопротивляющийся купол парашюта. Несколько стремительных взмахов, и разноцветный, рвущийся вверх огонь превратился в яркую тряпку, смирно лежащую на корме. Будто его убили.
Они брели по пляжу, направляясь на обед.
– Хорошо, но быстро как-то, – вздохнул он.
– Да, за эти деньги они только восемь минут катают…
– Ну что, страшно было?
– Нет, с земли это выглядит страшнее, – рассмеялась она. Помолчала и добавила, уже серьёзно: – Я с тобой почему-то ничего не боюсь.
Как рождаются легенды
Старый поэт умирал. Он свыкся с этой мыслью и больше не испытывал ни отчаяния, ни ужаса. Невыносимых физических мучений тоже не наблюдалось. Больше всего ему досаждала скука. Если бы не приковавшая к постели слабость, можно было провести последние отведённые на земле дни гораздо веселее. Ах, как он любил всё это – шутки, приколы, розыгрыши, большие пьяные компании. Он всегда находил возможность повеселиться, хотя длинная извилистая жизнь не баловала, а смерть частенько ходила где-то рядом.
Его могли убить в драке во времена блатной юности, приколоть заточкой к тюремной шконке, он мог замёрзнуть пьяным в сугробе в период бездомных скитаний после освобождения из лагеря. Никогда бы не подумал, что будет так респектабельно умирать – лежа в чистой постели в привычной, уютной, хотя и обшарпанной комнате. Если позвать, из кухни прибежит Светка. Она всегда была хорошей женой. Моложе его на целую жизнь, да так и осталась наивной девчонкой, верящей каждому его слову. Её даже обманывать неинтересно. Он её никогда и не обманывал. После её появления другие женщины почему-то потеряли всякую привлекательность и полиняли, как старые переводные картинки его детства.
Светка была бессребреницей и ухитрялась обеспечивать немудреный быт на те гроши, что он получал, – случайные гонорары и заработки литературного негра. Его стихов не печатали, но жена всё равно свято верила, что он гений, и в глубине души он был с ней согласен. Как весело они жили! Он был уже не очень молод, но сил хватало и на беготню по редакциям, и на чужие рукописи, и на свою писанину – в стол, без надежды напечатать… Иногда он видел свои стихи, опубликованные в толстых и тонких журналах под чужими фамилиями, но это его не задевало. Это были мертворождённые строки, написанные на заказ и проданные за деньги. Настоящие, живые стихи, которые приходили неизвестно откуда во время ночных бдений на маленькой кухне, где сейчас Светка варила очередной бульон, расходились в рукописях, в самиздатовских перепечатках, проникали даже в устный фольклор, их можно было услышать на улице, и мало кто знал, что всё это написал он.
Бывало, что заказчики обманывали его с оплатой, но он такого не спускал и всегда умел отомстить, как тому толстому жадному функционеру, который думал, что мелкая сошка – непризнанный поэт – ничем не сможет ему навредить. Прошло много лет, но воспоминание опять вызвало довольную усмешку. Конечно, по невежеству своему тот не мог распознать раннего малоизвестного стихотворения Мандельштама среди прочих «своих» стихов. Когда разразился скандал, предпринимать что-либо было уже поздно – немалый тираж книги был отпечатан в типографии и разошёлся по магазинам.
Внезапно глаза его молодо загорелись. А ведь это мысль! Можно устроить напоследок хорошую шутку. А поможет ему Светка. Даже если он скажет, что вся русскоязычная поэзия последних нескольких десятилетий написана им, она не усомнится в его словах ни на секунду. Хорошо зная литературный мир изнутри, он представил, как будут развиваться события. Отгоревав и отплакав, отведя все положенные поминки, его жена… чёрт побери, уже вдова… сядет вечером перед мерцающим квадратным голубым цветком экрана, войдёт в свой блог и напишет первую фразу: «Мой муж, Виктор Солодовников, рассказал мне перед смертью…». Что тут начнется! Сначала все переругаются в длинных лентах обсуждений, потом скандал выплеснется в реал, на страницы этих самых толстых и тонких журналов, которые когда-то знать его не хотели. Конечно, никаких доказательств Светка предоставить не сможет, но так даже лучше. С одной стороны, это будет говорить о её бескорыстии, а с другой стороны – кому они нужны? И без них какой-нибудь борзописец подсуетится и выпустит книгу, в которой проведёт «литературоведческий анализ» и, используя методы древних софистов, задурит головы публике, всегда жаждущей сенсаций и скандалов, всегда ищущей грязи и мерзости в биографиях известных людей. Зачем им доказательства? Достаточно одного только подозрения, и тот, на кого сейчас укажет слабый, наполовину уже мёртвый шутник, не отмоется от клейма плагиатора до самой смерти.
Жалко, что он уже не увидит всего этого… А кто знает, может ОТТУДА и можно наблюдать, что происходит в покинутом материальном мире? В любом случае, даже предвкушение того, как переполошится весь литературный курятник и здесь, и за границей (ведь кое-кто из тех, о ком он собирается рассказать Светке, перебрался в благополучные европы и америки), доставляло ему давно забытое весёлое удовольствие. Да, это будет отличное шоу!
– Светка! – крикнул он. Она немедленно возникла в дверях, с кухонным полотенцем в руках. – Старушка, знаешь, кто на самом деле написал ***?
———
Герои рассказа являются вымышленными, любые совпадения с реальными людьми и событиями следует считать случайными.
Иллюстрации:
фотографии автора и рисунки из различных открытых интернет-источников.
© Лера Мурашова, 2014.
© 45-я параллель, 2014.