Любовь
Фельдшер

Соседи

К встрече с ушедшими я не готова...  

Всё же их тени находят меня. 

Жили когда-то здесь Мирра и Лёва – 

Наши соседи, почти что родня.

Та же черешня густеющей тенью 

Вновь накрывает заброшенный двор. 

Мирра на кухоньке варит варенье. 

Лёва заводит со мной разговор.

И розовеет на блюдечке пена –  

Первая проба с холодной водой.  

Чёрные рамочки фото на стенах. 

Ветки в окне – и фарфор голубой.

Я прохожу этой улицей узкой 

Мимо заржавленных старых ворот.  

Слышу их идиш, румынский и русский: 

Речь вперемешку, как речка, течёт.

Нежное облако в небе клубится. 

Сентиментальность давно не в чести. 

Не с кем мне вспомнить любимые лица... 

Вряд ли удастся могилы найти. 

Сёстры Бэрри

Из приоткрытой двери

Струится слабый свет.

Поют мне сёстры Бэрри, 

Их слаженный дуэт... 

И я бегу в то лето, 

Где живы все и всё, 

Где вертится кассета,  

Как мини-колесо.

На ней поют они же, 

И те же голоса, 

Спустились тучи ниже: 

Обещана гроза.

Она и вправду грянет, 

И ярко полыхнёт, 

И нас по океану 

Фортуна разнесёт.

Ну а пока так мерно 

Стучит по веткам дождь! 

Поют мне Клэр и Мерна... 

Как в детстве – та же дрожь.

Книги на идиш

Они на полках застеклённых, 

Вдали от прочих наших книг, 

Хранили тайны обречённых, 

И был чужим мне их язык. 

Рассыпалась библиотека... 

Мне их спасти не удалось. 

Но иногда я слышу эхо 

Невнятных стонов, тихих слёз. 

И буквы стёртые кружатся 

Передо мною без конца... 

Нет времени в них разобраться, 

И не спросить уже отца.

* * *

Окраина прильнёт к душе 

Строением пятиэтажным... 

И всё, что кончилось уже, 

Вернётся вдруг и станет важным. 

Сирени белой лепестки, 

Дождя нечаянного всхлипы, 

И русло высохшей реки, 

И ждущие цветенья липы. 

С подругой выйдем на балкон, 

Где книги старые и утварь. 

Наш разговор прогонит сон, 

И я с трудом усну под утро. 

Пригрезится, что никуда 

Отсюда я не уезжала. 

И вспыхнет надо мной звезда – 

Та, что и в юности сияла.

* * *

В желтовато-коричневой гамме, 

Излучающей мертвенный свет, 

Возникает оно пред глазами, – 

То местечко, которого нет.

То ли в Польше, под Краковом где-то, 

То ли за бессарабским холмом, 

Обожжённое солнечным летом, 

Охлаждённое первым снежком.

К рынку тихо стекаются люди  

Мимо дома с потёртым крыльцом... 

Этот мальчик вихрастый, он будет 

Кем-то близким мне – может, отцом.

Может быть, он везучее прочих, 

Обречённых на верную смерть... 

И опять я прошу его очень 

Только ради меня уцелеть.

* * *

Листва на тополе проклюнется. 

Взойдут чабрец и зверобой... 

Так травы пахнут только в юности – 

Любовью дерзкой и бедой.

Потом придёт пора несмелости, 

Боязни опыта и слов. 

Так травы пахнут только в зрелости,  

Благоухает их покров.

Всё ближе с осенью свидание.  

Июльским солнцем выжжен луг. 

Так пахнет лишь трава прощания, 

Полынь – она трава разлук.

Пауза

Всё, что хочу ещё сказать, 

Пока не сказано. 

Но закрывается тетрадь –  

Приходит пауза. 

В ней колкость выжженной стерни 

И тени прошлого, 

И серого ненастья дни, 

И дни погожие, 

Невнятные обрывки снов, 

И ночь отчаянья... 

Я так боюсь её оков, 

Её молчания!  

Плыву я, не касаясь дна, 

Её глубинами. 

Как жизнь, короткая она. 

Как вечность – длинная.

* * *

Разве это она, 

износившая белое платье, 

погасившая сотни  

когда-то пылавших свечей?

Как тихи разговоры её, 

как прохладны объятья, 

и затерян в траве  

её узкий и мелкий ручей...

А заглянешь в глаза её – 

с жалостью встретится жалость, 

опускает ресницы, 

укутавшись в серенький плед.

Это всё, – я спрошу у неё, – 

это всё, что осталось? 

Но любовь промолчит 

и оставит открытым ответ.

* * *

На фоне города вечернего 

В гирляндах тающих огней 

У слов особое значение, 

И жизнь уютней и теплей. 

Уже в кафе пустеют столики, 

И голосов смолкает хор. 

Течёт на горечи настоянный  

С подругой тихий разговор... 

Пусть всё не так сбылось, как виделось, 

И растревожена душа. 

Зато какая встреча выдалась! 

И как беседа хороша...  

А после улочкой изученной 

Домой идти не торопясь. 

И уповать на волю случая: 

Быть может, он отыщет нас.