Из первых рук № 13 (253) от 1 мая 2013 года

«45»: Есть воспоминания, воспоминания и… ВОСПОМИНАНИЯ! В числу самых памятных событий в жизни режиссёра Антонины Красновой, без сомнения, относится встреча с великим итальянцем Тонино Гуэрра. Своими воспоминаниями о необычном общении с Тонино Антонина (чувствуете рифму?!) поделилась с автором альманаха-45 Татьяной Зоммер. Но сначала представим Мастера…

 

Из книги судеб. Тонино Гуэрра родился 16 марта 1920 года в небольшой деревушке Сан-Арканджело, неподалеку от Римини, и прожил в этих краях всю жизнь. Окончил педагогический факультет университета Урбино. Писать начал ещё в нацистском концлагере.

С 1953 года Тонино пишет сценарии к фильмам, которые вошли в золотой фонд классики мирового кино. Он работал с режиссёрами Джузеппе Де Сантисом, Марио Болоньини, Дамиано Дамиани, Марио Моничелли, братьями Тавиани. Для Микеланджело Антониони Тонино писал «Приключение», «Ночь», «Затмение», «Красную пустыню», «Фотоувеличение», «Забриски Пойнт», «Тайну Обервальда», «Идентификацию женщины». Вместе со своим близким другом и земляком Федерико Феллини придумал пьесу «Амаркорд», которая позже превратилась в знаменитый фильм. Потом были «И корабль плывёт…» и «Джинджер и Фред». Написал сценарий документального фильма «Время путешествия» и художественного фильма «Ностальгия» для Андрея Тарковского. По прозе Тонино Гуэрры Владимир Наумов снял «Белый праздник» и «Часы без стрелок». Первым совместным проектом с известным российским мультипликатором Андреем Хржановским оказался «Лев с седой бородой», имевший невероятный успех у западных зрителей и критики, собравший множество фестивальных премий. С Хржановским же сняли фильм по рисункам Федерико Феллини «Долгое путешествие» и «Колыбельная для Сверчка», посвящённый 200-летнему юбилею Пушкина.

В середине 1970-х женился на гражданке Советского Союза Элеоноре Яблочкиной. Он подарил Лоре птичью клетку, которую стал заполнять бумажками с фразами по-итальянски: «Если у тебя есть гора снега, держи её в тени». Тонино никогда не делал банальных подарков. Подарил жене две машины, которые Лора моментально разбила. Потом небольшой домик в городке Пеннабилли. Однако чаще, как настоящий поклонник муз, дарил ей стихи.

«Тонино может подарить мне глиняный античный черепок, этрусские бусы, старинное венецианское стекло. Слова. Воздух. Ароматы», – говорила его супруга.

В Римини в честь своего друга Федерико Феллини он открыл ресторан La Sangiovesa, который украсил своими рисунками. На стенах городских домов поэт развешивал керамические таблички с философскими изречениями, которые собирал всю жизнь. Стихи Тонино Гуэрры переведены на русский его близким другом Беллой Ахмадулиной.

Умер 21 марта 2012 года в возрасте 92 лет в родной деревне Сантарканджело-ди-Романья, где и похоронен. Урну с его прахом замуровали в самой высокой точке сада, в стене, которая осталась с древних времён и ограждала замок герцога Малатеста.

 

 

В марте всемирно известному поэту, прозаику, сценаристу и художнику Тонино Гуэрре исполнилось бы 93 года.  Дни рождения Маэстро мировая общественность, близкие и друзья отмечают как обычно – стихийными концертными программами и театрализованными выступлениями. В этом году, повторяя свои номера, многие хотели оживить атмосферу праздника, которая царила на юбилее Тонино Гуэрры в Пеннабилле…

На своём 90-летии он выглядел, как никогда, подвижным и живым. Глядя на него, можно было подумать, что он открыл если не эликсир молодости, то хотя бы неиссякаемый источник энергии. По-прежнему полон творческих замыслов, по-детски беспечен и начисто лишен официоза. Рядом с Тонино – русская жена Лора – его неувядающая муза, подруга, продюсер и переводчик. На неё, конечно же, и были возложены приём и размещение поздравительных делегаций со всего мира. Только из России пожаловало 30 человек. Друг и режиссёр Георгий Данелия в числе делегации приехать не смог, но прислал из Москвы жену Галину Юркову-Данелия с внуком. Зато актриса Манана Менабде привезла «грузинский привет» аж из Германии. Каждый приехал не с пустыми руками. Режиссер Антонина Краснова привезла в подарок поставленный по повести Гуэрры «Сто птиц» танцспектакль «Стая птиц».

– Необычное началось прямо с аэропорта. Нет, нас конечно встретили – и Лора была. Но с первой минуты мы были предоставлены сами себе. Нас никто не старался «окультурить»: посмотрите налево, посмотрите направо, никто не пытался «заорганизовать». Большинство русских гостей такая, граничащая с «безразличием» свобода – при совершенном незнании итальянского языка – напрягала. И вид малюсенького городка Пеннабилле удивил: человек мирового уровня, а живёт в таком узком, почти целомудренном местечке.

Так происходящее вызывало поочерёдно: шок, удивление и… смех. Смеяться начали чуть позже – когда всем на обед принесли одинаковые макароны. Однажды настигнув, «макаронный» (читай: итальянский) смех уже не покидал группу артистов на протяжении всего времени. И это при том, что всё было завораживающе и необычно – на грани фантастики и детства. Как если бы приглашенные Гуэррой вдруг попали в параллельное время. И все, что с ними происходило, тайно фиксировалось на уровне движущихся произведений – актов искусства.

– В «резиденции» Гуэрры – всё нереальное, сказочное. И всё – сделано руками самого Тонино. Во дворе – скульптура «говорящей» лошади, самый настоящий шалаш и даже расписной домик для кошек, в который они «сами по себе» сходятся со всей округи. В хозяйском доме тоже всё по замыслу «творца». Каждый объект – не просто произведение, а воплощённая мечта. Прямо чувствуешь, как маэстро ходит у себя по двору или комнате и думает: о чём бы ещё помечтать. Ну и, конечно же, тут же и воплощает.

Даже случайно брошенный взгляд зеркален отражением взгляда Гуэрры: из каждого уголка на тебя так и смотрят его глазами: невесть как проявившиеся на развешенных холстах бабочки и вросшие в песок бронзовые, в человеческий рост, листья-лица. Вся гуэрровская атмосфера – насквозь праздничная, лубочная. Каждая вещь уникальна, потому что несёт на себе отпечаток хозяев. Тонино с Лорой просто живут в собственном, придуманном и созданном ими мире. А вот гостям – всё в диковинку.

– В целом чествование больше было похоже на фестиваль. Только множество людей с мировыми именами поместили в смешную, домашне-ярмарочную обстановку. И куда только весь апломб делся. Некоторые, конечно, стушевались – думали, им окажут какой-то особенный почёт. А у Гуэрры всех знаменитостей принимают по-домашнему ненавязчиво. Ходи сам по себе: смотри, любуйся картинами и природой, показывай что привёз, фотографируй, снимай на видео, общайся с кем хочешь… Если сможешь, конечно – потому что большинство присутствующих говорило на итальянском.

Все художники так или иначе оказывают влияние друг на друга, оставляя отпечаток на творчестве. Именно Лора с Тонино уговорили Данелию стать еще и писателем. А у некоторых персонажей картин Тонино появились грузинские лица. Не зря же мама Данелии в один из приездов маэстро из Италии, при знакомстве сразу заметила, что Гуэрра похож на «горского крестьянина» – выходца из горной Грузии. Великие режиссёры – только в своих творениях новаторы. А в жизни они – великие крестьяне, великие консерваторы! Данелия ест по часам. Гуэрра – всё время что-то жует, но спать ложится – тоже по часам. Причем, днём.

– Строгого регламента выступлений не было. Только предварительная договорённость. Поэтому всегда находились в постоянном напряжении как перед выходом. В разгар выступлений думаем: ну вот сейчас мы, наш выход. Ну вот… А Гуэрра вдруг встаёт, машет рукой и на чисто русском (смеётся) объявляет всем: «Баста»! Кто знал о его привычках, быстро поняли. Остальным объяснили: маэстро каждый день в четыре часа пополудни ложится спать!

Это у него такой «сончас» – как в детском саду. Необычно, но действенно и для здоровья полезно. Зато потом можно допоздна творить, общаться и смотреть привезённые концертные номера. Всех за полночь в сон будет клонить, а главный режиссёр собственного праздника останется бодрым и свежим, как огурчик. Днём, конечно, больше ничего не планировали. «Бесхозные» делегации гуляли по берегу, репетировали на пляже, делились впечатлениями с помощью жестов и ездили в близлежащий городок на персональную выставку Гуэрры. И там всё происходило стихийно, без границ. Даже сами картины были выставлены на открытом воздухе, в простых рамах или вообще без рам. Запросто подвешенные на палках, с простоватым сюжетом они напоминали не произведения признанного мастера, а наивную живопись какого-то безвестного «итальянского горца».

Все «представления» проходили в старинном замке, высоко в горах. Уже при входе в столь необычный «театр» чувствовался хозяин-художник – всюду висели творения Гуэрры. Крошечная площадка для выступлений, игрушечные балкончики для публики в три яруса… Всё это больше напоминало сказочный кукольный театр, в котором должны выступать феи и гномы, а зрителями могут быть только дети. Все присутствующие и чувствовали себя в каком-то роде «детьми» Гуэрры. Как если бы он сам сочинил их – вместе с привезёнными произведениями – как персонажи.

– Выступления после «сончаса» и поездок за город возобновились только в девять вечера. И на протяжении всего времени – фуршеты, фуршеты… А нашим солистам – Паше (Павлу Жукову) и двум Женям (Евгении Долгалёвой и Евгении Андриановой) – и есть ничего нельзя: а вдруг на сцену вызовут. Сколько раз переживали свой выход – представляли, что уже танцуем. А взглянем на сцену – там ведущий. И рядом с ним – за маленьким детским столиком на маленьком стульчике – сам Гуэрра. Ведущий по-итальянски что-то говорит – и все без перевода понимают. А Гуэрра в это время что-то жует – у него то пирожок, то пирожное в руках. Мне даже в голову пришло мысленно пририсовать ему его же фирменный «детский» передничек с бабочкой.

От такого хулиганского «художества» Антонина повеселела и расслабилась. На минуту ей удалось перехватить режиссёрскую инициативу. И чего переживать-то: во сколько объявят – во столько и ладно. Только тогда и заметила, что вокруг, кроме них, никто и не волнуется. Никакого официоза нет и в помине, на сцене все трогательно, по-домашнему. Ведущий или сам Гуэрра по очереди вызывают кого-нибудь. Когда на сцену вышел друг Тонино – бразильский кукольник – все замерли. Потому что кукла у него была точной копией Гуэрры и говорила (в записи) его же голосом. Конечно, по-итальянски, но всем смешно было и без перевода. Оставалось наладить такой же контакт с работниками сцены, которые говорили только на итальянском.

– После каждого выступления рабочие разбирали сцену, перестраивали технику. Так что если бы из нашей труппы никто не владел языком, это было бы смертельно. Но тут уж постарался наш Пашка – солист Павел Жуков. К тому времени он уже четыре месяца находился в Италии на стажировке. Успел в совершенстве овладеть итальянским языком и даже вёл себя совсем как итальянец.

Вот что значит дневной сон. Все артисты и гости уже слегка выдохлись, а Гуэрра выглядел свежим и энергичным. На театральных выступлениях маэстро был особенно фонтанирующим и открытым. Гости тоже старались изо всех сил не отставать. Выступление Мананы Менабде с русскими, грузинскими, итальянскими песнями было воспринято как отдельный концерт. Ей аплодировали чуть ли не стоя. И все просили ещё что-нибудь спеть на бис.

– Манана всё пела и пела… Я, конечно, радовалась за неё. Но опять начала волноваться и всё думала: ну не надо больше петь. Хотя её выступление нам очень понравилось. Не певица, а настоящая песенная легенда. Но время-то позднее, думаем, а вдруг Тонино снова скажет «Баста» и устроит отбой. Уже в перерыве Манана сама подошла к нам и говорит: «Рэбята, я всё понимаю. Не волнуйтесь, я ещё немножечко попою, потом уж – вы».

После выступления Мананы Тонино по обыкновению что-то жевал за столиком. Рабочие разбирали сцену и готовили её к танцспектаклю «Стая птиц». Пришлось встраивать спектакль буквально по месту. Декорации были перестроены под миниатюрную сцену. Объёмное стереозвучание с цветовыми эффектами упрощено. Кинопроекция во всю стену была заменена на маленькое видео. Поэтому итальянские рабочие (как и зрители) так и не смогли понять, зачем оно вообще было нужно. Ведь спектакль и без того насыщен драматическими мизансценами.

– Я даже не поняла, когда настал долгожданный момент. Гуэрра не объявил, а рукой позвал нашу труппу на сцену. Не знаю, о чём думали другие перед выступлением, у меня была только одна мысль: хоть бы не провалиться! Спектакль должен начинаться в замедленном темпе. А это не соответствовало ночному времени. Вдруг гости уснут или ещё хуже – выйдут из зала? И тогда все наши изыски: превращения женщины, переход героев в другую реальность и их единение на фоне всемирной катастрофы – пройдут мимо.

Как ни странно, на сцене «стая птиц» совершенно не волновалась. Танцоры точно выстраивали мизансцены, заново переживали каждое движение, импровизировали. Первые аплодисменты раздались на проходной, специально растянутой пантомиме с макаронами – там, где русские никогда не хлопают. У Антонины отлегло от сердца. Дальше зрители уже хлопали после каждого танцевального фрагмента. Тонино, хотя до этого и видел спектакль, оставался в зале до конца. Это был самый настоящий успех. Финальная сцена – с намёком на то, что танцующие солисты-птицы вот-вот взлетят – закончилась… вскриком ребенка.

– Внук Данелии при последних па вдруг воскликнул на весь зал: «Какой удивительный конец»! Мне показалось, что счастливее и быть нельзя. Но потом подошла Манана, сидевшая на выступлении в зале рядом с Тонино, и повторила слова маэстро. После возгласа внука Данелии Гуэрра произнес: «А ведь это – правда!»